В пустоте (ЛП)

Карина Хелле

В пустоте

Серия «Эксперимент в ужасе» #6.

Переводчик/оформитель — Лена Меренкова

Переведено специально для гр. https://vk.com/beautiful_translation

Маме, за то, что всегда веришь в меня

И папе за поддержку

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Белая мгла.

Это я увидела, когда смогла открыть глаза, ресницы слипались от крохотных снежинок.

Белое. Белое. Белое.

Где я была?

Я перекатилась со стоном, ощутила взрыв боли к боку. Я посмотрела вниз, и зрение начало восстанавливаться, я увидела, как в живот упирается камень, торчащий из холодной снежной земли, как оружие.

Я легла на спину, холод проникал под куртку. Голые пальцы покалывало, я водила ими по телу. Я казалась целой, ничего не кровоточило, не было сломанным.

Но откуда тогда густой запах крови в воздухе?

Я медленно села и огляделась.

Я сидела на голой каменистой земле у горы. Снег кружился в воздухе со всех сторон, падал на землю ледяными частичками, часть разлеталась пылью ангелов.

Все было белым, и я едва смогла различить долину с лесом внизу, а напротив, в дымке снегопада, несколько острых вершин.

Подо мной земля была неровной, местами сменялась резкими ямами, спускаясь к долине. Голова закружилась, я впилась замерзшими пальцами в землю, вдруг испугавшись, что я съеду по склону, упаду и разобьюсь.

Тихое рычание раздалось слева. Я с болью повернулась, бок еще саднило, и увидела небольшой навес, где снег собрался мягкими шапками. Мое сердце ускорило биение.

Я выдохнула задерживаемый воздух, смотрела, как он замерзает передо мной и уносится с ветром. Я заметила красный след там, где выпал снег.

Кости сковывал холод.

Я смотрела на красное пятно, мои глаза расширились, когда оно начало растекаться кровью по снегу.

Я подняла голову и увидела, как часть снега обрушилась с выступа, упала на красное пятно.

В этой горке тоже было красное пятно, и оно медленно растекалось, как по бумажному полотенцу. Любопытство одолело меня, я осторожно встала на ноги и прошла к влажному пятну. Я пригнулась и попыталась понять, почему снег истекал кровью. Я ощутила, как что-то капнуло мне на шею.

Я прижала ладонь к шее, и рука оказалась в крови.

Хотела ли я оборачиваться?

Я все равно обернулась.

Надо мной была истерзанная рука, окровавленные пальцы свисали с края выступа.

Когти. Зубы. Кровь.

Рвать. Грызть. Есть.

Картинки и звуки терзали голову вспышками во тьме.

Декс! Я вспомнила Декса.

Мою грудь сдавило, я пыталась вспомнить, когда я видела его в последний раз.

Где он был?

Что с ним случилось?

Я смотрела на руку над моей головой, и ощущала, как мир рушится под ногами.

* * *

В бок еще раз с силой ткнули.

Я скривилась и схватила за это, ожидая нащупать острый камень присыпанный снегом, но нашла изящную руку и длинные пальцы, обхватившие мою ладонь.

Мои глаза открылись. Ада рядом со мной тыкала в мой бок с улыбкой на лице.

Мы были на заднем сидении машины папы. Конечно.

Отец был за рулем, нервно поглядывал на меня в зеркало заднего вида. Мама сидела рядом с ним, смотрела в окно рядом с собой. Ада была рядом со мной, а крупный засранец, Максимус, занял место с другой стороны от нее.

— Ты в порядке? — спросила Ада, говоря тихо, хотя все в чертовой машине слышали ее. — Ты уснула. И у тебя текли слюни.

Я вытерла рот и лужицу на воротнике.

— Ну, день был долгим.

Я посмотрела в глаза отца в зеркале заднего вида. Он выглядел старше в эти дни. Могло ли это довести до ранней могилы?

— Мы почти дома, тыковка, — сказал он.

Я кивнула и ощутила, как взгляд сверли мою голову. Я неохотно посмотрела мимо Ады на Максимуса, пристально смотрящего на меня.

— И на что ты смотришь? — процедила я.

Выражение его лица не изменилось, он не отвел взгляда, просто читал меня своими зелеными глазами.

