Звонок из Франции

— Надеюсь, что одежда Роби не слишком помялась, — сказала она натянуто. — Я еще не успела распаковать вещи.

— У вас уйма времени. Нас не ждут там раньше трех часов.

— Мне и мои собственные вещи тоже нужно достать. Я покидала все наспех.

— Если нужно что-то погладить, дайте это Полю. — Когда Николь встала, Филип тоже поднялся. — Пойду скажу, чтобы прежнюю мебель вынесли из комнаты Робера и все там приготовили к нашему возвращению.

Распаковав чемоданы Робби, Николь занялась своими вещами, что отняло у нее не так много времени.

Одежда, которую она привезла, растворилась в просторной гардеробной, вход в которую вел из ванной комнаты, но ей и не нужен был обширный гардероб.

Когда ее чемодан опустел, она вытряхнула содержимое дорожной сумки на кровать. Красивый бумажник из марокканской кожи выглядел чужеродно среди пачек салфеток, книжек с картинками для Робби и других необходимых в пути вещей.

Николь улыбнулась, вспомнив, как разозлился Филип, когда она потребовала вернуть ее паспорт. Ей и в самом деле надо прекратить раздражать его и смириться с тем фактом, что они никогда не достигнут согласия в том, что лучше для Робби. Она не сможет изменить его мнение тем, что будет постоянно с ним препираться, особенно по всяким пустякам.

Открыв бумажник, чтобы достать свой паспорт, перед тем как вернуть Филипу его дорогую кожаную вещь, Николь обнаружила, что Филип дал ей по ошибке паспорт Робби. Она машинально пробежала глазами паспортные данные: Галантуа Робер Алан. Пол мужской. Гражданин Америки.

Раскрыв рот, Николь перечитала эти два слова. Гражданин Америки!Филип обманул ее! Он не мог увезти Робби без ее согласия. Вот причина того, что их спешно вывезли из страны в двадцать четыре часа!

Глаза Николь вспыхнули голубым огнем. Если Филип надеялся, что это сойдет ему с рук, то он жестоко ошибался! Она потребует, чтобы он первым же рейсом отправил их назад в Соединенные Штаты.

Оставив Робби играть с колодой карт, Николь решительно вышла из спальни.

Она застала Филипа в кабинете. Он приветливо улыбался.

— Что-то случилось? — осторожно спросил он.

— Ничего, если исходить из вашей жизненней установки: «Для достижения цели все средства хороши». И неважно, как это отразится на жизни других людей! Как вы можете жить только ради себя? — с презрением спросила она.

— Может быть, вы все-таки скажете, в чем я провинился?

Николь швырнула паспорт Робби на письменный стол Филипа.

— Вы дали его мне по ошибке. Думали, я не узнаю о том, что вы лгали мне?

Филип спокойно смотрел на нее.

—  Янадеялся, что вы обнаружите это не так скоро.

Глаза Николь гневно сверкнули.

— И это все, что вы можете сказать? Никаких оправданий? Никаких извинений?

— Я действовал исключительно в интересах Робера. Я могу обеспечить ему лучшие условия жизни и более надежное будущее, чем вы.

— Ошибаетесь! Я не собираюсь вступать с вами в дискуссию на эту тему, потому что увожу его домой. Если вы попытаетесь помешать мне, я обращусь в американское консульство и расскажу, как вы выманили нас сюда под фальшивым предлогом.

— Может быть, я и ввел вас в заблуждение относительно гражданства Робера, но я имею на него те же права, что и вы. Ваш консул не может принять решение об опеке. Это решать суду — французскому суду, поскольку дело будет слушаться здесь.

Филип ясно дал ей все понять. Галантуа богаты и влиятельны в этой стране. Вероятность того, что решение будет принято в ее пользу, равна нулю. Николь почувствовала себя зверьком, загнанным в западню.

Она смотрела на паспорт, лежавший на столе, и ее вдруг осенило. Филипу надо будет вернуться на работу. Чем раньше — тем лучше. Когда он уйдет, она заберет паспорт Робби и обыщет стол, чтобы найти свой. Потом увезет Робби в аэропорт и первым же рейсом улетит домой.

