Страх забытья

— Я вечером позвоню. — сказал он.

Где-то я это уже видела и проходила. Захотелось рассмеяться. Нервное наверное. Распрощавшись с Карлом, я поехала домой. Марины дома не оказалось. Вспомнив, что она хотела поехать в магазин за одеждой, я пошла к себе в комнату. Одной уже было скучно. Показался бы Черныш. Он выскочил из комнаты и понесся в ванную. Правильно, чистота прежде всего. Моя ему лапы и брюхо, я не могла поверить, что он что-то непонятное. На вид и на ощущение обычный пес, который то и дело лез ко мне целоваться.

— Черныш, я терпеть не могу поцелуи по-французски, так еще и с собаками. Гадость какая. — уворачиваясь от его языка, сказала я. Он начал крутиться. В итоге душ намочил меня. — Ты хулиган. Здоровый хулиган.

Я вытерла его старым полотенцем. Вся мокрая. Вроде надо разозлиться, но злости я на него не чувствовала. Пришлось самой идти в душ, после таких водных процедур. После душа я вернулась в комнату в полотенце. Этот бандит начал с меня его стаскивать.

— Это уже слишком. Я тебя сейчас выгоню! — пытаясь вернуть полотенце, сказала я. Так как после его пасти все равно придется полотенце стирать, я оставила ему полотенце и стала одеваться. Он довольный своей «добычей» лег на полотенце и смотрел на меня, высунув язык и виляя хвостом. — Что ты смотришь так весело? Думаешь я этого не сделаю?

Он подполз ко мне, уткнувшись носом в коленку.

— Это рассматривать, как извинения? — я потрепала его по шее. Он резко вскочил на лапы и толкнул меня на головой. Я потеряла равновесие и упала на пол. Пес довольно положил мне лапы на грудь  и лизнул лицо.

...Поцелуй обжигал губы. Меня никогда так еще никто не целовал. Желание смешивалось с какой-то горечью. Вкус полыни и огня. Он пробирался в самую глубь души, заполняя собой пустоту. Его язык скользнул по моим губам. Нет! Только не это. Мне правда не нравились эти мокрые поцелуи. Начинало просто воротить. Еще когда с Колей целовалась, сразу сказала ему об этом. А этот не унимался. Я попыталась отстраниться, прерывая поцелуй.

— Прекрати! — твердо сказала я.

— Тсс. — прошептал он. Его дыхание слишком горячие огнем прошлось по моим губам. Я хотела возразить, но он воспользовался этим. Наши языки столкнулись. Попыталась его вытолкать, отстраниться, но крепкая рука держала мою голову так сильно, что нельзя было даже повернуться. Отстраниться от происходящего. Тогда ему быстро надоест. Но что он творил! Это напоминало танец. Дерзкий, рискованный и опасный. Так не целуются, а скорее любовью занимаются. Возбуждение и огонь — все это превращалось в ядерную смесь, которая заставляла кровь бежать по венам с невероятной скоростью. А потом началось падение. В ушах начало свистеть.

— Не бойся. Я рядом. Сейчас все пройдет. Это из-за того, что мы с тобой немного увлеклись. Я не думал, что целоваться так приятно. Надо будет при случае повторить. — хрипло прошептал он мне на ухо. — Согласна, малышка?

— Не знаю. — ответила я. — И не называй меня так.

— Не нравится, когда тебя малышкой зовут?

— Не нравиться. Куда мы летим?

— Назад. Души вылетели. Ты только глаза не открывай.

— Зря ты это сказал! — Крик. Я летела вниз с невероятной скоростью. Внизу лежало мое тело. Я думала, что расшибусь, когда влетела на скорости в свое тело...

Я сидела на полу и никак не могла отдышаться. Пес подполз ко мне и положил голову мне на колени. Голова закружилась и я легла прямо на палас. Черныш заскулил.

— Убью, если еще раз так сделаешь. — прошептала я.

«Так было нужно». — раздался знакомый голос в голове. Я не стала спорить. Не было сил. Захотелось спать. Пес стащил с кровати подушку и подтащил к моей голове. Потом также притащил одеяло. После этого лег рядом со мной. Я обняла его и закрыла глаза. Голова кружилась. Меня трясло. Стоило закрыть глаза, как я сразу уснула и до утра.

