Мгновение длиною в бездну. Рождение Топаз. Книга 1 (СИ)

   Хотя рабыни зачастую рано лишаются невинности, в объятиях хозяина или невольного товарища по несчастью, но только мужского пола, и я бы даже могла приплести здесь выражение "это было вполне естественно", но на самом деле иногда всё было не совсем так, к слову сказать, не всегда потеря девственности у рабынь было делом естественным. Но новый хозяин был милостив и не делил ложе с рабынями, вполне довольствуясь супругой, хотя, возможно, у него и были любовницы, но, вероятно, это были женщины не Девочкиного круга, так как она о таких не разу не слышала, даже на кишащей сплетнями кухне. Так уж получилось, что наша Девочка сама с этим делом не спешила, памятуя старого господского помощника, давно уволенного хозяином, и не имея особого желания покидать чулан всклоченной и замученной. Хотя, что верно, то верно, сплетни на кухне ходили самые разнообразные, и секс был одной из самых распространённых тем и, к слову говоря, не всегда высказывания, касавшиеся этой темы, имели негативные нотки. Многие, наоборот, называли секс единственной отдушиной в рабской жизни и весьма даже ожидали момент сладостного соития. Девочка этого не понимала и не принимала.

   Годы между тем и не думали замедлять свой стремительный бег. Девочке давно уж минуло пять, семь, десять и даже одиннадцать лет. Она по-прежнему была рабой своей хозяйки, но если раньше она была её игрушкой, то теперь была её настоящей помощницей. Она убиралась в её комнате, перебирала её одежду, приносила еду, застилала постель, готовила вещи к хозяйским выездам в свет. В общем, жизнь её, хоть и была по-прежнему не свободной, но и особо сложной её назвать было нельзя. Она протекала размерено и спокойно, пока не наступил тот самый день, что стал предтечей всех последующих событий, которые впоследствии и изменили всю её жизнь.

   С самого утра все уже были на ногах, и бегали, и суетились, не покладая рук. Девочка, по-прежнему оставаясь одиноким котёнком, уже выросла в кошку, которая гуляла сама по себе, и возраст не прибавил ей общительности. То время, что она находилась на кухне, она, как и обычно проводила в своём облюбованном углу, который теперь уже считала своим. Забившись в уголок, она мастерила фигурки из соломы, точно такие же, какие когда-то умела делать и её мать. "Возможно и сейчас, она где-то совсем в другом месте занимается этим же своим излюбленным занятием.- Каждый раз думала Девочка, когда творила своих соломенных кошек, вспоминая заботливые материнские руки, хотя они иногда и позволяли себе лёгкий шлепок по её мягкому месту, но при этом всегда оставались тёплыми, ласковыми и нежными.- Эх, мама, мамочка, где же ты теперь?"

   Сейчас Девочке было не до своего соломенного хобби, всё же она была личной рабыней молодой госпожи и оттого была целиком и полностью задействована в настоящих сборах. К слову сказать, такая суматоха здесь стояла уже несколько дней, и на кухне бродили различные сплетни по этому поводу, но вряд ли хоть одна из них имела под собой твёрдое основание.

   - Что случилась, госпожа? И куда вы так спешно собираетесь, моя госпожа?- Наконец-то отважилась спросить обычно молчаливая Девочка.

   - Я собираюсь к жениху, Девочка. Меня просватали. Ты останешься при мне и поедешь со мной.- Объяснила та.- Ладно, собирайся теперь, некогда мне тут с тобой болтать.- Произнесла та, взмахнув рукой и тем самым, отпуская от себя рабыню, затем вернулась к созерцанию своего лица и фигуры в зеркальном отражении.

   - Простите, что осмелилась спросить, моя госпожа.- Девочка низко поклонилась, и принялась и дальше укладывать хозяйские вещи.

   С тех пор прошло три дня, суматохи между тем не только не убавилось, но и прибавилось. Теперь почти все вещи были сложены и аккуратно уложены заботливой Девочкой в большие сундуки и тюки под непременным контролем старой хозяйской няньки. Последняя неплохо относилась к Девочке, но постоянно напоминала той, что она рабыня, научая почтительности и послушанию.

   "Господ своих надо уважать, любить и лелеять, они как дети малые, не могут справиться без нашей помощи и опеки".- Частенько говаривала она и непременно оглядывалась по сторонам, чтобы не быть замеченной за этими словами теми самыми детьми и, да не допустят этого боги, на старости лет быть выпоротой.

