Букет белых роз (СИ)

— Значит, вы больше не тратите сердце на кого попало?

— Отдаю только ей, — нежно улыбнулся Нокс, за все это время, не оглянувшийся на меня. — Надеюсь, и у тебя есть тот, кто оберегает под своим крылом. Ты же такая беззащитная, вон, даже слугой обзавелась.

Они умеют читать наши мысли. Они умеют их угадывать. Они, шинигами, с легкостью выучили поступки и действия людей.

Пусть и без помыслов обидеть, но шинигами крепко сжал мое сердце между стен, возводимых болью. Крылья изранены… и, наверное, больше никогда не поднимут к небу.

— Ты прав… — шепотом в пустоту. А ноги передвигались внизу, делали шаги.

В то же время я ощущала спиной присутствие демона и слышала звук подошв, касающихся паркета. Цунами из архивов все еще плыли по бокам.

Когда шинигами открывал следующую дверь, мои чувства мгновенно обострились.

Я не могла расшифровать трактовку этого знака. Просто пересекая проем, я душевно падала в неизвестность. Но шла.

Грелль

Вокруг меня — лишь море, смешавшее в себе голоса и звуки, отдающие от ударов. По мне, окутанному сумасшедшей дрожью. Именно сумасшедшей. В сознании понемногу восставал безумец, которого так давно и упрямо мне пророчили. И теперь он поселился в уголке души.

Вышел сегодня. На последнее представление.

В какой-то момент моя голова вскинулась: с потолка свешивались клетки. Я уже заключен в одну из них. Можно себя поздравить.

Ты попался, Сатклифф.

Впаянные в столбы цепи не покорялись моим движениям. Ни на сантиметр дальше.

Концы цепей свисали вниз и покачивались, а грудную клетку словно набили стеклом. Теперь представляю себя ниже, чем когда-либо.

Я выдыхаю в волосы, заслонившие мое лицо.

— Ты поставил меня на колени. Но я встану.

— И каким же образом? — ядовито послышалось где-то за спиной. Чертов Вел. — У тебя же совсем не осталось сил.

Щерюсь.

— Ошибаешься, колдун. — И почти задыхаюсь, чувствуя, что в цепях сильно затекли руки. — Это ты… — глотаю комок, застрявший в горле, — без магии, как без одежды. Наг и слаб. В позоре. А то, что в мое сердце, — не отнять никогда.

Я поднял на мужчину голову. Полоса крови текла с края моих дрожащих губ.

— Запомни это, мразь.

И в ответ — кнутом по ключицам, хлестко, без пауз. Меня отбрасывает, заставляет скривиться, и ноет везде, где остались полосы и синяки.

— Заткнись… — хрипит Велдон, не оставляя никакой пощады, и проводит пальцем по моей шее до губ. — Грязная дама. Еще немного, и ты на самом деле окажешься растленной.

— Неужели? — задыхаясь травил его усмешкой. — Что, так страстно хочешь взять меня?

Но, как взаимность, он лягнул меня по груди. А ведь и правда — слишком возбужден…

Вел наклонился и процедил над моим лицом, к которому прилипли высохшие в крови волосы:

— Театральная шлюха… вот весь смысл твоей роли, который ты хотел познать. И такую не просто хочется взять…

Из рассеченной губы на язык попала кровь. Я дышал и жил, возможно, последними часами с этим терпким вкусом во рту. Обрызганный кровью, питался лишь надеждами, да и те уже оказались полнейшим бредом.

Маг продолжал раздвигать границы возможностей. И то, что принимало мое тело вполнакала, уже раскаляло, как железо, добела.

Во мне — пламя, очищающее поганый, полный скверны воздух. Терпение подверглось достаточному испытанию.

Мой мир — навыворот, но я так и не шелохнулся. Стабилен.

Велдон ратовал уже сейчас, и разил плетью мое тело, как режущим огнем. Маг поил себя моими муками. Моими сдавленными воплями.

И мне оставалось немного. Я по самое нельзя пил кислород, пожирал его с чудовищной яростью, захлебывался в нем. Я держался за тонкую нить над пропастью. Я выживал в этой войне, и почти проигрывал: снаряды подорвались, оторвав часть души.

И передо мной снова открывалась бездна.

Кану туда? Или нет?

Каков будет выброшенный козырь?

Губы искажаются и выпускают рваный выдох: последний глоток оказался лишним.