«Это все твоя вина», — пыталась передать ему я, надеясь, что он как-то слышит это. Мне стало не по себе, когда он вроде как кивнул в ответ.

— Перри, — предупредил папа, хотя его голос потерял привычный нажим. Наверное, когда твоя дочь на пороге психушки и была похищена вместе с другой пятнадцатилетней дочерью, лучше использовать не строгость.

Я вздохнула и выглянула в окно на темнеющий Портлэнд. Я думала о Дексе, в порядке ли он был. Тюрьма. Я не могла в это поверить. То, что Декс был в тюрьме, не удивляло. Он в чем-то даже напрашивался на это, но он был там из-за меня. Из-за моих родителей. Из-за Максимуса. И несправедливость этого заставляла кровь кипеть, нагревая мое лицо.

После того, как мы с Дексом и Адой вернулись домой из Айдахо, все мои страхи всплыли во дворе дома.

Декса утащили копы по подозрению в похищении, что было глупо, ведь мы с Адой сами поехали с ним. И мой любящий доктор Фридман заявил, что я не в себе, чтобы давать показания, так что убедил полицию и моих родителей отвезти меня в больницу на обследование. Я хотела только орать, отбиваться, но это только усугубило бы ситуацию. Я с неохотой послушалась совета Максимуса подыграть. Но я не верила ни на миг, что он поддержит меня, ведь он не справился с обещанием, что ничего со мной не случится.

Хотя, может, он и сдержал слово, ведь ничего не случилось, но я не собиралась его хвалить. Осмотр в больнице показал всем, что я была в своем уме. Естественно. Демоны меня больше не терзали. Эбби ушла. Я оставила их с Романом среди пыльных холмов Айдахо. Но мне не стало на сто процентов лучше. Это не было связано с призраками или моим психическим состоянием. Я просто ощущала себя очень уставшей и… не такой. Словно много дополнительной энергии гудело в костях, а выхода для нее не было. Два противоречивых чувства путали немного голову.

Ада помогала, не забывая придерживаться истории, что я вела себя как чокнутая, потому что болела, потому что у меня была ужасная лихорадка. Она в панике позвонила Дексу, потому что он знал, что делать, и он отвез нас к целителю, который применил травы и прочие штучки во время сеанса, и вуаля! Лихорадка миновала, я вылечилась. И больше безумной Перри не было.

Я понимала, что никто не хотел верить в эту историю, но выбора у них не было. Будто правда была бы для них понятнее. Правда довела бы меня до беды. Эта версия хоть вполне убедительно описывала случившееся. И было сложно спорить с этим, когда я сидела в кабинете и говорила связными предложениями, ведя себя нормально.

И Максимус не выдал меня, хотя я этого ожидала. Он поддерживал историю Ады, даже добавлял наблюдения, как «Я знал, что с ней что-то физически не так. Я не был уверен, услышал историю Перри и сделал неправильный вывод». Это была ложь, но я это ценила. Но я все равно хотела ударить этого рыжего ногой между ног.

И я покинула больницу чистой. Доктор Фридман был разочарован. Он словно хотел, чтобы я была больна. И я заметила, как он отвел мою мать в сторону и сказал ей пристально следить за мной. Мне казалось, что он имел в виду не сегодня или ближайшие дни.

А до конца моей жизни.

Я подумала о Пиппе. О бабушке. Я долго мирилась с этим, хотя глубоко в душе знала, что мы связаны родством. Может, я всегда знала. Может, я видела ее в детстве. Может, это ощущалось кровью.

Было больно узнать, что мама сделала с ней. Хотя я не была родителем, я все еще не могла представить, как ужасно, когда твоя дочь запирает тебя, обрекает на ужасную жизнь, на одинокую смерть. От этого меня мутило.

Я скрытно посмотрела на маму. Она все еще глядела в окно, и я не видела ее лицо. Так даже лучше. Я бы не смогла смотреть ей в глаза снова, зная теперь все это. Я не знала, как я вообще могла жить в доме с ней, следящей за каждым моим шагом до конца моей жизни, ожидающей, когда же я ошибусь. У меня не было причины думать, что мама поступит со мной так же, как с Пиппой, бабушкой, но…