В дурмане... - Clamor (СИ)

== 1. Осколками Кошмаров. ==========

Linkin Park - System

“Я познал радость, хотя ее было слишком мало, но разве радости бывает достаточно? Конец страданий не оправдывает страданий, потому-то у страданий и не бывает конца”.

Джонатан Сафран Фоер

“Жутко громко и запредельно близко”

В тот вечер на улице было так пронзительно холодно, что казалось, в затылок дышит смерть, а в ушах звучит её острый, омерзительный смех, словно желающий содрать с тебя кожу. Кларисса Моргенштерн брела по улице. Бесцельно, без задней мысли о собственной защите. Девушка шагала во тьму улиц, желая спрятать в ней свою печаль и тоску.

Всё началось пару недель назад, когда она узнала, кто она и что мир вокруг неё совсем другой. Её отец оказался тираном и бунтарём, чудовищем, каких поискать. Валентин Моргенштерн – гроза Сумеречного Мира, лучший сумеречный охотник своего времени, главарь Круга и предатель человечности.

Её мать - Джослин, была его женой и сумеречной охотницей, которая однажды открыв глаза на все происходящее вокруг помимо мужа, внезапно поняла весь ужас и сбежала, прихватив Чашу – главный элемент для превращения человека в нефилима и ещё не рождённую дочь. Сейчас мать Клэри уснула магическим сном, оставив дочь наедине со своей материнской ложью, недоговорками и очень болезненной правдой.

Правда заключалась в том, что девушка не была единственным ребёнком в семье. Помимо неё в семье Моргенштерн был рождён её старший брат – Джонатан Кристофер, оказавшийся живым и здоровым (как полагала Джослин, тот погиб). Этим братом оказался тот, кого Кларисса полюбила так сильно и ярко, как не любила никого до этого. Джейс. Тот самый охотник, что открыл ей глаза, Сумеречный мир и правду обо всём происходящем вокруг неё.

В данный момент, девушке хотелось, чтобы все слова, сказанные её отцом, оказались ложью. Так болезнен был этот удар: «Вы с Джонатом брат и сестра!» Слов под дых бил отец, наслаждаясь произведенным эффектом. Тварь, провокатор и манипулятор…

Кларисса поёжилась от пронизывающего ветра. Из-за наушников, в которых на максимуме играла какая-то песня, она не слышала леденящего душу крика. Обжигающе горячие слёзы потекли по щекам, словно девушка плакала огненным слезами. Казалось, что слёзы красные и раскалённые по сравнению с ветром.

И Джейсу тоже было непросто всё это услышать. Помимо всего прочего, он отступился от отца и не последовал за ним, когда тот звал его. Джейс чувствовал себя виноватым во всём, даже в тех словах. Только чем он провинился, родившись в семье монстра?! Такой светлый, небесный и добрый, поземному полный ядовитого, оборонительного сарказма и дьявольского обаяния. Джонатан Кристофер… Моргенштерн. Её брат.

Бить себя своими же словами стала своеобразной терапией для Клэри. Словно нож в сердце вонзаешь со всего размаху, каждый раз больно, но уже привыкаешь. Это лучше, чем, когда тебя жалеют.

Изабель вот жалела обоих, хотя Клэри она знала мало и быть может даже не любила её, не было за что, а всё равно жалела. Сожаление Из распространилось даже на еду, которую она пыталась готовить. Всё, как на подбор было таким горьким, что горечь чувств казалось ничем. Даже чай у неё почему-то выходил солёный, не от слёз ли украдкой?!

Алек жалел лишь для виду. Возможно, ему отчасти и было жаль относительно всей ситуации, но кого-то конкретно он не жалел. Безжалостность Алека лично к Клэри тонизировала девушку, хоть чем-то. За Джейса он побаивался, поэтому, как тень следовал за ним везде. Кажется, парень нашёл компенсацию своим безответным чувствам к Джейсу, заменив их на сталкерство, а может он и вправду переживал…

А переживать было чему. Трагедия произошла не только с Джейсом и Клэри. Наставник ребят предал их, отдав Чашу Смерти и Джейса в обмен на свободу. Траур по наставнику был тихий, безмолвный и виноватый. Каждый чувствовал себя за что-то виноватым перед ним.

