Счастливого Рождества!

Но, начав целовать Кассандру рассудительно и бесстрастно, Гейб вдруг обнаружил, что теряет рассудительность и бесстрастность. Упоительно сладкие губы Кассандры заставили его забыть обо всем. Говорили одни чувства. Если бы бабушка не кашлянула, неизвестно, как далеко бы Гейб зашел.

Пытаясь красиво выйти из создавшегося положения, он оторвался от Кассандры, но тут увидел у нее в глазах смятение, подобное тому, какое испытывал сам. Увидел Гейб и искорку вожделения, также равного его собственному. Об этом предстоит еще хорошенько подумать.

Кашлянув, Гейб повернулся к бабушке:

– Уж не собиралась ли ты заставить Кассандру еще и вытирать пыль?

– Ну, я представляла, что тебе, раз ты не признаешь равноправия женщин, нужна жена, которой приятно заниматься домашними делами,– ответила ему бабушка. Затем она обратилась к Кассандре: – Кстати, меня зовут Эммали. Можешь называть меня Эммой.

– Благодарю вас, – учтиво произнесла Кассандра.

Сердце у нее колотилось так неистово, что она недоумевала, почему никто этого не замечает. Нельзя сказать, что у Кассандры было великое множество кавалеров, и все же она поняла, что поцелуй Гейба вышел за рамки обычного. Он был похож на захватывающее дух свободное падение, на прилив восторга, за которым последовало несколько мгновений чистого блаженства. К счастью, у Кассандры хватило ума вспомнить, что все это не стоит неизбежного удара о землю.

Эммали встала и направилась к двери.

– Да, Гейб... надеюсь, ты не собираешься спать в одной комнате с ребенком, – многозначительно заметила она.

Гейб улыбнулся.

– Бабуля, мы всегда заботимся о том, чтобы не беспокоить Кэнди. Но главное то, как на это смотришь ты. Это твой дом, и я знаю твои взгляды на жизнь. Можешь не волноваться: мы с Кассандрой готовы выполнить каждое твое желание.

– Какой ты хороший мальчик, – сказала бабушка и вышла из комнаты.

Гейб поспешно закрыл за ней дверь.

– Ну, – вздохнул он, внезапно чувствуя себя неловко рядом с Кассандрой, – одной проблемой меньше. По крайней мере никто не будет спрашивать, почему мы спим раздельно.

– Да, не будет.

– Понимаешь, – продолжал он, – всю дорогу я переживал по поводу того, что нам придется для видимости жить в одной комнате.

– Не думаю, что твоей бабушке это понравилось бы.

– На это я и рассчитывал. Впрочем, я был уверен, что, если бы она и заставила нас жить вместе, чтобы проверить наши отношения, мы бы что-нибудь придумали. Например, я спал бы на полу.

Кассандра кивнула.

– С этим мы бы справились.

– И тебе можно было бы ни о чем не беспокоиться. Поверь мне, – поспешно добавил он.

Но хотя Кассандра понимала, что Гейб считает себя очень рассудительным, их поцелуй ставил под сомнение, сможет ли владеть собой сдержанный и хладнокровный Гебриел Кейн.

И все же, поскольку необходимость спать в одной комнате больше не стояла на повестке дня, Кассандра улыбнулась.

– Да, я верю тебе.

Гебриел тоже улыбнулся, пятясь к двери и ища ручку. Он улыбнулся своей лучшей, самой широкой, самой обворожительной улыбкой. Очень хорошо, что ему удалось убедить Кассандру поверить ему. Значит, осталось убедить лишь самого себя.

Дверь уперлась ему в спину. Гейб отступил в сторону, раскрыл ее полностью и, помахав Кассандре, выскользнул в коридор. Впервые в жизни он испытал облегчение, огромное облегчение оттого, что у его бабушки такие строгие принципы, потому что, если бы ему пришлось провести восемь часов в одной комнате вместе с Кассандрой, видеть, как она раздевается, сознавать, что она почти неодетая находится в нескольких футах от него в той же кровати, и при этом помнить, каким был ее поцелуй, над ними обоими нависла бы опасность.

С этими мыслями Гейб направился к себе в комнату, чтобы принять холодный душ.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Вечером, когда Гейб постучался к Кассандре, им уже пора было идти на ужин. Кассандра впустила его, прыгая в одной туфле и пытаясь вдеть в ухо сережку.

