Звонок из Франции

— Его не существует! — Он снова за свое. Считает ее согласие делом решенным. Но для нее это было куда серьезней, чем просто прилететь в Париж. — Я была полностью удовлетворена своей жизнью, пока выне вторглись в нее! Вы ничего не знаете обо мне. Да, у меня была заурядная работа, но у каждого свои средства для достижения цели, Я взялась за эту работу для того, чтобы изучить весь процесс производства одежды, от начала и до конца.

— Вы хотите производить одежду?

— Нет, я хочу стать дизайнером. Но для этого необходимо знать и уметь очень многое. Я надеялась, что после накопления некоторого опыта кто-то на моей работе заинтересуется моими моделями.

Зачем она все это ему рассказывает? Николь сама себе удивилась.

Филип задумчиво смотрел на нее.

— А вам не хотелось бы услышать мнение профессионала о своей работе?

— Кого вы имеете в виду? — спросила она скептически и широко раскрыла глаза, когда он произнес имя знаменитого модельера.

— Он выскажет откровенное мнение и, возможно, даст совет, с чего надо начинать.

От радости у Николь забилось сердце. Она и мечтать не смела о таком! Если столь знаменитый человек одобрит ее модели, это — может послужить началом ее карьеры!

Филип с удивлением смотрел на ее сияющие глаза и слегка приоткрытые губы. Если всего лишь простое одолжение могло привести ее в такой экстаз, то что же с ней будет твориться в объятиях мужчины, который сможет доставить ей куда более ощутимое удовольствие?

Николь трезво взвесила все «за» и «против».

Предложение Филипа было слишком заманчивым чтобы оказаться правдой.

— Зачем вам оказывать мне такую услугу? — настороженно спросила она.

— Из чисто эгоистических соображений, — спокойно ответил он. — Если вы заживете здесь новой жизнью, вы согласитесь остаться и растить Робера вместе со мной. Да, и еще одно: если окажется, что у вас талант, я поддержу ваш бизнес. Ядаже буду рекомендовать вас всем своим знакомым женщинам, чтобы они стали вашими первыми клиентками.

— И все это вы сделаете ради Робби? — медленно спросила она.

Он пожал плечами.

— Я говорил вам, что не люблю проигрывать.

Николь не поверила такому объяснению. Филип, должно быть, заботился о благополучии своего племянника сильнее, чем она думала. Вглядываясь в его мужественное лицо, Николь не могла не задуматься о том, способен ли Филип так же заботиться и о женщине.

— Ну так что, договорились? Не знаю, что еще я мог бы добавить. — Он озорно улыбнулся ей. — Все мои доводы исчерпаны.

— Насколько я заметила, вы не признаете отрицательных ответов.

— Вы очень красивая женщина. Любой мужчина почел бы за честь иметь близкие отношения с вами. Но мы оба не хотим этого. Платонический брак устраивает нас обоих. Вы можете положиться на меня в том, что я со своей стороны не нарушу договора, хотя бы из эгоистических соображений. — Он обольстительно улыбнулся ей. — Так вы выйдете за меня, мисс Трент?

Сгоряча Николь дала бы ему твердый и недвусмысленный отрицательный ответ. Но, успокоившись, девушка стала размышлять. Если она отклонит его предложение, Филип может сделать ее жизнь невыносимой, а так оно и случится. В то же время, если она ответит согласием, Робби, несомненно, будет в выигрыше.

Николь никогда не призналась бы в этом Филипу, но она понимала, что он мог дать Робби то, чего не могла дать она, например надежный дом и хорошее образование. Как бы она ни старалась, она не смогла бы дать ребенку того, что он заслуживает. Это не означало, что она собиралась отказываться от сына своей сестры, однако, если она примет предложение Филипа, ей не придется это делать. Ни одну войну нельзя выиграть, не идя на компромиссы. Или компромисс, или она потеряет Робби навсегда.

Когда решение было принято, оно уже не казалось ей таким ужасным. Ее глаза лукаво блеснули, и она сказала:

— Вы будете делать предложение, встав на колено?

— Думаю, рукопожатие будет более уместным в этом случае. — Теперь, когда она приняла его предложение, Филип немедленно принялся за дело. — Я подготовлю все. Завтра, наверное, не получится, но послезавтра, я думаю, мы уже сможем оформить наш брак.

