Секрет моей души

Увы, он больше не является центром ее Вселенной.

Брэнд резко отошел назад и насмешливо поднял бровь:

— С каких пор просьба о помощи стала для тебя синонимом слова «портить»?

Напряжение отразилось в ее глазах.

— Я с огромной радостью помогу тебе — позвоню и выделю свободное время завтра. Но если ты здесь, чтобы показать свою силу, боюсь, тебе придется уйти. Мне нужно кое-что проверить для брошюры, которая должна быть в типографии через несколько часов. — Она жестом указала на груду книг на полу. — Это не может ждать.

— Я тоже кое-что проверяю. Ты изменилась во всех отношениях.

Он не спеша осмотрел ее фигуру, что было доступно его взгляду, — изгиб спины, изящные бедра, длинные ноги, — и еле сдержал стон.

— Делай что хочешь. — Клеа отвела взгляд и снова посмотрела на ежедневник на столе — так, чтобы он не мог видеть ее расстроенного лица.

Брэнд проследил за ее взглядом вниз на страницу, где она что-то машинально рисовала, когда он зашел в кабинет. Сердечки. Она рисовала сердечки! Возможно, Клеа действительно разговаривала с любовником?

Он сглотнул подступавший к горлу комок и медленно пододвинулся ближе, пока не коснулся Клеа. Он вел себя как малолетний подросток, но ничего не мог с собой поделать.

О боже, как она пахнет!..

Опустив голову, Брэнд хрипло прошептал ей куда-то в затылок:

— Слишком занята для этого?

Она обернулась, и их глаза встретились.

Ее взгляд был холодным и отрешенным.

— Прошлым вечером ты сказал, что все кончено.

Отрывистые слова ударили его поддых, отчего стало трудно дышать. Да, он это сказал. Глупая гордость. Но он не это имел в виду! Просто она выбила его из колеи. Ранила. Унизила.

И предала…

Клеа выскользнула из его объятий. Сделав запись в ежедневнике, она сказала, не глядя на него:

— Если ты не против, я назначу встречу в банке и договорюсь с тобой о времени позже.

Он был против.

И сейчас его выпроваживали из кабинета.

Брэнд не мог в это поверить… Страх выбрался наружу. Страх, что он окончательно потерял Клеа. Страх, что он больше не вернется в тот наполненный смехом, теплом и уютом мир, в котором они жили.

Страх того, что прошлое действительно ушло навсегда.

Черт побери, о чем он думает, страстно желая жену, которая нашла себе другого? От которого сейчас беременна…

И прежде чем он смог себя остановить, Брэнд схватил Клеа за руку. Мгновенно она обернулась, ее глаза были широко открыты от изумления.

— Что?

— Это случайность?

Она тяжело дышала. Брэнд ощущал нежность кожи ее плеча. Наконец она сказала чуть хрипло:

— Это не было случайностью, я хотела этого ребенка!

Признание врезалось ему в сердце словно штык, заставляя напрячься каждый мускул.

— Почему?

— Не сейчас, Брэнд.

— Нет, сейчас!

Звуки голосов проплыли по коридору мимо кабинета Клеа. Она натужно засмеялась:

— Это смешно. Хочешь поговорить? Четыре года назад единственной проблемой в нашем браке было то, что ты всегда держался отстраненно, никогда не говорил мне, о чем думаешь. Ну а я была готова поговорить прошлым вечером… в отличие от тебя. — Должно быть, Клеа заметила напряжение, отразившееся на его лице, потому что вздохнула. — Нам действительно нужно поговорить, Брэнд. Но не сейчас. Я должна работать. Алан только что звонил. Возможно, он пойдет меня искать. Кто угодно может застать нас здесь.

— А тебе не все равно, кто нас застанет?

— Да, мне не все равно.

Да. Клеа сказала это слово во время их свадьбы в Лас-Вегасе: она поклялась любить его — только его! — до конца жизни.

Брэнд приблизил свое лицо к ее лицу:

— Мне не нужен разговор по душам, который ты считаешь таким важным. Но я хочу знать, почему ты предала меня, предала наши клятвы?

Клеа вздернула подбородок:

— Предала? Слишком сильно сказано.

— Это именно то, что ты сделала. Скажи почему.

— Я сделала это ради человека, которого люблю.

