Обреченная быть счастливой (СИ)

Я заколебалась и кивнула слегка неуверенно, через несколько минут я взглянула на самого красивого младенца на земле. Я влюбилась в свою девочку с первого взгляда, розовенькое сморщенное личико и голубые глазки, просто покорили меня своим доверием. Мои руки сами потянулись к этому комочку плоти, она смотрела на меня с очень серьезным выражением лица, а я все не могла оторваться от нее. И слезы счастья, любви и надежды катились по щекам, попадая ей на личико. Это явно не понравилось моей строптивой дочурке и она сказала об этом, пронзительно закричав. Когда ее унесли кормить, я разобралась в себе и поняла, что Бог забрал нашего сына, но он оставил нам дочь, которая стала для меня центром Вселенной. Я молилась, чтоб Саша полюбил ее так же как я, а он все не появлялся, что же могло с ним случиться?

Саша Лебедев не навещал меня, телефон его был отключен. Родители пытались убедить меня, что он хочет пережить эту трагедию сам. А как же я? Не только он потерял сына, это я носила его, страдала от тошноты, мои ноги ставали как две бочки. Я задыхалась от горя, но никого это не волновало, всех тревожило здоровье Сашеньки, который не смог взять себя в руки и поддержать меня. Свою маму я попросила больше не приходить, так как ее причитания и стоны, сводили меня с ума. Почему все думают не о том чем нужно, ведь есть моя Тори, моя доченька и она живая!

Вот уже три дня прошло с момента родов, но Саша так и не объявился. Родные старались не попадаться мне на глаза, мол, такое горе, что мы можем сделать? Мне разрешили вставать и я вся окунулась в заботу о своей девочке. Только она приносила мне радость, она и человек, который неожиданно вошел в палату.

- Здравствуй цветочек!

Этот нежный голос забыть невозможно. Я обернулась и увидела своего доброго, верного Феденьку с букетом любимых белых роз и большим плюшевым мишкой. Из моей груди вырвался его имя будто вздох.

- Она еще слишком маленькая для таких игрушек, - сквозь слезы пролепетала я, а он так небрежно все кинул на кровать и протянул ко мне свои надежные руки.

Как же я его любила, такого верного, преданного и любящего друга. Без слов со сдерживаемыми рыданиями, которые рвались из груди, я бросилась к нему и очутилась в его крепких объятьях, дав волю слезам.

- Мне так жаль, моя хорошая, так жаль, - его ласковый голос проникал в самое сердце, почему-то только он мог понять меня, дать утешение и уверенность в себе.

- Хочу познакомить тебя со своей доченькой, - я повела его к колыбели, - вот она, моя малышка.

- Она такая красивая, - с трепетом прошептал он, - и так похожа на свою мамочку.

- Правда? – я уловила в своем голосе неуверенность. - Думаешь, она понравится Саше?

- А разве может быть по-другому, - его слова были бальзамом на мои истерзанные нервы. - Каждый отец будет гордиться такой дочерью, - уверенно отчеканил он.

Федя приходил еще два дня подряд, принося все необходимое - от памперсов до присыпок и ползунков, а самое главное он делал это, не спрашивая. У меня было такое ощущение, что он является мужем и отцом, а не Саша, который так и не удосужился мне позвонить.

***

День выписки был напоен ароматами весны и радости. Федя обещал нас забрать, но появился Лебедев и его поведение оставило неизгладимый след в моей жизни и в моей душе.

- Там я твоего Жарова встретил, - не поздоровавшись, начал Саша. - Он отирался здесь все эти дни?

- Но муж то отирался неизвестно где, - отпарировала я. - Где ты был? Почему не позвонил? Ты видел нашу дочь?

Когда я задала последний вопрос, то заметила, как он вздрогнул, и его губы превратились в тонкую ниточку.

- Никогда не упоминай про нее, - свистящим яростным шепотом сказал он, - для меня ее не существует.

- Саша, но это же наша доченька, она будет каждый день рядом, как ты можешь такое говорить?

- Кто это сказал? Я уже написал отказную на нее, тебе осталось ее подписать. Ее не будет в нашей жизни.

- Я никогда не подпишу, - твердо сказала я, хотя страх сковал меня.

- Неужели ты не понимаешь, она убила моего сына, которого мы так хотели. Я ее и ненавижу.

- Сашенька, не говори так, это же твоя плоть и кровь, ты только взгляни на нее, она такая красивая, - я уже открыто умоляла его, - не говори так, ты убиваешь меня своими словами. Пожалуйста, дорогой мой, любимый, не проси меня отказаться от нее.

- Ты должна выбрать либо я, либо эта …

- Я не могу выбирать, я люблю вас обоих, не заставляй меня, - выдержка меня покинула, слезы закапали из глаз, - Сашенька, прошу тебя.

- Значит, ты выбираешь ее, - Саша уходил, а я цеплялась за него, просила, умоляла, но он остался глух, не видя ничего вокруг, кроме себя. Я стала предательницей для него, когда он посмотрел на меня в последний раз, его глаза излучали арктический холод, а потом дверь за ним закрылась. Я сидела на кровати, раскачиваясь и обхватив себя руками, так и нашел меня Жаров, сплошное безмолвное отчаяние.

Наверное, тогда впервые Федя потерял самообладание. Он посадил меня к себе на колени и укачивал словно ребенка, нашептывая какой-то нежный бред. Он ничего не спрашивал, молча помогая собирать вещи, сам поменял памперс малышке, забрал необходимые справки и только, когда мы сели в машину, нарушил тишину.

- Куда тебя отвезти, может к маме, - спросил он.

- Зачем к маме? Я поеду домой, Саша нас любит, все будет хорошо, у нас же теперь настоящая семья, о которой мы так мечтали.

Федя слегка колебался, но все же отвез ее домой к Александру Лебедеву, а сам вернулся на работу, которую он так поспешно покинул, узнав о родах Лили, забросив свои дела, чтобы находиться рядом с ней. Целых пять часов он ехал без остановки, что увидеть ее и нашел в столь жалком состоянии. Он готов был убить Лебедева, растерзать на мелкие кусочки за то, что тот жалел себя, позабыв о жене, о его цветочке, который он лелеял столько лет, надеясь взрастить взаимную любовь. А остался только Федькой – верным другом. Его руки крепко сжимали руль, побелевшие костяшки пальцев, казалось, прорвут кожу. Нога вдавливала педаль газа до самого пола, Федя понимал, что ведет себя глупо, рискуя своей жизнью, но его чувства рвались наружу, затмевая все разумные мысли. Все слова и действия Лебедева говорили об его эгоизме, и Жаров сильно сомневался, что такая девушка как Лиля, выросшая в любви и доброте, сможет быть счастливой в этом абсурдном браке, где каждый может уйти, хлопнув дверью и оставить своего законного супруга, сердце которого истекает кровью. И хоть нельзя увидеть эту сердечную рану, но боль, которая написана на личике Лили, нельзя не заметить. Как же тогда человек, клявшийся ей в любви и названный ее мужем, может оставить в столь тяжелый час это ранимое, хрупкое существо?

Федя знал, что ничего не в силах сделать, и его смерть не принесет Лиле счастья. Стрелка на спидометре медленно поползла вниз, Жаров взял себя в руки.