Три недели в Париже

Перемены начались с прошлой пятницы, когда она вернулась к себе в офис с ленча. На письменном столе лежал белый конверт, на котором каллиграфическим почерком было выведено ее имя. Вынув из конверта открытку, она быстро ее прочла, и ее сердце затрепетало от радости. Как замечательно получить приглашение на день рождения Ани, какая честь быть ее гостьей на этом празднике!

Аня была самым лучшим человеком на свете. Это Аня разбудила в Марии творческое начало. Она была ей как мать, была ее защитником и другом.

Когда Мария начала учиться в Аниной школе, у нее появилось много друзей, и среди них три девочки, которые были ее ближайшими подругами — до той ссоры. Мария надеялась, что они приедут к Ане, ей не терпелось увидеться с ними, не важно, захотят они помириться с ней или нет. За семь лет все обиды должны забыться, разве не так?

Мария Пия Франческа Тереза Франкони, для родных и знакомых просто Мария, была твердо намерена отправиться в Париж на день рождения Ани. Она приняла это решение мгновенно. Париж был ее любимым городом. К тому же ей очень хотелось сбежать: от скучной работы, от семейного бизнеса, от личной жизни, унылой и бедной событиями.

Она поедет в Париж не только на выходные. В июне она собиралась взять отпуск, значит, она сможет остаться в Париже на неделю. Или даже на две. Или на три. Три недели в Париже. От этой мысли у нее захватило дух.

Даже теперь, в четверг вечером, почти через неделю после того, как пришло приглашение, Мария не находила себе места от радости. Она не могла дождаться своего брата Фабрицио, чтобы рассказать ему о своих планах. Мария ждала его к ужину. По четвергам Фабрицио, если он был в Милане, всегда заходил к ней поужинать. Но две недели назад Фабрицио по делам компании отправился в Вену, Мюнхен и Лондон. Он возглавлял отдел продаж в фирме «Франкони и сыновья», которая с 1870 года занималась производством дорогих тканей.

Мария проворно двигалась по кухне, проверяя, готовы ли спагетти, помешивая болонский мясной соус. Вынув из холодильника моцареллу и помидоры, она нарезала их тонкими ломтиками. Потом уложила на две тарелки, украсила листьями базилика и сбрызнула оливковым маслом.

Мария была рада, что Фабрицио придет обедать. Она не только любила его больше всех остальных родственников, но и считала своим союзником по бизнесу — он тоже считал, что многое в семейном производстве нужно модернизировать. Их отец был иного мнения.

За годы, прошедшие после окончания Аниной школы, Мария стала одним из ведущих дизайнеров на фирме Франкони. Фабрицио всегда похвально отзывался о ее тканях. Однако Марию угнетало подозрение, что она давно уже движется по накатанной колее.

Она тихо вздохнула, потом, запретив себе думать о грустном, переключилась на своего брата Фабрицио. Тому нравилось, как она готовит, и обычно они весело проводили время вдвоем. Как и она, Фабрицио не обзавелся семьей. Он устал от причитаний своей матери и обеих бабок, которым не терпелось понянчить внуков.

Законный наследник семейного дела, их старший брат Серджо, уже однажды был женат и развелся, так и не заведя детей, чем вызвал явное неудовольствие родственников.

Фабрицио был всеобщим любимцем и признанным красавцем. Высокий, голубоглазый, светловолосый, по виду он был истинным Франкони, тогда как она и кареглазый черноволосый Серджо пошли в Рудольфо. Фабрицио был самым умным, самым веселым, и работал он больше всех. В него влюблялись все подряд без всяких усилий с его стороны.

Десять минут спустя, когда ужин был почти готов, Фабрицио стоял в дверях ее кухни, потягивая белое вино.

Он рассказывал ей о своей поездке. Услышав, что именно благодаря тем новшествам, которые Мария внесла в знаменитую коллекцию «Ренессанс», компания получила дополнительную прибыль, она просияла.

— Мы получили кучу повторных заказов, — сказал Фабрицио. — Итак, сестренка, я пью за тебя.

Подняв бокал, Мария чокнулась с братом:

— Спасибо. Мне не терпится увидеть лицо отца, когда он об этом услышит.

