Звонок из Франции

— Никогда не слышал, чтобы хоть одна женщина была оскорблена тем, что некий мужчина находит ее желанной, — усмехнулся Филип.

— Ты обещал, что это будет фиктивный брак.

— Так и будет. Ничего не произойдет вопреки твоему желанию. Я думаю, что нам было бы хорошо вместе, но только если ты считаешь так же.

— Я так не считаю, — сказала она, стараясь быть как можно убедительней.

Несомненное влечение, которое они испытывали друг к другу, сбивало с толку… и было опасным! Филип мог быть великолепным любовником, но при этом его чувства не были бы затронуты. Николь была не настолько глупа, чтобы поверить в его возможные чувства, во всяком случае по отношению к ней.

— Я никогда не вступал в интимные отношения с женщинами, которые не хотели этого, так что тебе не чего опасаться. Попробуй-ка фирменную закуску, а то шеф-повар посчитает, что ему нанесли личное оскорбление, и мы больше никогда не сможем приходить сюда,

Николь впервые обратила внимание на свою тарелку. Корзиночка с салатом из крабов выглядела словно на картинке в журнале. Сверху, на маленьком кусочке семги, лежал свернутый анчоус, наполненный икрой.

— Надеюсь, что на вкус это блюдо не менее замечательно, чем на вид. В следующий раз пойдем в ресторан «У Селестины». Это новое заведение, о котором очень хорошо отзываются. Может быть, нам стоит пойти туда прямо завтра вечером.

— Я не могу снова оставить Робби, — возразила Николь.

— Почему? Он в надежных руках и ложится рано. Ты наверняка не сидела с ним дома каждый вечер.

— Постоянно сидела. Обычно было уже поздно, когда я заканчивала все домашние дела. Обоим нам надо было рано вставать на следующий день. Я с удовольствием укладывалась в постель, переделав все.

— Ты напрочь отказалась от своей личной жизни ради ребенка? — задумчиво спросил Филип.

Николь пожала плечами.

— Просто забыла о ней на время. Ничего тут нет особенного.

— Сомневаюсь, что найдутся женщины, которыедобровольно согласились бы принести такую жертву. Теперь тебе по крайней мере станет жить легче, — мягко сказал он.

— Не скажи. Мне не придется мыть посуду или стирать, но на смену одним моим проблемам пришли другие, — сказала она грустно.

— Я не хочу стать проблемой для тебя, Николь.

— Речь не о тебе, хотя ты — главная причина моих неприятностей.

Улыбка смягчила колкость ее слов.

— Я хочу облегчить твою жизнь. Скажи, что тебя беспокоит, и я все улажу.

— В том числе отношение твоей матери ко мне? — насмешливо спросила она. — Я не верю, что даже ты можешь творить чудеса.

Филип вздохнул.

— Я понимаю, что мама — крепкий орешек. Она никак не может смириться с тем фактом, что Раймон предпочел твою сестру своей семье. Совершенно нелогично винить в этом тебя, когда ты здесь совсем ни при чем, но ей необходимо взвалить вину на другого. Должно быть, адски тяжело жить с мыслью, что ее последняя встреча с Раймоном закончилась на такой печальной ноте.

— Думаю, что могу понять это, — неохотно призналась Николь.

— Робер — это все, что у нее осталось от Раймона. Мама страшно хочет завоевать любовь своего внука, но не знает, как к нему подступиться. Ты сделаешь по-настоящему благое дело, если сможешь убедить Робера быть с ней поласковей, хотя бы чуть-чуть.

Николь с негодованием посмотрела на него.

— Разве мои возможности беспредельны? Я тоже не волшебник.

— Я понимаю, что прошу слишком многого, но ты — единственный человек, способный изменить отношение Робера к ней.

— А почему ты считаешь, что она с одобрением отнесется к моему вмешательству? Не сомневаюсь, что, как только твоя мама услышала, что мы собираемся пожениться, она так взорвалась, что куда там извержение Везувия! — Николь заметила, как изменилось выражение его лица. — Что, я права?

— Она немного расстроилась, — подтвердил Филип. — Но постепенно привыкнет к этой мысли.

— Меня восхищает твой оптимизм, хотя я его не разделяю. Ты, безусловно, приглашал ее на наше бракосочетание, но, насколько я заметила, ее там не было.

