Осколки (СИ)

— Слушаю, — трезвый голос Лёхи на том конце был слишком долгожданным.

— Он вернулся, Лёша, он, он вернулся! — кричала она, не включая видеосвязь. Слёзы брызнули из глаз. — Лёша, ты обещал! Обещал защитить меня от него. Он убьёт меня. Снайпер только что стрелял.

— Я держу свои обещания. Скоро подъеду.

Наташка сжала раненую руку в кулак и сдавленно, хрипло, болезненно заплакала. Рука начала слегка пульсировать. Но боль была слишком глухой и слабой. Шок от выстрела блокировал все сигналы мозга. Наташа не чувствовала, не видела и не слышала ничего, кроме образа Олега Чёрного — её бывшего супруга, — который так ярко рисовало её воображение. Потянулась правой пульсировавшей рукой к бутылке вина, приложилась к горлу и сделала огромный глоток. Ожидаемого опьянения и спокойствия не наступило. Стало ещё хуже. Алкоголь как будто отрезвил её сознание и пробудил от шока. Наташа сжала в руках пульт до адской боли, которую невозможно было терпеть, захлёбываясь в слезах, жала кнопки до онемения пальцев. Железные шторы с грохотом опустились на панорамные окна. Ёлка погасла. Наташка, очутившаяся в полной темноте, заскулила подбитой собакой, продолжая до полного бесчувствия сжимать пульт.

Время тянулось исключительно медленно. Наташа то и дело косилась на спутник, на котором висели те же цифры, что и во время звонка Лёхе. Наташка приложила ладонь ко лбу, чувствуя, как по лицу стекают горячие капли крови. Прикрыла глаза. Мир для неё превратился в сплошную звенящую тьму. Надо было вставать и перевязывать руку, да только Наташа боялась, что ноги не удержат её. Снова потянулась к бутылке с вином, на этот раз левой рукой. Снова прижалась губами к горлу и сделала пару неверных глотков, едва не поперхнувшись.

Звонок в дверь. И с силой нахлынувшая волна паники. Набрала на спутнике номер Лёхи. В панике кричала туда:

— Лёха, Лёха, он здесь! Он под дверью. Он пришёл убить меня!

— Тихо-тихо, это я, — голос Лёши был успокаивающим. — Встань. Подойди к двери и посмотри в видеофон.

Наташка, цепляясь здоровой рукой за ручку кресла, сползла с него. Упала на колени. Подняла голову. Она сильная. Она смогла отказать мужу. Отречься от него. Подать на него заявление. Значит, сможет и пережить его покушение. Нехороший огонёк мелькнул в её карих глазах. Сжала руки в кулаки, насколько это было возможным, подняла высоко голову и прокралась к двери. Включила видеофон. За дверью стоял серьёзный Лёха и выжидающе заглядывал в камеру. Наташка резким рывком распахнула дверь, вцепилась в жёсткую ткань чёрной кожаной куртки и с невероятной, ниоткуда взявшейся силой, втянула Лёху в квартиру и с грохотом закрыла бронированную дверь. Они стояли, прислоняясь спиной к разным косякам дверного проёма. Наташа спиной чувствовала холод железа, прижимала руки к груди и испуганно смотрела на Алексея, тяжело дыша, как после километрового беспрерывного забега. Лёша смотрел на неё с прищуром. Руки его были в карманах. На чёрном мехе куртки лежали белыми точками снежинки.

— Ты ранена? — нахмурился, протягивая сухую огрубевшую руку к её запястью.

Наташка молча смотрела на Лёху. Что-то влекло к нему. Когда он был рядом — даже просто смотрел на неё — на душе становилось в разы спокойнее. От него веяло чем-то особым. Уверенностью, силой, волей. Всем тем, что так нужно женщине и чего не давал Наташе её бывший муж.

Наташка не умела любить. Это она поняла ещё давно. Она никогда не теряла голову, готовая кинуться за предметом обожания в прорубь с головой. Она никогда не чувствовала учащённого сердцебиения или полное опустошение души, когда рядом оказывался кто-то. Всё, что было у Наташи — её мозги, сила воли и красота. Всем этим она довольно умело пользовалась в сумме, поэтому к своим тридцати она достигла роли директора фонда по защите исчезающих видов животных. Только вот… Могла ли она назвать себя счастливой? Вряд ли. Вот сестра, заключившая ещё восемь лет назад брак с Ариком и улетевшая в другую галактику, была счастлива: у неё была любовь, семья, свой дом. Она не скиталась по съёмным квартирам в страхе быть убитой, не ожидала явки озверевшего бывшего супруга, она не была одинокой, в конце концов. Алиса, переместившаяся в прошлое ради своей любви к Коле Герасимову, тоже, наверное, была счастлива. Наташа не знала. Знала лишь, что сама была несчастливой.