— Ради отца твоего ребенка. — Это не было вопросом.

Она кивнула, ее взгляд внезапно стал настороженным.

— Конечно.

Брэнд был потрясен, услышав подтверждение своим догадкам. Клеа предала его самым худшим способом, который только возможен, — влюбилась в другого мужчину. Гнев, уступивший место страху, снова заструился словно стихийный огонь по его венам, ярость становилась все сильнее… Брэнд почувствовал, что вот-вот взорвется. Он изо всех сил старался взять себя в руки… и победил.

Брэнд улыбнулся ей непринужденной, несерьезной улыбкой, которая отобрала у него почти все силы.

— И кто же этот счастливчик?

— Ты хочешь сказать, что не догадался?

Он пожал плечами, а потом солгал сквозь зубы:

— Честно говоря, я не так уж много думал об этом…

— О… — Клеа посмотрела на его руку, держащую ее плечо. — Отпусти!

Брэнд мгновенно выпустил Клеа, отошел и прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди с напускным безразличием.

— Я удивлена, что ты еще не догадался, — сказала она, откидывая волосы назад.

Ему мучительно хотелось схватить ее и заключить в объятия. Эта новая, более дерзкая Клеа возбуждала его так, как никакая другая женщина.

— Так удиви и меня, — сказал Брэнд с вызовом.

Она пристально посмотрела на него, и он мгновенно испытал непреодолимое желание поцеловать ее поджатые губы. Но Брэнд тут же вспомнил картину, представшую перед его глазами, когда вчера он вошел в музей.

Клеа, его прекрасная Клеа, стоящая рядом с Холл-Льюисом, ее рука опиралась на его локоть, а он так смотрел на нее…

Горечь, острая и едкая, подступила к горлу.

— Мне не надо гадать. — Черт возьми, когда Брэнд только дотронулся до ее увеличившегося живота, он уже знал, чей там ребенок… — Это ребенок Гарри Холл-Льюиса.

Клеа дважды моргнула:

— Ты всегда был довольно сообразителен, Брэнд. Мне следовало знать, что ты догадаешься. Со временем.

Вывод Брэнда, что отцом ее ребенка был Гарри, вызвал у Клеа приступ тошноты.

Она посмотрела на мужчину с непроницаемым лицом, который стоял со скрещенными руками, прислонившись к дверному косяку. Он совсем не был похож на человека, за которого она вышла замуж. Длинные темные волны волос были безжалостно обрезаны, открывая глубоко посаженные глаза цвета океана. Его губы, которые всегда были пухлыми и страстными, вдруг сжались.

Неприятные ощущения в животе — последнее, что было нужно Клеа.

Она должна выбраться отсюда!

Клеа пронеслась мимо Брэнда и вышла из кабинета, пересекла приемную и направилась в дамскую комнату, где заперла за собой дверь. На этот раз она не смогла по достоинству оценить прекрасное антикварное зеркало над раковиной из темного гранита и медные канделябры ручной работы, висящие на стенах. Вместо этого она включила кран и позволила холодной воде литься по ее запястьям.

Блеск золота под струей воды, стекающей по пальцам, заставил ее задуматься. Медленно Клеа выключила кран. Секунду спустя кольца уже не было на ее пальце. Наклонив голову, она уставилась на переплетение красного, белого и желтого золота, лежащее на ладони правой руки.

В день их свадьбы Брэнд сказал ей, что красный символизирует его страсть, белый — ее, невесту, а желтый означал детей, которые у них будут…

Клеа всегда мечтала о семье.

Свободной рукой она дотронулась до живота, утешаясь присутствием жизни, растущей там. У нее будет ребенок, которого они хотели, но не будет семьи…

Но Клеа ни о чем не жалела.

Решение завести ребенка заполнило мрачную пустоту в те дни, когда она была вынуждена признать: Брэнд действительно мертв…

Память о том разговоре в день свадьбы стала спасением, которое дало ей возможность взглянуть в будущее. Теперь она не будет одинока…

Вот вам и намерение поговорить с Брэндом о ребенке! Все оказалось невозможным… Он слишком сильно изменился.

Положив обручальное кольцо на холодную гранитную плиту, Клеа взяла бумажное полотенце и вытерла влажные руки, после чего бросила полотенце в корзину. Затем критически взглянула на свое отражение в зеркале.