— Так скоро! — ахнула она.

— Нет смысла оттягивать. Мы же не будем устраивать пышную свадьбу с подружками невесты, шаферами и прочими атрибутами.

— Вы правы. Это чисто деловое мероприятие, — сказала она прерывистым голосом, чтобы скрыть ноющее чувство разочарования.

Филип пристально посмотрел на нее.

— Я понимаю, что это не та свадьба, о которой вы мечтали, — мягко сказал он. — Если хотите пышную церемонию и все, что при этом положено, то вы ее получите. Я просто подумал, что так было бы легче для вас, поскольку вы не знакомы ни с кем из гостей.

— Вы правы. Это куда более подходящий вариант при сложившихся обстоятельствах. — Она повернулась, чтобы уйти. — Мне надо, пожалуй, подготовить Робби к новости о том, что у него теперь новый отец. Не думаю, что это легко сделать.

— Наверное, вам стоит повременить, пока я не поставлю в известность свою мать.

Николь безжалостно улыбнулась.

— Не знаю, для кого из них эта новость окажется тяжелее. Нам лучше отложить свой визит к вашей матери до тех пор, пока она не оправится от шока.

— Маме не терпится увидеть Робера. Я сообщу ей новость потом, вечером, с глазу на глаз.

Николь не горела желанием увидеть мадам Галантуа, да и Робби пришлось долго уговаривать идти в гости. Незнакомая обстановка и нарушение привычного распорядка жизни превратили этого жизнерадостного мальчугана в капризного, упрямого ребенка.

Мадам Галантуа жила не в особняке, а в квартире, занимающей целый этаж. Как и дом Филипа, ее квартира была забита красивыми дорогими вещами.

Катрин Галантуа оказалась величественной женщиной с красиво уложенными седыми волосами и сдержанными манерами. Она встретила Николь с прохладной вежливостью, не оставляя сомнения в том, что ее мнение о семье Трент не изменилось.

Суровое выражение ее лица смягчилось при взгляде на внука.

— Как он похож на Раймона! — тихо сказала она. — Какой красивый ребенок! Иди поцелуй свою бабушку, дорогой.

Робби посмотрел на Николь, не обращая внимания на протянутую к нему руку, унизанную кольцами.

— Я не хочу целовать ее, — прошептал он. — Давай уйдем!

— Нельзя так говорить, — сказала ему Николь, понизив голос и не глядя ни на одного из Галантуа.

Щеки Катрин покраснели от злости.

— Не верь тому, что тебе наговорили обо мне, Робер. Подойди ко мне. Я твоя бабушка!

Филип поспешно вмешался:

— Может быть, мальчик хочет подкрепиться.

Он потянул за шнур звонка и вызвал горничную, которая немедленно появилась, катя перед собой сервировочный столик с соблазнительными кушаньями. На столике стояло изящное фарфоровое блюдо с крошечными сэндвичами, а на электрической подставке подогревались воздушные корзиночки из теста с начинкой из лобстера в густом соусе. Серебряная ваза была до краев наполнена разнообразным печеньем и покрытыми глазурью и затейливо украшенными пирожными.

У Робби глаза разбежались от такого щедрого угощения. Он впервые покинул Николь и подошел к сервировочному столику.

Катрин просияла.

— Подойди, мой ангел, бабушка поможет тебе.

Она наполнила маленькую тарелку корзиночками и сэндвичами и протянула мальчику вместе с салфеткой. Робби взял тарелку, но без салфетки, откусил кусочек корзиночки и тут же выплюнул.

— Фу! — воскликнул он, вытирая рот рукавом.

— Нет, нет, дорогой, — сделала ему замечание Катрин, — воспитанные люди не выплевывают то, что им не нравится. И ты к тому же должен пользоваться салфеткой. — Она с негодованием взглянула на Николь. — Это так вы воспитываете моего внука?

— Такое с ним впервые. Мне и в голову не приходило предложить ему лобстера в сладком соусе.

Филип сгладил острый момент, протянув Робби крошечный эклер.

— Попробуй-ка вот это пирожное. Я любил эклеры больше всего, когда был в твоем возрасте. Ты помнишь, мама?