От количества хандры, депрессии и печали загнулись немногочисленные растения вне теплицы. Пригорюнился и Чёрч, институтский кот, сбившийся с ног, пытаясь ободрить хоть кого-нибудь.

Кларисса остановилась в неизвестном ей месте. Села на посеревшую лавку под одиноким фонарём, вдохнула обжигающе холодный воздух, пахнущий чем-то солёным. Телефон разрядился и заткнулся, моргнув на прощание отсутствием звонков и наличием новой смс-ки от Саймона. Девушка хлюпнула носом и закрыла лицо ладонями, в надежде заглушить рвущиеся рыдания и сделать свои слёзы не такими обжигающими.

Саймону пришлось тяжелее всех. Отвергнутый Клэри, ненужный в её новом мире обитания и беспомощный против любого. В Институте он не появлялся с тех самых пор, как они рассорились. И всё равно, не смотря на всё происходящее, он остался её другом. Саймон интересовался где она, оделась ли тепло, стало ли ей легче. Обиду он преодолел и подавил в себе, а прейти парень не находил в себе сил. Зачем? Он теперь друг, просто примитивный, с которым Клэри иногда сможет изредка видеться в кафе. Может быть, она смогут переписываться или созваниваться…

Сейчас девушка горько улыбнулась и зарыдала ещё сильнее. Как всё запуталось, как всё надоело! Всё это сочувствие горьким супом и солёным чаем Изабель, наигранным взглядом, за которым пряталось обвинение Алека, ужас Джейса при виде неё, будто она хуже монстра и бездушные смс-ки Саймона. Видеть мать, словно спящую красавицу из сказки и глотать обиду горстями, несказанные слова заедать уверениями «о собственном благе». Даже Люк бил, не глядя, сам того не подозревая. Одного взгляда на то, как он смотрит на её мать было достаточно. А ещё его наставления настолько глупые и блюдущие только безопасность, что хотелось пойти и выйти в форточку с 60 этажа, лишь бы больше не видеть и не слышать. Сил больше терпеть не было… и она ушла. Зная, что вернётся в этот вакуум депрессии, от которой растения чахли и бедный Чёрч поник, снова. Потому что идти больше не куда.

Улица, на которой находилась Клэри начала погружаться во тьму. Лампочки в фонарях по одной лопались и осколками дождя осыпались на асфальт. Девушка вытащила ненужные наушники и, скомкав их, сложила в карман куртки. Ветер прекратился, вокруг стало так тихо, что мир вокруг, будто застыл. Одинокий фонарь над девушкой начал беспокойно мигать.

Внезапно тишину разрезал плач ребёнка. Заунывный, печальный и грустный. Клэри немедля вскочила со скамейки и двинулась на голос. Ребёнок плакал откуда-то снизу. Только тогда девушка поняла, что её занесло в парк неподалёку от порта. За гранитными столбами, обвитыми перилами плескалась вода. Рыжая долго вглядывалась в темноту, пытаясь отыскать ребёнка.

Она обнаружила его только из-за блеснувшего в темноте браслета. Лет пяти-шести без курточки и шапки. Возможно, что он упал сюда чисто случайно. Забежал к порту и оступился. В конце концов, девушка полагала, что время не должно было перевалить за 10. Хотя на улице давно и бесповоротно царствовала ночь.

- Хей, малыш! – Клэри заметила небольшое белёсое существо, зацепившиеся за самый край перил. Рыжая протянула руки к ребёнку и тот схватил за них с неимоверной силой. Подхватив ребёнка, девушка начала пятиться обратно, пытаясь сохранить равновесие и шептала что-то успокаивающее ребёнку, который тихо скулил ей в куртку.

Рыжая допятилась до лавочки и села в мигающем свете фонаря. Только она отодвинула головку ребёнка от своей куртки, чтобы получше рассмотреть, как тут же удивлённо, инстинктивно откинула его. На асфальт упал ворох детской одежды, но внутри что-то всё-таки шмякнулось об асфальт. Что-то маленькое и довольно увесистое.

Любопытство победило инстинкты. Клэри потянулась к свертку и аккуратно приоткрыла его. Нечто похожее на маленькую сморщенную, уродливую куколку взирало на неё невидящим мутным взглядом. Девушку передёрнуло от странного чувства отвращения и страха. Всё её существо вопило бежать, а она не могла и двинуться.