Мгновение длиною в бездну. Рождение Топаз. Книга 1 (СИ)

Мгновение длиною в бездну. Рождение Топаз. Книга 1

Аннотация:

Пыталась вставить в "Волчонка" краткое содержание и раскрытие темы для конкурса, да так усердно, что это зацепило и "Рождение Топаз". Теперь вроде всё на своих местах. Итак, этот роман в некоторой степени относится к поджанру русское фэнтези, правда, страна, где происходят события вымышленная, а вот боги и духи славянские, то есть самые что ни есть нам родные.

   МГНОВЕНИЕ ДЛИНОЮ В БЕЗДНУ.

   РОЖДЕНИЕ ТОПАЗ.

   Книга 1.

   Пролог.

   "На севере диком стоит одиноко на горной вершине сосна и дремлет, качаясь, и снегом глубоким покрыта как ризой она".

   Не знаю, насколько эти строки могли подойти к той ситуации, о которой я хочу вам рассказать. Ведь происходило всё это далеко не на севере и даже более того, наоборот, на самом что ни на есть жарком юге. Да и на горной вершине, хоть и действительно стояло одинокое дерево, только сосною ли оно было, вот это уже, пожалуй, большой вопрос. Оно дремало, качалось и насколько могло, укрывало от безжалостных лучей солнца маленькую фигурку, скорчившуюся под ним.

   Итак, мы вернулись к тому, с чего, собственно говоря, и начали, с некоторыми разве что небольшими поправками.

   На самом что ни на есть жарком юге, на высоком утёсе под палящими лучами летнего солнца стояло кудрявое дерево, но здесь оно было не одно. В его тени стояла девушка, невысокая и хрупкая, совсем ещё ребёнок. На ней было бесформенное одеяние, прямое и белоснежное, скрывающее её хрупкое тело аж до самой земли, и только лицо и руки оставались открытыми. В ногах её поигрывала редкая жёлто-зелёная трава, которую уже успело слегка опалить солнце, за нею с трудом угадывались босые ноги. Лица девушки невозможно было рассмотреть, отчасти из-за дальности расстояния, отчасти из-за того, что длинные, чуть желтоватые, почти как у цыплёнка, волосы, окутывали её сплошной пеленой, развеваясь на ветру и скрывая свою хозяйку от посторонних глаз. Она стояла прямо, стройная как струна, невозмутимая как сама жизнь. Девочка, а ее, скорее всего можно было назвать именно Девочкой, что-то шептала, смотря вверх и воздев к небу руки. Затем наклонилась и, словно молясь каким-то своим богам, присела, коснулась пальцами обеих рук земли, потом снова поднялась и на тот же манер коснулась ими лба, затем поцеловала их нежным прикосновением губ. Всё так же исполненная спокойствия, она подошла ещё ближе к краю, распростёрла руки в стороны, словно крылья, плавно совершила ими несколько пасов, как будто приноравливаясь к чему-то новому или давно забытому старому, сделала вперёд шаг, когда казалось, что шагать уже было некуда, и ... полетела.

   Вначале стороннему наблюдателю, наверное, показалось бы, что она и вправду полетела, столь невозмутима и величественна была её грация. Но вскоре стало совершенно очевидно, что она всё же не птица и не вила, она просто человек, всё это стало ясно тогда, когда юное тело стрелой устремилось в пропасть, падая камнем вниз, на верную погибель. И только лишь одно мгновение отделяло её от смерти, которая уже стала неизбежностью, и ничего уже не могло этому помешать. И то мгновение показалось ей вечностью, но на душе было спокойно, она выполнила обряд очищения и была уверенна, что Мать Земля не отвергнет её. И лишь только её короткая жизнь проносилась перед глазами не прошеными картинами. Жизнь, которая изрядно потрепала её, приведя, в конце концов, к такому печальному исходу, к мгновению длинною в бездну.

   Глава 1 Девочка.

   Маленькая Девочка не понимала, почему её забирают от матери. Три года это не тот возраст, когда ребёнку можно объяснить, что люди делятся на богатых и бедных, на рабов и их хозяев. И что ей не повезло настолько, наверное, кто-то свыше так предопределил её судьбу, что её жизнь зародилась в чреве рабыни, а это означало, что, уже с самого момента своего рождения, Девочка не принадлежала ни самой себе, ни своей матери. Она была собственностью своих господ. И совсем не важно, что зачата она была от греховной, но вполне допустимой, связи хозяина со своей бесправной рабыней, когда матери не было ещё и пятнадцати. Три года она ещё находилась в какой-то неосознанной неопределённости. Она знала, что можно было делать, а чего нельзя, что и когда следовало говорить, а где и когда не издавать ни звука. Она уже умела помогать матери в некоторых лёгких делах, например, перебирать зёрна или ткани. Наверное, она думала, что так, в относительной тишине и спокойствии, пройдёт отведённый ей кусочек вечности. Не ждала она никаких изменений и не сетовала на свою лишённую детства жизнь, потому что вообще не знала, что существует такое понятие, как детство.