– Плохо, – сказал Гейб, неодобрительно окинув взглядом ее халат.

– Извини, но Кэнди проснулась всего несколько минут назад, а каждой мудрой матери известно, что одеваться самой можно лишь после того, как оденешь ребенка.

Кэнди, стоящая в манеже, радостно загукала. Так и не поняв, почему мудрая мать первым делом одевает ребенка, Гейб повернулся к Кассандре:

– Да, конечно же.

Он неуютно торчал посреди комнаты, не зная, что делать. Не ждать же ему в коридоре, пока Кассандра оденется, – это сразу же выдаст их с головой. Однако и здесь плохо.

Вопрос решила Кассандра, уйдя одеваться в ванную.

– Знаешь, Гейб, – окликнула она его, – я пришла к выводу, что нам незачем усложнять наш спектакль. Беседуя с твоей бабушкой, я обнаружила, что в большинстве случаев нам можно говорить правду. Нужно только придумать, как мы с тобой начали встречаться, как решили пожениться, как ты познакомился с Кэнди.

– Угу, – рассеянно согласился Гейб, опускаясь на кровать и изучая кареглазое чудо в манеже.

Одетая в платьице в красно-белую полоску, с красным цветком в волосах, перетянутых эластичной повязкой, Кэнди выглядела настолько очаровательно, что ее можно было снимать для обложки журнала.

– Я уже сказала твоей бабушке, что мы с тобой живем в одном доме.

Гейб улыбнулся.

– Она обвинила тебя в том, что ты встречаешься со мной ради моих денег?

Кассандра высунулась из ванной.

– Близко к этому. Но я не дала развить эту мысль.

– Молодец.

Кассандра юркнула за дверь, продолжив то, чем обычно занимаются в ванной женщины. Гейб снова взглянул на Кэнди. Та громко агукала, теребя яркую пластмассовую игрушку. Кассандра права. Надо придумать историю их взаимоотношений – прикрыть ложь новой ложью.

Подперев кулаком подбородок, Гейб закрыл глаза. Ему неприятно лгать родителям и бабушке, очень неприятно. Но иного выбора нет. Эмма очень переживала по поводу того, что Гейб никак не женится, и ему пришлось выдумать свою помолвку. А теперь это предсмертное желание бабушки – познакомиться с женщиной, покорившей сердце ее внука. Да, на самом деле Кассандра никакая не невеста, но это все-таки лучше, чем если бы он приехал один. Ложь, возникшая из лучших побуждений, тем не менее остается ложью. А вот и последствия: беззубое гукающее создание. При этой мысли Гейб открыл глаза и обнаружил, что Кэнди внимательно изучает его. Девочка тотчас же заулыбалась, показав два крохотных зубика.

– Я подумала, можно будет просто сказать твоей бабушке, что Кэнди – результат предыдущей связи, и этим ограничиться, – крикнула из ванной Кассандра, прерывая мысли Гейба.

– Мои родители, возможно, на этом и успокоятся, – честно признался Гейб, – но бабуля, думаю, нет.

– Не собираешься ли ты объявить Кэнди своим ребенком? – спросила Кассандра, снова выглядывая из ванной.

Девочка с надеждой посмотрела на Гейба и сказала:

– Па-па.

Словно вспугнутый этой маленькой нимфой в манеже, Гейб вскочил с кровати и принялся расхаживать по комнате.

– Нет, я не собираюсь заходить так далеко. Предполагается, что мы с тобой гуляем что-то около четырех месяцев...

– Тогда можешь ни о чем не беспокоиться, все разрешится очень просто, – сказала Кассандра, снова скрываясь в ванной. – Если твоя бабушка спросит, кто отец Кэнди, я скажу ей правду.

Добрых тридцать секунд Гейб смотрел на дверь ванной комнаты, гадая, почему Кассандра не говорит правду ему. Разумеется, дело вовсе не в праздном любопытстве. Просто ему интересно. В конце концов, им предстоит провести вместе три недели. Он имеет право знать.

Поддаваясь необъяснимому порыву, Гейб склонился над манежем.

– Пойдем, – сказал он, поднимая девочку. – Я немного подержу тебя на руках, чтобы ты привыкла ко мне.

Но этому ребенку и не требовалось к кому-либо привыкать. Кэнди с готовностью позволила взять себя на руки и даже потрогала щеку Гейба, радуясь колючей щетине. Гейб, взяв девочку под мышки, держал ее на весу в вертикальном положении.