Вел… Ты же слышишь.

Запомни раз и навсегда.

Ты… не сломаешь меня побоями.

Мои слова, рикошетя от стен души, казалось, разрывали нервную и сердечно-сосудистую системы. Волны жара захлестывают мои кости, обливают вспенившейся рекой.

НИКОГДА НЕ СЛОМАЕШЬ.

Юлия

Поначалу комната пустовала, но когда Рональд нажал кнопку, стены раздвинулись, а в помещение вкатились столы с лежащими на них оружиями жнецов. Среди неброских и неинтересных алым пятном выделялась она, «алая подруга».

— Вот его бензопила, — прокомментировал Рональд, с серьезным видом смотрящий на вещь, принадлежащую Сатклиффу.

В моих глазах невольно отразился страх, который спустя много лет проснулся и дал о себе знать.

Я помню ее зубцы, которые оставили на всю жизнь уродующие тело шрамы. И эти же шрамы ночами покрывал поцелуями Грелль.

Не зная, что происходит с моим сознанием, я протянула руку, чтобы коснуться кончиком пальца острия, но мое запястья перехватила мужская ладонь телохранителя. Я повернулась, и в меня пронзительно всматривались вишневые, словно горящие, глаза — зримое проявление силы.

— Не прикасайтесь к ней.

— Себастьян…

— Все не может быть так просто, моя госпожа.

— Почему ты…?

— Он правильно считает, — донесся до нас голос Нокса, полный металлических нот. — Брать в руки Косы Смерти можно только жнецам. Касаясь этого оружия, человек обречен быть проклятым. — Он сделал еще один шаг вперед, тяжело вздыхая. — Если я возьму бензопилу, об этом рано или поздно узнают. Потом подумают, что прибрал к рукам… Ох и попадет мне от Уилла… Но… — глубоко перевел кислород, — была не была.

Когда он сжал руками коробочку бензопилы, то словно взвешивал оружие в протянутых руках и попеременно оборачивался назад.

— Нас могут заметить. Нужно поторопиться. Иначе мы не успеем.

— Интуиция? — поинтересовался демон.

— Похоже на то, — с горькой усмешкой откликнулся Рональд.

***

И снова этот смех, вобравший в себя разные тона и тембры. Цирк, как поле боя. Театр, как подобие безумства. Там, внизу, наполнялись хохотом все, кроме шинигами, закованного в прочные цепи.

Подпрыгивая на подоконник, Рональд быстро обернулся к нам, вышедшим из портала:

— Я отвлеку этого чародея, а вы пока попытайтесь отдать Греллю оружие!

Стремительно опустившись вниз, жнец оставил меня и телохранителя одних в этой пустоте.

Не позволяющей каких-либо задержек.

— Госпожа.

— Да?

Заглянув в глаза моей личной нечисти, я стала ожидать ответа, который незамедлительно последовал:

— Позвольте оставить Вас на время.

— Но ведь…

— Вам лучше находиться здесь, — слишком холодно и строго. — Вы все равно ничего не сможете сделать. Тем более… — между растянувшимися кремовыми губами забелели два острых клыка, — ваша душа вот-вот будет моей.

И в этот момент мои глаза, казалось, помутнели, вновь пропитавшись мучительной ненавистью к нему.

Неизменному демону.

— Вот поэтому я никогда не доверяла тебе. Потому что знала — это быстро закончится.

Но Себастьян только повернулся к перилам, расправляя плечи под пиджаком, и потянул перчатки за пальцы.

— Ждите меня.

И, сжимая бензопилу, спрыгнул, оставив меня здесь на какое-то время. Лучше бы навсегда.

Не теряя времени, я подбежала к перилам и устремила свой взгляд на арену.

Окруженный всполохами ярких разрядов, ничего не боясь, не чувствуя прижигающих его кожу искр, Грелль был таким же неподвижным. Его ничего не брало.

Вдруг лезвие ножа пролетело в сантиметре от живота Сатклиффа, успевшего в последний миг отскочить в сторону.

Острое чувство сразу пронзило меня, и, наверное, самого жнеца. Он стремился ко спасению, но огоньки на одежде постепенно разъедали ткань и жгли тело.

Душа выворачивалась наизнанку, а сердце билось во всех точках.

— Велдон, остановись! — кричала я, зная, что он меня не услышит. Но продолжала обрывать саму себя. -.Умоляю!