Три процента надежды (СИ)

Дверь приоткрылась, в комнату без стука, спиной вперед, вошел Ткач. Руки у него были заняты огромным арбузом.

- Семеныч, принимай гостя, - деланно задорно сказал Антон. Поставив арбуз на стол, Ткач представился Вере. - Меня зовут Антон, добрый день милая леди. Какие несчастья Вас завели в берлогу к этому проспиртованному пирату?

- Здравствуйте Антон, - сказала Вера. - Я Вера, девушка Матвея. Ребята перевозят вещи на остров, а Василий Семенович любезно согласился скрасить мое ожидание своей компанией и оказался очень интересным собеседником.

-О, Вера, Вы девушка Матвея? - Оживился Антон. Это здорово. Надеюсь данное обстоятельство плодотворно отразится на наше отдыхе исключив сложности, обиды и недопонимания. Я очень рад с Вами познакомиться. Перейдем сразу на 'ты'?

- Супер, конечно давайте на 'ты'. Ой, давай, - поправилась Вера. А какие обиды и сложности могут быть?

- Не, никаких, все нормально, две девушки в компании лучше, чем одна, веселее будет.

- А еще будут девушки? Не знала. Да, это хорошая новость, будет с кем поболтать о женской доле.

- Только чтоб все разговоры о том, какая у женщин отличная доля, - заулыбавшись погрозил пальцем Антон. Мне Диана нужна в круглосуточно хорошем расположении духа.

- А, так она твоя девушка? А где она сейчас, Вы не вместе приехали?

- К огромному сожалению, она не моя девушка, - вздохнул Антон. - Она опаздывает, дорогу перепутала вроде бы. Приедет уже скоро, все отлично.

- Вот надо было самому ее привезти, тогда бы и дорогу никто не путал, - подмигнула Вера.

Со стороны реки послышался шум мотора и все вышли встречать Матвея. Когда он причалил Антон подошел поздороваться. Пожав протянутую руку, Матвей с ехидцей сказал, - Ну привет, вредитель израильский. Как добрался? Почему один?

- Во все времена, чтоб не случилось, все винят бедных евреев, - бросился входить в образ Антон. - Хоть бы кто поддержал, обнадежил, одобрил. Нет, невозможно, мироздание вздыбиться на такую немотивированную доброту к скромному и порядочному народу. Русский может быть дураком, американец - бездушным изувером, а китаец - хитрой змеей, но если что-то не так, то все забывается и крайние снова евреи, даже если их там вообще не было.

- Стоп, стоп, стоп Антоха, не начинай, - запротестовал Матвей.

- А что не начинай, почему не начинай? Я разве начинал? Я пришел к другу, протянул руку и сказал - здравствуй друг. И вместо встречного радушия получил в открытое лицо камнем упрека. Что способно прервать многовековую несправедливость, предвзятость и черную людскую неблагодарность? Кто меня осудит, если в таких условиях я подам голос в защиту справедливости? И таки да, я добрался один и, как ни странно, вполне нормально. Видимо остальные участники дорожного движения и полицейские на постах не рассмотрели, что в моей слегка затонированной Вольво едет еврей. Иначе эти беспардонные наезды начались бы еще в дороге и я так бы сюда и не добрался.

- Вера прыснула, и даже Матвей, начинавший разговор в невеселом расположении - заулыбался. Один Семеныч, находившийся уже в изрядном подпитии, стоял в дверях и не мог понять кто с кем и за кого в этой карусели он.

-Антошка, - заторможено проговорил Семеныч, - тебя гаишники что ли обидели? Забрали Вольво?

- Тут Вольво Семеныч, - повысил голос Антон, - на стоянке. Следи за ней, пожалуйста, повнимательнее. Мы с тобой как прутики из одного веника, должны держаться вместе и помогать друг другу.

- Слышь - Прутик, я за лодку оплату арбузами не принимаю. Водкой еще могу, шоб, так сказать, сократить ненужные промежуточные звенья, так что если лодку будешь брать - надо бы рассчитаться, а то мы до шести работаем.

- О чем я и говорил, - наиграно грустно вздохнул Антон, - непрерывное притеснение, если не словами и делами, то деньгами. Кто это 'мы' и до каких шести, интересно знать?

- Так энтож, продуктовый до шести. А больше у нас тут рядом нигде водка не продается.

- Эх, Семеныч, как же легко тебя сделать счастливым, - сказал Антон, доставая из сумки литровую бутылку водки. - Мне бы так.

Семеныч сглотнул, молча забрал бутылку и направился в бытовку. Обернувшись на входе, подмигнул и заговорщически произнес: 'Мы им еще покажем', после чего вошел и закрыл за собой дверь.