   Сама она, потомственная рабыня, что жила ещё при бабке нынешней госпожи, господ своих любила и почитала самыми искренними чувствами и завещала это всем остальным. Не имея мужа и детей, не имея возможности завести своей родной семьи, она всей душой прикипела к молодой госпоже, как когда-то и к её отцу, и не отходила от неё ни на шаг. Вот и теперь она сидела в экипаже рядом с ней, в то время как тихая Девочка привычно расположилась на полу в их ногах. Они иногда и раньше выезжали так в город, порою даже выбирались на природу, но чтобы так, с ночёвкой, да ещё и не одной....

   Девочке было очень боязно, она всегда страшилась неизвестности. Но делать нечего. Её дело маленькое. Приказали - занырни под лавку и сиди тихо, чтобы не дай боги, хозяева не разгневались, и не присоветовали бежать рядом, за экипажем госпожи.

   Вот она и сидела, тихая как серая мышка и свернувшаяся в три погибели. Как бы хорошо к ней не относилась хозяйка со своими родителями, но она по-прежнему оставалась всего лишь рабыней по праву рождения, которой не предстояло и в будущем обрести вольную, чтобы своим детям уже дать свободу, потому что даже те жалкие гроши, что зарабатывали иногда себе рабы, лелея надежду наскрести на свободу, она не получала. Она была всего лишь рабыней, которая должна была знать своё место. Она не кляла свою судьбу, так как иной жизни не знала. А тут у неё всегда была крыша над головой, свой угол на кухне и ночной в чулане, была еда, а бывает, как рассказывали взрослые рабы, сменившие хозяев, и совсем иная жизнь. Они показывали свои шрамы от кнута и шипастых спиц, чем пользовались иногда дамочка из высшего общества, дабы повеселиться над безродной скотиной, именуемой рабами. Тогда вся кухня всколыхалась радостным вздохом, и все рабы здесь присутствующие начинали молиться каждый своим богам и каждый на свой лад, за ту милость, что они им оказали, позволив вести своё мирское существование в столь благом месте. О том чтобы стать свободными, они и не помышляли. Это греховные мысли, не достойные честного и доброго раба.

   Оттого Девочка и сидела так смирно, не смея пожаловаться, и ни в коем разе не собираясь настолько обидеть или обозлить хозяев, ибо, хорошо памятуя, как была продана в прошлый раз, боялась, что её снова выставят на торги и новые её хозяева отнюдь не будут такими добрыми и терпеливыми, как прежние.

   Свадебная процессия медленно продвигалась вглубь страны, шествуя к названному жениху госпожи. Интересно, какой он? Невольно думала Девочка. Молодой или старый? Добрый или злой? Будет ли он довольствоваться молодой женой, как прежний хозяин, или всё же иногда будет делить ложе с кем-нибудь из рабынь, например с ней, с Девочкой? Девочка невольно вздрогнула. Такая мысль не то чтоб, её сильно напугала, всё же она прекрасно понимала, что рано или поздно ей предстоит возлечь на ложе с мужчиной по своей воле или нет, это уже не имело значения. Просто до сих пор ей не встречалась не одна рабыня девственница, невольных девиц портили на право и налево, особо не испрашивая у них на то разрешения. Возлечь на ложе с мужчиной, если бы он был добр и ласков, была меньшая из зол, по мнению Девочки. Только по тому же детскому мнению такие мужчины встречались очень редко, а если и встречались, то редко тратили свою нежность и любовные навыки на безродных рабынь, которые у господ иначе именовались домашним скотом. В основном, мужчины, которых она встречала до сих пор, не обладали ни особой лаской, ни нежностью, ни добротой. И вряд ли будущий хозяин будет исключением. Пусть боги соблаговолят, чтобы он любил свою жену и не покушался на Девочкину честь, которая никого кроме неё самой не интересовала.

   Девочка тяжело вздохнула. А что, если всё будет донельзя наоборот? Что если хозяину приглянётся молоденькая нетронутая рабыня, а такие вести разносятся быстро и путешествуют вместе с обладателем такой невидали, как рабская невинность. Что если он пожелает себе её в постель? Уж лучше бы она осталась в доме прежнего хозяина, где всё так привычно и знакомо.