Семейный психолог

— Зачем…?

Что я мог ответить на этот вопрос, если и сам не знал ответа. Уговаривал, рассказывал, что в жизни не так все плохо, что надо жить, не смотря ни на что. Понимал, что Дима меня не слушает, но продолжал разговаривать с ним.

Через неделю наметился прогресс. Сидя рядом, читал ему вслух приключенческий роман. Дима повернул голову, по щекам струились прозрачные слезинки, смотря мне в глаза, произнес:

— Паша, пожалуйста, отвези меня домой.

— Дима, поговори со мной, расскажи, что мучает тебя, тебе здесь плохо?

— Ты не понимаешь… Ты… Это ты, мучаешь меня.

— Объясни, пожалуйста.

Дима на мгновение прикрыл глаза.

— Я люблю тебя, с первого дня нашего знакомства, — и, сделав небольшую паузу, продолжил: Пожалуйста… Отвези меня домой, не мучай меня больше. Что будет когда вернется твоя жена, ей не понравится что ты столько возишься со мной.

После этих слов Дима разрыдался, я подскочил к нему и прижал его к своей груди, поглаживая ладонью по голове. Сказать, что я был ошарашен, это ни чего не сказать, мне такое и в голову не могло придти. Хотя почему не могло, скорее всего, просто не задумывался над поведением и поступками Димы, по отношению ко мне. Поглаживая его по голове, шептал:

— Тихо, тихо, Димочка, мы поговорим об этом, обязательно. Я развелся, ни кто не придёт, здесь только ты и я. Не замыкайся больше в себе и от меня не прячься, разговаривай со мной. Скажи мне, ты не будешь больше уходить в себя?

Ответить мальчишка не мог, он все всхлипывал и надрывно рыдал, только помотал головой из стороны в сторону, давая понять, что не будет.

Дима полностью выбил почву у меня из-под ног. Подхватив его на руки, сел в кресло, посадив к себе на колени, и крепко прижал к груди. Он уткнулся мне в шею носом и всё ещё всхлипывая, через пару минут засопел. «Представляю, как это всё измотало его. Ситуация хуже не придумаешь.» Взяв Диму на руки, отнёс в спальню, уложил в кровать и укрыл пледом.

Оставив его спать, в раздумьях побрёл на улицу, прогуляться вдоль речушки. Я совершенно не знал, что делать в этой ситуации, да и надо ли. «Может всё и не так плохо, время покажет. Отношения с мужчиной отторжение у меня не вызывали, гомофобом я не был, в универе пробовал, дальше поцелуев и ласк руками, дело не зашло, но серьёзно такие отношения не рассматривал». Позвонил родителям, сказал, что заеду за дочерью. Посчитал, что Диме будет лучше рядом с ребёнком, кто-кто, а моя Лизонька сможет кого угодно расшевелить. Да и при деле будет, может отойдёт немного.

Вернувшись домой, приготовил обед. Минут через тридцать, от готовки меня отвлекло чувство, что на меня смотрят, подняв голову, увидел в дверях кухни Диму.

— Отдохнул немного? Как ты себя чувствуешь?

— Подремал. Лучше, спасибо.

— Вот и отлично. Проходи, присаживайся к столу. Сейчас покушаем и примешь лекарство. Я съезжу за дочерью, ты не против? Побудешь с часик один?

Дима только головой помотал, давая понять, что не против и отвёл взгляд, стараясь не смотреть мне в глаза. Я не стал напрягать его. «Надеюсь, ребёнок действительно расшевелит Димку».

По прошествии пары недель, Дима с Лизой стали очень близки, рядом с ней он ожил. Если малышка хотела кушать, то сразу бежала к Диме, чтобы он покормил её. Хотела спать, бежала то ко мне, то к нему, что бы уложили и спели песенку. Дима приходил в себя, начал улыбаться, занимаясь домашними делами напевал что-то. На предложение вызвать домработницу, Дима, тааак на меня глянул, что я сразу захлопнул рот и больше эту тему не поднимал. В доме теперь раздавались весёлые голоса, Димки и Лизки, и их задорный смех, что так заражал своим весельем и меня. На откровенные разговоры Дима со мной не шёл и всё также прятал глаза от меня. Я не настаивал и не торопил его, понимал, что он ещё не готов говорить. Его психиатр, после визита к нему, сказал, что положительная динамика на лицо, и выздоровление идёт полным ходом. Мне нравилось тихое и ненавязчивое присутствие Димы в моей жизни, в моём доме. Рядом с ним было уютно, да и если сказать честно, то и раньше, еще в юношестве, мне всегда нравилась его компания. Возможно, такая размеренная жизнь и продолжалась бы дальше, пока неожиданно, не произошли события, которые и расставили всё по местам.

Вечером мы все вместе играли с Лизой, сидя в гостиной на ковре, складывали кубики. Малышка растерялась, не зная, какой кубик взять и Дима решил придти ей на помощь, подтолкнув к ней нужный кубик, чтобы сложилось слово. Лиза посмотрела на него и улыбнулась, а потом кинулась к нему на шею крепко обняв, и протянув руку в мою сторону, чётко и звонко проговорила — мои мама и папа. Я тихонечко засмеялся, уткнувшись носом в макушку Димы, обнимая их обоих. С этого вечера малышка стала назвать Диму мамой. Ни он, ни я, её не поправляли, а Дима первый раз посмотрел мне в глаза, не отводя и не пряча свой взгляд. Приехавшие навестить нас родители и взять Лизу к себе на несколько дней, только посмеялись с этого. Мама с папой как всегда были на высоте, сказав, что этого и следовало ожидать. Да и помнят они, как Дима всегда ходил за мной хвостиком и какими глазами на меня смотрел. И они не против наших отношений, если они будут, им всё равно с кем будет жить их сын, главное чтобы были счастливы.

Я всё больше стал смотреть на всё, с точки зрения — мы, а не — я. Всё больше впускал Диму в свою жизнь. Дня через четыре, после того как родители забрали малышку к себе, настала непогода, сильная гроза. Ураганный ветер завывал, ветки близко растущих деревьев хлопали по стёклам окон, ливень с градом громко стучал по металлической крыше. Прямо над домом раздавался оглушающий гром, и сверкали молнии. Дима пришёл ко мне в комнату, затыкая ладонями уши и плача.

— Паша, мне страшно, я всегда боялся грозы.

Что я мог на это сказать, откинул одеяло, молча предлагая Диме лечь рядом. Обнял его, крепко прижимая к себе.

— Так лучше? Не страшно рядом со мной?

Он ничего не ответил, только сильнее вжался в меня, обнимая и пряча своё лицо у меня на груди.

— Паша, прости, мне так стыдно. После смерти бабушки, не успев даже толком её похоронить, пришли родители и стали требовать денег, якобы им на жизнь не хватает, а у меня теперь квартира есть. Оскорбляли, угрожали отнять квартиру бабушки, отец в очередной раз избил меня. И я сломался, никого рядом не было, я остался совсем один, и тебя рядом не было. Ты не подумай ничего плохого, я был рад за тебя, ты такой счастливый ходил, а я просто продолжал тебя любить и Лизу люблю. Мне никто не нужен кроме тебя и малышки. Устроиться нормально не смог, с работы постоянно выгоняли, я стал пить, что бы заглушить тоску и одиночество, и если честно говорить, то и жить особо не хотелось. Мне очень стыдно перед тобой. Паша, пожалуйста, не оставляй меня одного.