Словно прочитав ее мысли, Филип спокойно протянул руку и взял паспорт. Убрав его в карман, он сказал:

— Сожалею, что пришлось обмануть вас, но вы не оставляли мне выбора. В каком-то смысле я рад, что все открылось. С этого момента между нами все будет по-честному.

— Неужели вы думаете, что я смогу вам снова поверить? Как только вам удастся расположить Робби к себе, вы вычеркнете меня из его жизни.

— Я вовсе не такой злодей, каким вы меня представляете, и понимаю, как горячо вы любите Робби. Я просто хотел бы, чтобы вы с таким же пониманием отнеслись и ко мне.

Николь отдавала себе отчет в том, что должна пойти на компромисс.

— Я согласна с тем, что Робби связывают родственные отношения и с вами, — с трудом выдавила она. — Я не хочу мешать вам узнать его получше. Никто из нас не хочет причинить ему вред. Тогда почему нам не попытаться выработать какое-то соглашение? Почему, например, ему не гостить у вас, скажем, по месяцу каждое лето?

— Это неприемлемо, — решительно заявил Филип.

Она и не ждала, что он легко согласится с ней.

— Ну тогда давайте разделим опеку над ним. Он будет жить по шесть месяцев с каждым из нас.

Николь надеялась, что найдет какую-нибудь лазейку, как только привезет Робби домой.

— Вы не можете бросать маленького мальчика туда и обратно через земной шар, как теннисный мячик. Он нуждается в домашнем уюте, в людях, готовых заменить ему родителей.

— К сожалению, ему придется довольствоваться меньшим, — ответила Николь мрачно.

— Не думаю. — Филип с подозрением взглянул на нее. — Вы собираетесь отобрать Робби, а я не намерен допустить этого. Разногласия между нами могут длиться годами, что было бы очень пагубно для ребенка.

— Это так, но разве есть другое решение? — спросила она беспомощно.

— Мы могли бы пожениться. Исключительно ради удобства, — добавил он, когда она изумленно уставилась на него.

— Это что, неудачная шутка?

— Вовсе нет. Это разрешило бы наш конфликт… если, конечно, вас не связывают близкие отношения с кем-то у вас дома.

— У меня нет близких отношений ни с кем, — ответила Николь, все еще не опомнившись от шока.

— Тогда нет никаких проблем. Если бы мы поженились, у Робера появились бы родители, которые заботятся о нем. Вместо того чтобы бороться за ребенка, мы бы сообща растили его.

— Не могу поверить, что вы предлагаете мне пожертвовать моей независимостью, моей работой, моим образом жизни только для того, чтобы облегчить вашужизнь!

— Сомневаюсь, чтобы даже настоящий брак мог заставить вас отказаться от независимости, — заметил он сухо. — Вы сможете по-прежнему делать многое из того, что хотите. Все, что вам придется принести в жертву, — это скромная квартира и заурядная работа. В качестве моей жены вы будете жить в роскоши и пользоваться привилегиями. Все ваши счета будут оплачиваться, и у вас будут большие суммы на карманные расходы.

— На такого рода предложения соглашаются женщины определенного толка, — сказала она язвительно. — Содержанки — самое вежливое слово, которым их называют.

— В моем предложении есть два существенных отличия. Во-первых, мы будем женаты официально. Во-вторых, между нами не будет никаких интимных отношений, другими словами — никакого секса.

— Разумеется. Такая мысль мне и в голову никогда не приходила, — солгала она.

Безусловно, мысли об этом ее посещали! Разве хоть одна женщина сможет устоять перед этим стройным сильным телом и дьявольским обаянием?

— Мне кажется, я мог бы доставить вам удовольствие.

Он перевел чувственный взгляд с ее лица на точеную фигурку.

— Вы не получите такого шанса, — взорвалась она.

На сей раз она не кривила душой. Этот человек мог быть просто невыносимым!

— Какая же вы глупышка, Николь, — в его голосе послышались бархатные интонации. — Разве вам не известно, что возражать мужчине опасно? А то он подумает, что должен доказать свое мужское превосходство. — На какое-то мгновение глаза Филипа сверкнули хищным блеском. Потом выражение лица стало бесстрастным, и он сказал прозаично: — Если бы мы стали заниматься любовью, все бы излишне осложнилось между нами. Даю вам слово, что я буду придерживаться нашего соглашения,