— Лёха, — здоровой рукой зажала рот и вдруг почувствовала, что ревёт, что все эмоции в один момент вырвались наружу. Лёха резко схватил её за раненую руку, притянул к себе и прижал её голову к груди. Наташа неловко обняла его за широкую спину и разревелась.

— Тш, тш, я рядом. Всё хорошо. Всё будет хорошо, пока я рядом.

Он гладил её по коротким мягким волосам, с удивлением отмечая на своих руках пятна крови. Наташа неловко прижималась к его груди, смотрела в сторону гостиной и отчаянно рыдала, не в силах ничего сказать.

Её влекло к Лёхе. Она не знала, что именно. Знала только лишь, что не может без него. Что без него умрёт. Погибнет от страха, безысходности и одиночества, окутавшего её. Только рядом с Лёшей ей дышалось легче и как будто спокойней.

— Всё будет хорошо, слышишь меня? — он обхватил её лицо обеими руками, убрал с него короткие пряди, прилипшие ко лбу.

Облизав палец, стёр с её лба уже засыхавшие пятна крови. Наташа почувствовала, что у неё кружится голова и она снова не чувствует землю под ногами.

— Ёпрст, — Лёха вовремя успел схватить Наташу поперёк поясницы.

Всё проплывало перед ней как будто окутанное туманом. Она уткнулась носом в пропахшую морозной улицей куртку Лёхи и не видела и не слышала ничего, кроме Лёхи и его шагов. Комнаты мелькали перед ней. В конце концов Наташа, почувствовав под собой мягкий диван, откинулась на подушку и закрыла глаза. Она чувствовала, как Лёха заботливо укрывает её мягким пледом, как грубоватыми пальцами стирает с её лица пятна крови, как берёт её пульсирующую кровоточащую ладонь и обматывает холодной гладкой тканью. Лёха вновь смахнул с её лица волосы, Наташа с трудом разлепила веки и долго смотрела на Лёху.

— Лучше на водку переходи, — Лёха кивком головы показал на полупустую бутылку вина. — Она, того, нервы лучше успокаивает, и сопьёшься быстрее. Видишь, всё в порядке. — Наташка сдавленно кивнула. — Тогда я, это, пойду. Сейчас отзвонятся по снайперу, и я уйду. Сегодня тебя никто не тронет.

— Не уходи, — Наташка поднялась на локтях и схватила больной рукой Лёху за запястье. — Пожалуйста, останься. Мне страшно без тебя.

Лёха пожал плечами. Его спутник взорвался трелью. Поправив плед на Наташе, он вышел из комнаты. Наташка потянулась за бутылкой и снова сделала пару глотков. Лёша о чём-то переговаривался с каким-то Саней там, в кухне, за стеной. Вернулся в гостиную. Озадаченно посмотрел на Наташу, опустился в кресло напротив ёлки, повертел в руках пульт, почесал щёку.

— Ну, что. Там нашли брошенную снайперскую винтовку с оптическим прицелом. Не думаю, что тебя хотели убрать. Скорее, припугнуть. И это у них получилось.

— Уже нет, — слабо улыбнулась Наташа, поправляя причёску.

— Что?

Наташа помотала головой и с улыбкой посмотрела на Лёху. Тот смотрел на часы.

— Через пять минут Новый год.

— Что? — Наташка подскочила, но тут же почувствовала, как кружится комната перед глазами. — Ох, я перепила, кажется.

— Это от шока, — лениво отозвался Лёха. — А ты-то куда подорвалась?

— Как куда — поменять этот ужасный свитер!

— Ты и так красивая, — Лёха включил ёлку, затем телевизор. — Лучше готовься желание загадывать. Я бы на твоём месте загадал желание, чтоб твой муж наконец отстал от тебя.

— А я от тебя? — Наташка усмехнулась, нахмурила брови, закусила губу, откинула голову на подушку.

Лёха обернулся. Посмотрел на неё. Они сидели недолго в молчании. Наташка вцепилась в кончик пледа, взмахнула им, грустно улыбнулась:

— Кроме того, я не верю в чудеса и новогодние желания.

Лёха пожал плечами, встал и почему-то присел рядом с ней.

— Почему? — смотрел в стену, сцепив руки в замок.