   Но, как оно часто и случается, первый удар судьбы приходит внезапно и бьёт как никогда больно. Так произошло и с ней. Хозяин разорился, и всех рабов выставили на торг.

   Молодая мать кричала и вырывалась, царапалась и кусалась, когда её уводили от родного дитя. Ребёнок так же зашёлся в истерике, но это никого не интересовало, ведь нигде не встретишь больше слёз, боли и унижения, как на невольничьих рынках. Здесь ничего не происходило так часто, как продажа в разные дома разным господам, мужей и жён, братьев и сестёр, родителей и их детей. И Девочка не была в этом исключением, одно радовало, она попала в дом к добрым и достойным людям, но она этого тогда ещё не понимала. Единственное что её интересовало в том момент, так это мать, которая упиралась и вопила, в то время как безжалостный кнут нового хозяина несколько раз прошёлся по её полуобнажённой спине. Одежду с неё частично содрали, демонстрируя потенциальным покупателям тело молодой рабыни. Да, не всем так везло, как повезло её дочке, но она тогда этого ещё не знала, как не узнает уже, наверное, никогда.

   Маленькая Девочка с длинными жёлтыми волосами и в длинной рубашонке до пят, что несколько мешала ей передвигаться, поселилась в новом доме. Её не загружали работой, скорее даже, наоборот, несколько баловали. Малышку купили в качестве новой игрушки для подросшей господской дочери, и старая нянька госпожи приглядывала заодно и за ней. Спала Девочка на полу в чуланчике, свернувшись на старом одеяльце, доставшемся ещё от матери, но ей и этого вполне хватало. Разве когда-то в прошлой жизни она имела лучшее место для сна? Только такую тёплую, такую любящую мать под боком. Но время шло, и Девочка понемногу стала отвыкать от матери, привыкая к новому устою жизни. Теперь у неё даже появились игрушки, которые она бережно хранила, перебирала и заботливо прятала под своё одеяльце. То были большая красивая перламутровая пуговица, с которой ей разрешила играть сама госпожа, сломанный веер, что она нашла в мусоре во дворе и деревянная кукла, подаренная молодой хозяйкой. О таком богатстве она не могла даже и мечтать, не ведая, что в жизни бывают и такие радости.

   Молодая хозяйка была старше её лет на десять, она играла и развлекалась с ней, используя её вместо куклы, пока та ей не надоедала и тогда она отправляла её к другим рабыням, всё чаще на кухню. Здесь Девочке часто перепадал кусочек лепёшки или сдобная булочка недоеденной госпожой. И тогда Девочка испытывала настоящее счастье, прячась в уголок под стол, чтобы не кому не мешать, и смакуя свою тихую радость. Хлопочущие рабыни печально качали головами, и бывало, доставали из-под подола ей кусочек ещё чего-нибудь вкусного. Изредка даже, кто-то нежно касался её белокурых волос, и она сразу вспоминала ласковые прикосновения материнских рук, и с её уст невольно срывалось первое сказанное ею когда-то слово:

   - Мама?!

   Рабыни только снова печально вздыхали и отрицательно качали головами. А Девочка снова пряталась под стол, чтобы не путаться под ногами и не получить очередного подзатыльника от хозяйского помощника, не раба, а вольнонаёмного. Он непременно отирался на кухне, таская разные вкусности и тиская рабынь, иногда он даже отводил кого-нибудь из них в чулан и оттуда раздавались не понятные звуки. Остальные занимались своими делами, не отвлекаясь на такие пустяки, и Девочка немного успокаивалась, а вскоре и вовсе привыкла к непонятному для себя, такому поведению взрослых. Девочка не знала, что он с ними там делает, но они выходили оттуда непременно растрёпанные и с кислыми выражениями на лицах, тут же принимаясь за прерванные дела. Оттого Девочка пугалась ещё больше и старалась совсем не попадаться ему на глаза. Она слышала, как рабыни говорили, что он делает ЭТО с особой жестокостью, но что именно ЭТО и в чём заключалась эта жестокость, она не знала, да и не хотела узнавать.