Темная леди для светлого Лорда (СИ)

Темная леди для светлого Лорда

Юлия Буланова

ГЛАВА 1

Я взглянула на часы. Без двадцати семь. А это значит, что до конца пары еще десять минут. Перевожу взгляд на Лидию Петровну — преподавателя социальной психологии. Она воодушевленно что-то лепечет.

Честно стараюсь проследить за ходом ее мысли. Получается плохо. Через каждое предложение пример из долгой и насыщенной жизни нашего лектора, призванный пояснить сказанное, вот только… примеры, и сам предмет, хотя и весьма интересны сами по себе, но совершенно не пересекаются. Никогда. Первое время мы еще пытались проследить между ними связь, но сейчас уже плюнули на это безнадежное дело и просто пытаемся получить максимум полезного из потока неструктурированной информации.

Обычно, истории подобные моей, так и начинаются. Глупо, конечно. Но ничего не предвещало беды. Тьма опускалась на город. За окном завывала вьюга, а снег валил стеной. А отметка термометра застыла на минус двадцати пяти.

Тревожная картина? Нет, отнюдь. Меньше всего я боюсь идти в общежитие вечерами, подобными этому. Ну, подумайте сами. Кто бродит по улицам в такую погоду?  Все, кто могут, дома сидят, а остальные стараются к ним как можно скорее присоединиться. Юг, все-таки. Мы к морозам не привыкли.

Но я, кажется, забыла представиться. Прошу прощения.

Студентка педфака и будущий педагог-психолог Романова Никанория Васильевна. Да-да, знаю, то еще имечко. Это папина идея была — в честь дедушки меня назвать. Я в детстве на него дулась, не понимала: как же можно было так над единственным ребенком поиздеваться? Но только до тех пор, пока не узнала, что моя мама в то время увлекалась индийским кино и мексиканскими сериалами. Она мне как-то рассказала, что выбирала между Индирой, Рией, Камиллой и Эммой.

Так что за Никанорию я отцу даже благодарна. Правда, я свое полное имя не очень люблю и предпочитаю сокращение Нора. Стильно. Коротко и со вкусом. А всякие «Никочки-Никули» терпеть не могу. Хоть иногда и приходится. Родителям позволяется больше, чем остальным. Любимой маме даже «Никушку» простить можно. Но только ей.

Так вот, ничего не предвещало беды. Прозвенел звонок. Мы вышли из аудитории, спустились с третьего на первый этаж. Взяли в гардеробе свои куртки. Я надела пуховик, натянула шапку и шагнула в ночь. Хотя, на самом деле был только вечер. Но в декабре хоть семь, хоть двенадцать… все одно — темень, да фонари горят, если они есть, конечно.

Хотите посмеяться? От универа до общежития метров семьсот и ни одного фонаря. Недавно в маршрутке прочитала: «Пять минут страха, и вы дома». Здесь так же. И не то, чтобы я такая уж трусиха. Нет. Эмансипированная девушка, способная за себя постоять. Ну, не было у меня братьев, чтобы защищали, холили, лелеяли. Пришлось даже на карате походить годик, правда, давно это было, но в случае чего любому могу дать отпор. Летом на меня, ни то гот, ни то панк за эмо принял. Дернул же черт надеть топик цвета взбесившейся фуксии под черные капри, притом, что я челку месяц не стригла. Так бедняга до сих пор заикается. А нечего ко мне было приставать. Повалила его на землю, скрутила руки за спиной (Это меня сосед Димка научил. Давно еще. Мне тогда лет тринадцать было. Потому что нельзя хорошеньким девчонкам при виде таких вот отморозков глазками хлопать, да в обмороки падать. Кончается плохо). И прочитала я ему получасовую лекцию на тему: «Не поднимай руку на ближнего своего, если на своих ногах уйти хочешь! Одумайся! Раскайся! И вообще, все люди — братья». Тот парень человеколюбием, к сожалению, не воспылал, но, говорят, от эмо теперь шарахается, как черт от ладана. И всем рассказывает, что на самом деле они стра-а-ашные, злые и вообще под кроликов только мимикрируют, чтобы захватить мир. С чего он мир приплел, я так и не поняла. Ну, да ладно.

