Обреченная быть счастливой (СИ)

Все наши приобретения - это строгие костюмы с юбками ниже колен, закрытыми блузами и водолазками и никаких джинсов в обтяжку, шортиков или коротких топов, короче скукотища. Конечно, я не говорю, что в них плохо смотрелась, но уж очень консервативно, строго, словно библиотекарша или учительница. Мне было всего двадцать один и я хотела подчеркивать свое привлекательное тело, молодость и энергию.

Беременность уже сказывалась на моем самочувствии. И когда мы добрались домой, я так устала, что еле передвигала ноги.

- Устала, милая? - приобнял меня Саша, - сейчас отдохнешь, будешь кушать?

- Сашенька, я немного прилягу, а потом приготовлю ужин, хорошо?

- Ты ложись, а я все приготовлю, - сказал он и направился на кухню. К моему большому удивлению, Саша впервые взял инициативу по еде в свои руки. Мне была так приятна его забота, и за это любила его еще сильнее.

Только заняв горизонтальное положение, я сразу же заснула, и казалось сразу же услышала как меня будит ласковый шепот.

- Вставай, соня.

- Еще чуть-чуть, - улыбнулась я. Но он тихо рассмеялся и понес меня на кухню. Ужин был божественен, чего у Саши не отнять так это в умении готовить. Мы смеялись и шутили, я флиртовала с ним, улыбалась, когда он насыпал мне вторую порцию. После ужина, Саша опять поднял меня на руки и понес в ванную.

- Саш, я же не инвалид, а беременная женщина, - засмеялась я, когда он раздел меня и окунул в теплую ароматную воду.

- Ты должна отдыхать, потому что носишь моего сына.

- А вдруг будет девочка, а ты все сын да сын, - улыбнулась я, ласково поглаживая еще плоский животик.

- Не говори ерунду, только сын, должен же кто-то продолжать носить мою фамилию.

- А если все же дочь? - допытывалась я.

- Тогда мы откажемся от нее, - серьезно сказал Саша. А я все смеялась над его шуткой, когда он нежно вытирал меня и нес в постель, где заставил забыть все на свете, кроме наслаждения.

Во время беременности Сашенька обращался со мной как с хрупкой статуэткой, баловал меня, покупая всякую вкуснятину, уговаривая съесть, чтобы сыночку было сладко. Когда животик стал округляться, он часто разговаривал, обращаясь к сыну, хоть мы так и не сделали УЗИ. Лебедев считал, что это не нужно: «Будет сын и все!» - говорил он. А по мне так хоть мальчик, хоть девочка, я уже безумно любила этого младенца, который поселился во мне и в моем сердце.

Сашенька стал идеальным мужем, он готовил мне кушать, когда я очень уставала, массировал мне спину, когда ее ломило от боли. Это был рай, а муж мой – ангел. На восьмом месяце беременности мой живот стал таким огромным, что я напоминала слониху. Я была противна сама себе, но Саша говорил, что я самая красивая, а сын его богатырь. Вены на груди раздулись и стали ярко синего цвета, а ноги отекали и становились как два бревна. Я засыпала за столом, в машине, в ванне - везде, где только было возможно. Но как же я испугалась, когда у меня начались схватки на три недели раньше. И почему мне никто не сказал, что это не просто больно, а словно тебя разрывают на маленькие кусочки.

- Ты должна быть сильной для нашего сына, - твердил мне Саша, пока вез в больницу.

- Черт, мне так больно, а ты только и твердишь о сыне, а как же я, неужели тебе нисколько меня не жаль. Да где ж твоя гребанная поддержка? И вообще дочь будет, - со злости крикнула я и сама себя не узнала.

- Лилия, я прощаю тебя за твою несдержанность, учитывая твое положение, но это в последний раз, когда ты повышаешь на меня голос, - сухо отчеканил Лебедев.

То ли на меня подействовал его сухой тон, то ли я поняла, что вела себя несправедливо, но я затихла, и только постанывала, когда очередная схватка скручивала меня пополам.

Роды длились восемнадцать часов и я была совсем обессилена. А когда на свет появились мои дети - мальчик и девочка, и я услышала их писк, то заснула глубоким сном.

Сколько я проспала - может шесть, а может десять часов, не знаю, но я уже была в другой палате, а за окнами сгущались сумерки. Все мое тело болело, а на глаза волнами набегали слезы.

- Я бы советовал вам не делать резких движений, - услышала я участливый голос доктора, входящего в палату. - Не буду ничего от вас скрывать: роды были трудные, у вас несколько разрывов, матка продолжает сокращаться, вам прописано несколько уколов и полный покой.

- А когда я смогу увидеть своих малюток? – в моем голосе было столько любви, теплоты и надежды, что доктор как-то странно притих. - Доктор? Где мои малыши?

- Лилия, вы должны быть сильной. У близнецов оказался синдром перинатальной трансфузии. Он развивается в результате поступления крови от близнеца-донора к близнецу-реципиенту по плацентарным анастомозам. При хронической форме этого синдрома у донора постепенно развиваются анемия, гиповолемия и задержка роста…

- Стоп, стоп! - закричала я, замахав руками. - Я не понимаю, что такое анастамозы и макросомии, - меня начала бить дрожь, - объясните нормальным человеческим языком, чтоб я поняла!!!

- Лилия, только не волнуйтесь, я попробую объяснить более понятно. При этом синдроме кровь одного близнеца перетекает к другому, и в итоге один рождается полнокровным, а второй - обескровленным.

- Вы хотите сказать, что один из моих малюток умер? – истерические нотки прокрались в мой голос. - Кто?

- Девочка родилась весом 2,800 и чувствует себя прекрасно, а вот мальчик весил чуть меньше килограмма. Мы сделали все, что могли, но, к сожалению его не спасли.

Это ужасное известие ошеломило меня, мои крики напоминали вой раненого зверя. Наверное, в тот момент у меня было временное помешательство, и только три санитара смогли меня удержать пока врач вкалывал успокоительное. Спасительный туман заволок мой мозг и я погрузилась в то состояние, где ничего не помнят и не чувствуют. После моей истерики началось ужасное кровотечение, уж не знаю с чем это связано, с физическим или душевным состоянием, и меня отвезли в операционную. Врачи колдовали надо мной пока не остановили кровь, а мне тогда хотелось умереть. Даже мысль о новорожденной дочери не закрадывалось в мое сознание, только видение обескровленного сыночка и боль в глазах Сашеньки. Я была слаба как новорожденный котенок. Сильная потеря крови сказалась потом и на моем материнстве, молоко так и не появилось, и я обрекла своего ребенка на искусственное вскармливание.

Позже меня навестил мой врач, в его глазах было столько участия, что я снова расплакалась.

- Лиля, вы должны успокоиться и понять, что нужны своей дочери, она так нуждается в вас.

- Саша уже знает? – врач кивнул.

- Хотите увидеть дочь?

- А Саша?

- Он уехал.

- Куда? - врач пожал плечами и снова спросил, хочу ли я видеть дочь.