— Я знаю все недостатки моей матери, но не могу не жалеть ее, — рассудительно сказал Филип. — Это, однако, не значит, что я позволю ей сделать твою жизнь невыносимой. Если она причинит тебе какой-то вред, я должен буду знать это.

— Меня больше беспокоит то, как будет привыкать ко всему Робби. Я очень рада, что он согласился остаться сегодня с Элоизой, но, пожалуй, я все-таки позвоню, чтобы узнать, все ли в порядке.

— Пожалуйста, звони, если тебе так хочется, но я оставил Элоизе здешний номер телефона. Уверен, что она позвонила бы, если бы что-нибудь произошло.

— Наверное, ты прав. Просто я в первый раз оставила Робби, — Николь неожиданно рассмеялась. — Посмотрите-ка на нас! Ну прямо типичная молодая супружеская чета, беспокоящаяся по поводу новой няни.

— Очень даже мило. Кажется, мне начинает нравиться роль семейного человека.

— Подожди, пока Робби разбудит тебя среди ночи, потому что ему захочется пить. Или ему станет страшно одному, и он заберется в постель к тебе и будет вертеться, мешая тебе спать. Тогда твое теплое, нежное чувство быстро остынет, — сухо сказала она.

— Такие вещи меня не беспокоят. — Филип вдруг задумался. — Мы заключили наше соглашение для того, чтобы Робер чувствовал себя под защитой. Почему бы нам не сделать следующий шаг? После того, как он немного привыкнет ко мне, я думаю, мы могли бы усыновить его.

Николь насторожилась. Если у них с Филипом ничего не получится и она захочет выйти из игры, то она едва ли сможет добиться опеки над Робби. Тем более во французском суде, где ей придется судиться. Неужели Филип предусмотрел это? Не поэтому ли он сделал ей предложение?

— Мне кажется, всякие разговоры об усыновлении пока преждевременны, — холодно сказала она.

— Но об этом стоит подумать.

— Не испытывай свою судьбу. — Ее голубые глаза сердито сверкнули. — Пока что я соглашалась на все твои предложения — вопреки своим убеждениям и не получая ничего взамен, кроме смутных обещаний и заверений. Я не виню тебя в том, что ты считаешь меня слабовольным человеком, но и мое терпение небезгранично.

— Очень сожалею, если ты считаешь, что я манипулирую тобой. Мне казалось, я откровенно дал понять, что мне нужно от тебя. — Он улыбнулся на мгновенье, потом снова стал серьезным. — Признаю, что ты была более чем великодушной, но и я никогда не давал пустых обещаний. Я отвезу тебя к Жаку, моему знакомому модельеру, как только ты скажешь. Только назначь день — прямо завтра же, если хочешь.

— Я не могу так скоро. Я не захватила с собой свои эскизы. Не думала, что они могут понадобиться.

— А ты не могла бы их повторить?

— Могла бы, но на это нужно время.

— Ну, тогда дай мне знать. Как только ты будешь готова, я выполню свое обещание. — Наклонившись над столом, Филип взял ее руку и заглянул ей в глаза. — Я не собираюсь хитрить с тобой, Николь. Признаю, я обманным путем вынудил тебя привезти Робера сюда, но только потому, что верил, что ему будет лучше со мной.

— Ты и сейчас так думаешь, — пробормотала она, стараясь не обращать внимания на тепло его сильной руки.

— Да, но ты доказала мне, что ему нужны мы оба. Я еще не говорил этого, но я очень рад, что ты здесь.

Николь ничего не могла с собой поделать, но она млела от сияния его глаз и хрипловатого голоса. Не ужели Филип был таким прекрасным актером или он и в самом деле так думал?

Они молча смотрели друг на друга, как вдруг компания посетителей, проходивших к свободному столику, задержалась возле них.

— Филип! — воскликнула одна из женщин. — Ты не говорил мне, что придешь сегодня сюда. Сказал, что занят.

— Он не обязан давать тебе подробный отчет о своих делах, как это делаю я, моя дорогая, — сказал ее спутник, вероятно муж.

— Рад видеть тебя, Мари. Это было внезапное решение, — вежливо ответил Филип. — Вдруг захотелось цыплят. Рекомендую вам взять сегодня жареного цыпленка с трюфелями. Это нечто.