Будильник. Работа. На телефоне несколько пропущенных от Карла. Потом с ним разберусь. Пока надо на работу бежать. Пса не было. Пряжка в кармане. Я взяла спецовку и побежала на смену.

По стеклу барабанил дождь. Работать не хотелось. Опять приемная смена. Так как соседнее отделение было переполнено, то принимали мы. В палате у Саши загорелся сигнал вызова. Я пошла туда, посмотреть что случилось. Вчера он температурил сильно. Может, опять плохо стало?

Стоило войти в палату, как я встретилась с его встревоженным взглядом. Он кивнул в сторону соседней кровати, куда на днях привезли мужика с тяжелым переломом ноги. Вместо того чтоб лежать, он сидел на кровати и стучал по ней руками.

— Сколько здесь клопов. Одни клопы. Они меня сожрать хотят. Но я им не дамся. И на стенах клопы. Они меня заморить хотят. Сгноить здесь. Это все Светка виновата. Она им заплатила, чтоб они меня тут в клоповнике держали. Надо уходить. Бежать надо. — бормотал мужик. Привет белая горячка. Клопов на кровати совсем не было. И не могла быть. Зато в сознании мужика здесь было их много. Если ему верить, то тут все кишело ими.

Пришлось звать врача, другую медсестру и санитарку. Мужик начал буянить. Попытался встать и сбежать. Пришлось его привязывать. Такое бывало после наркоза. Мужик орал и проклинал. Говорил, что мы над ним издеваемся и убить хотим. Пациента вывезли в коридор, чтоб был под присмотром. Я же вернулась к Саше.

— Вот скажи, вы меня так любите тут или это обычная практика? — спросил он.

— Ты о чем? — я отдала ему градусник.

— Так весело у вас всегда так? Я лежу, а тут мужик клопов ловить начал. И бормотать.

— Бывает. Хорошо, что не ножом тараканов.

— Я уж думал, что специально ко мне больных с головой кладете.

— Завтра отойдет. Еще общаться будете. Вам здесь долго лежать.

— И сколько?

— Откуда я знаю? Тебе доктор, что сказал? Нужна еще одна операция. А ты температуришь. Поэтому завтра тебя не возьмут. Чем быстрее перестанешь температурить, тем быстрее будет операция. А там уже смотреть будут, как заживать все будет.

— И сколько заживать все будет?

— У кого как. Тут не спрогнозируешь. — пожала я плечами. — Давай градусник.

— Держи. Вопрос можно?

— Какой? Температуришь. — разглядывая градусник, спросила я.

— А какой у тебя размер груди?

— Чего? Ты сначала на ноги встань, а потом уже моей грудью интересуйся. — хмыкнула я. Мальчишка расплылся в довольной улыбке. Если его это интересует, то жить будет.

Опять тяжелая смена, когда дел столько, что не успеваешь присесть, как опять зовут. К ночи я поняла, что у меня совсем нет сил, а еще осталось много бумажной работы. В третьей палате мужики напились и то и дело теперь бегали в туалет на костылях. Пыталась грозить им, да толку что. Мы тихо будем, тихо. А сами слово не держат. Нельзя пить, а все равно нарушают режим. К двенадцати ночи все улеглись. Даже мужик, что клопов ловил вроде затих.

Не знаю, что меня потянуло проведать мальчишку. В десять я сделала ему последний укол. Он должен был лечь спать. Вызова не было. Но все равно заглянула к нему. Первое, что мне бросилось в глаза — это Черныш. Он лежал у него на кровати, вытянувшись вдоль тела. Я зажмурилась, вновь открыла глаза, но ведение не пропало. Подошла к псу. Дотронулась до него. Черныш был реален. Саша метался в бреду. Температура? У меня перед глазами все поплыло. Я сама сейчас в обморок грохнусь. Тело перестало слушаться. Черныш пропал. Я же как будто все наблюдала со стороны. Заражение? Нет. Кровь чистая. Но что тогда? Мысли путанные, вязкие, чужие. И тело стало чужим. Собрать кости. Мелкий осколок убрать. Немного заживить. Человеческое тело такое сложное. Одно неверное движение и помрет. А это допустить нельзя.

— Что это за темная нить от сердца идет? — тихо спросила я. Она была почти невидимая. Тонкая, как нитка для шитья.

— Глазастая, а я не увидел. Ее мы обрежем. Ему и так фигово, а какая-то тварь из него еще и силы пьет. Может поможет. — последовал ответ из глубины сознания.