— Мне тоже. Но это еще не все. Наши клиенты поют тебе дифирамбы. Я сказал, что в следующем сезоне покажу им совершенно новую линию.

— Да? — Мария посмотрела ему прямо в глаза.

— Теперь дело за тобой.

— Задача не из легких! Я попытаюсь. — Некоторое время она молчала. — Фабрицио!

— Что? Ты чем-то взволнована.

— На прошлой неделе я получила приглашение в Париж, на Анин день рождения.

Фабрицио слегка напрягся, хотя постарался это скрыть. На его лице не дрогнул ни единый мускул, когда он спросил как можно более небрежным тоном:

— А когда это будет?

— В начале июня.

— Понятно… — уклончиво пробормотал он.

— Разумеется, я поеду. Разве можно пропустить такое торжество? Я уже отправила открытку с согласием и собираюсь задержаться в Париже на две или три недели.

Брат нахмурился:

— На две или три недели. Это еще зачем?

— Я люблю Париж и хочу провести там отпуск.

— Но мы всегда проводим лето в нашем доме на Капри.

— А в этом году мы туда не поедем, во всяком случае я.

— Родным это не понравится.

— Ну и что? Мне двадцать девять лет, почти тридцать, и я для разнообразия могу провести отпуск одна.

— Да, конечно, ты уже взрослая. — Фабрицио ласково ей улыбнулся, решив закрыть эту тему.

Позже, после ужина, ему придется ей сказать, что она не сможет поехать в Париж. Его пугала одна мысль об этом.

Мария тайком наблюдала за братом, который явно наслаждался спагетти, ее фирменным блюдом. Поев немного, она сделала несколько глотков вина и сказала:

— Сейчас я чувствую себя гораздо лучше. Не такой подавленной. Все эти дни меня грела мысль о поездке в Париж.

Это было последним, что хотелось услышать Фабрицио, и он съел еще немного спагетти, прежде чем отодвинул тарелку.

— Очень вкусно. Никто не умеет готовить так, как ты.

— Хорошо, что тебя не слышат наши бабушки, — заметила она, улыбнувшись. Потом встала, взяла тарелки и отнесла их на кухню.

— Тебе помочь? — крикнул ей вдогонку брат.

— Нет-нет. Я сама. — Через несколько секунд Мария вернулась с тарелкой печенья в руках. — Я не стала готовить десерт, зато сварила кофе. Налить тебе чашечку?

Фабрицио покачал головой:

— Нет, спасибо, я попью вина. — После некоторого размышления он мягко произнес: — Жаль, что ты уже приняла приглашение. Мне кажется, ты несколько поторопилась.

— Что ты имеешь в виду?

Он молча посмотрел на свой бокал, потом поднял глаза и сказал:

— Ты же знаешь, тебе нельзя ехать в Париж, потому что…

Она смотрела на него. Он смотрел на нее.

Перед ним было одно из самых прекрасных лиц, которые он только видел. Лицо Мадонны, достойное кисти великого мастера. Огромные, выразительные, черные, как обсидиан, глаза; копна густых, блестящих черных волос, ниспадающих на плечи; безупречный овал лица, ямочки на щеках.

Фабрицио с трудом выдержал взгляд Марии, когда она с дрожью в голосе проговорила:

— Ты не хочешь, чтобы я ехала, потому что я… такая крупная. Ты это имеешь в виду?

— Если тебе так уж хочется ехать, я не могу запретить. Говоря словами твоей подруги Джессики, ты свободная и совершеннолетняя. Но именно из-за Джессики я не советовал бы тебе это делать. А также из-за Александры и Кей. Ты не просто крупная, ты толстая и, увидев подруг, почувствуешь себя отвратительно. Потому что они такие же стройные, как прежде.

— Откуда ты знаешь? — воскликнула она и закрыла глаза.

Конечно, он прав. Они будут выглядеть потрясающе, а она будет казаться себе выброшенным на берег китом. И все же ей безумно хотелось в Париж. Поэтому она с вызовом сказала:

— Я все равно поеду. Пусть думают что хотят.

Фабрицио встал, подошел к дивану и сказал:

— Иди сюда и сядь рядом. Давай обсудим это вместе.

Когда она уселась, он взял ее за руку и заглянул в глаза:

— Раз тебе очень хочется ехать, есть один способ. Но он нелегкий.