Улучив момент, Крюков все же закончил свою претензию, и дал понять Антону, что болезненнее, чем тот может вообразить задет и расстроен ситуацией. Ткач, быстро прокачав ситуацию, уже без позерства, шепотом проговорил Матвею:

- Мне Диана очень дорога уже несколько лет. Тебя еще даже на горизонте не проецировалось, когда я в нарушение всех еврейских канонов увлекся ей и перестал видеть других женщин. Я отдаю себе отчет о своих шансах, но не собираюсь сдаваться и отказываться от цели из-за этих неутешительных математических расчетов. У меня к тебе, Матвей, большая просьба. Ты, приехал сюда с Верой, вот и удели Вере все свое свободное время и мысли. Не мешай мне, пожалуйста. Мне не нужна ни Вера, ни Маша и я не могу, как ты переключиться, мне нужна только Диана. Пойми меня и не мешай. У меня к Диане есть очень хорошее предложение, от которого, я надеюсь, она не сможет отказаться.

Загрузив в лодку свои и Антона вещи, Матвей заглянул к Семенычу. Тот под неестественно острым углом сидел на диване и внимательно смотрел не включенный телевизор. В бутылке уже не хватало около двухсот грамм.

- Пока Семеныч, спасибо за приют, - проговорил Матвей, не надеясь на нормальную работу слухового и речевого аппаратов Семеныча и возможность диалога. Но, на удивление, Семеныч встрепенулся, и почти без запинки выдал, что всегда рад таким гостям и поэтому, в знак уважения, завтра, а скорее всего послезавтра, он приплывет к ним в лагерь, чтоб убедиться, что все нормально и они ни в чем не нуждаются. Срок посещения лагеря Семеныч перенес после короткого взгляда на початую бутылку и непродолжительного, но напряженного размышления. Семеныч так же вспомнил Веру, отметив, что в отличии от большинства баб у этой, кроме сисек и душа на месте, и если бы он был помоложе, то обязательно бы сходил с ней в театр имени Станиславского. Поскольку слова исторгались из Семеныча невероятно медленно, то Матвей не рискнул просить расшифровать столь глубокую последнюю мысль и вернулся к лодке.

Матвей с Верой сели в лодку и направились к острову, а Антон вернулся в бытовку к Семенычу, ждать приезда Дианы и, возможно, прикоснуться к учению дзен-мастера, если тот пожелает поделиться знаниями.

Крюков не мог выбросить из головы слова Антона, крутя их взад-вперед по несколько раз. Вера глядя на хмурое лицо Матвея, движимая женским любопытством, подлила масла в огонь и спросила, что это имел ввиду Ткач, сказав, что ее присутствие, как девушки Матвея, поможет избежать сложностей и обид.

- Да кто его поймет, - сказал Матвей, - этого Антошку. Несколько лет тайно влюблен в девушку и не понимает, что его секрет Полишинеля давно всем очевиден, и если его избранница до сих пор морозится и делает вид, что ничего не понимает, то не стоит себе голову загружать этой темой и надо ее отпустить. А сейчас он с ней несколько дней на острове будет в соседних палатках жить, вот и мандражирует, несет чушь всякую.

- Надеюсь ты не даешь ему советы, как правильно надо себя вести? - Не смогла удержаться от сарказма Вера. - У Вас тут прям аргентинские страсти. Василий Семенович про Вахтанга мне рассказывал, пока Вы плавали в первую ходку. То же Санта-Барбара, как я понимаю.

- Ого, в какую даль копнули, - удивился Матвей. - У этого сериала уже десять лет, как сюжет сдулся.

- Расскажи подробнее, веселей плыть будет.

- А что тут рассказывать? Неудачная жена попалась, обычное дело. Пять лет искусно маскировалась под счастливую влюбленную. Комар носа не подточит.

- И что потом?

- Да ничего. Старая это тема и не интересная. У Вахтанга была жена, любили друг друга до одури. Пять лет были вместе, а любовь только увеличивалась. Как в песне, дышали и не могли надышаться. Трахались каждый день, но вот забеременеть не получалось. Вроде и проверялись, и у обоих все нормально, а не залетала, хоть тресни. Ну, оба старались тему не обострять, тем более им и без детей друг на друга суток не хватало. Жили они у Зои, у той своя квартира была, а Ваха до этого жил с матерью. Вахтанга это расстраивало и его грузинское эго просто било в набат, поэтому он вкалывал за двоих и активно собирал на квартиру. А тут приходит Зоя и говорит Вахтангу, что беременная. Вахтанг ее давай кружить, обрадовался, как дурак. А она говорит, что не от него ребенок, и вообще у нее есть на работе мужчина, с которым они уже год встречаются и любят друг друга и она просит у Вахтанга развод. Когда они там встречались, что Ваха даже это не замечал, непонятно. Но ведь она год с кем-то встречалась, а до последнего дня строила из себя счастливую влюбленную, как вертикально, так и горизонтально. Как это понять? У женщин вообще есть душа и чувства или Вы как зеркало, транслируете в обратку чувства того, кто Вас кормит или за шейкой чешет.