Но я отвлеклась…

Ночь. Снег. Ветер. И улица разбитых фонарей…

Сразу как-то покидать порог моего учебного заведения резко перехотелось, но что поделаешь? Первые четыре минуты все было спокойно, а затем от стены отделилась тень и за моей спиной послышались тихие шаги. Слишком тихие, для человека, который идет по своим делам.

 С трудом подавив приступ паники. Я слегка ускорила шаг. Преследователь пока не приближался. От другого дома отделилась еще одна тень и пошла мне на встречу. Ну, все…если против одного у меня еще шанс был. А против двух нет ни малейшего. Тот, что сзади в два шага преодолел расстояние между нами и схватил за руку. У меня все похолодело.

— Эй, Фарс, Какими судьбами? — спросил второй, прогулочным шагом подходя к нам.

— Отвали, Бажен, — прорычал бандит.

— Мне тут одна птичка напела, будто бы ты последних мозгов лишился. Нет, ты не подумай, за нормального тебя никто и никогда не держал, но все же... терпели. Пусть психопат, но закон пока не нарушил. Ты бы отпустил девочку. Детей трогать нельзя. Убери от нее руки. Сделаешь, как я говорю, разойдемся миром, нет — пеняй на себя.

— Она моя.

— Э нет, — усмехнулся мой защитник. — Так не пойдет

— Я охотился, выжидал, — прорычал мужчина за моей спиной.

— Меня это не колышет.

— Сам хочешь ее убить?

— Не хочу, — спокойно ответил тот, кого назвали Баженом. — Ты безумен, Фарс. Мы не можем убивать их! Это преступление, за которое тебя покарают свои же. Тронешь ее хоть пальцем, на тебя откроют охоту. Все, а не только Ветра.

— А мне наплевать. Я ее все равно убью. Медленно.

Мне стало совсем уж плохо. Ноги готовы были вот-вот подкоситься. Я в руках маньяка.

— Не бойся, — шепнул мне парень. — А ты Фарс, отпусти ее. Иначе я разорву тебя в клочья, и ничего мне за это не будет.

— Меня? Своего брата?

— Ты мне не брат! И такие как ты, тоже. У тебя есть шанс отпустить ее или попытаться убить. Но в любом случае ты умрешь. Я просто даю тебе шанс самому уйти от безумия, сохранив хоть остатки чести. Наши предки клялись защищать их. И мы должны исполнять эту клятву.

— А мне плевать!

— Ну, что ж… ты выбрал сам. Девочка, спи.

 «Гипноз» — прошелестела в моей голове последняя мысль, и я полетела в темноту.

Очнулась я в сильных руках моего защитника и тотчас же потребовала опустить меня на землю. Тот лишь рассмеялся:

— Ага. Сейчас выберу сугроб посимпатичнее и опущу. Не дергайся!

Желания дергаться, как, впрочем, и сил на это, не было. И я начала разглядывать лицо моего спасителя. Красивый. Волосы темные, стрижка под ежика. Умные серые глаза. Упрямый подбородок и линия плотно сжатых губ. А стоило встретиться с ним взглядом, как рассудок, воля, логика (в общем, все то, что заставляет человека трезво смотреть на мир, думать головой, а не другим местом) катапультировалось, помахав на прощание ручкой, и оставив записку: «Вернемся не скоро. Не скучай!».

Что же со мной будет, когда он улыбнется? К счастью он пока хмурился.

— А куда ты меня несешь? — наконец задала я вполне логичный вопрос.

Ну, да… если несут и не отпускают, то хоть узнаем, собственно, куда?

— Домой. Валерьянкой отпаивать.

— Эй, я приличная девушка и не по каким «домой» с парнями не хожу.

И как приличная девушка слегка потрепыхалась. Странно, но мне совершенно не было страшно. Не верилось, что этот парень способен причинить мне вред. Он ведь здорово рисковал, спасая меня от того маньяка. Так какой смысл тогда геройствовать? И вообще, пусть это будет пресловутой женской интуицией, но я ему верила.

— Знаете, мадемуазель, мне уже надоело изображать из себя рыцаря. Будете вырываться, перекину через плечо, и вы поедете головой вниз.

— Ах, какой брутальный мужчина! — фыркнула я. — Если у меня сейчас возникают нездоровые ассоциации смешком картошки, то что… ой…ай… ты что творишь?!

Стоит ли говорить, что угроза была воплощена в жизнь?

— Прости, больше не буду, — повинилась я самым жалостливым голосом, а затем уже более твердо. — Честно.