И имя ей... (СИ)

   Немного прояснила ситуацию разговорчивая Марта. Семь лет назад на прогулке на Гризельду и её брата, унаследовавшего баронскую корону, напали разбойники (или не разбойники, да кто ж теперь скажет). Положили немногочисленную стражу, убили барона, а баронессу серьезно ранили. Она долго оправлялась от случившегося. С того времени у Гризельды пропал голос. Так что теперь баронессу берегут.

   Уже на второй день Виля поставили в караул к покоям баронессы.

   - Сидишь? - Гри вышла из своей комнаты. В ее покои можно было попасть только через комнату с караулом. Или через окно. Для умеющих летать. - А второй где?

   - А должен быть? - Вилю тоже показалось странным отсутствие напарника. Но может, так принято?

   - Еще как. Ну, Хенрик...- Гри сощурилась, будто придумывая пытки седовласому за его оплошность. - Я с ним поговорю. Где виуэла?

   Такой резкий переход Виля немного удивил.

   - Так вроде караул. Какая музыка...

   - Хорошая. Подожди, я сейчас, - и Гри скрылась за дверью спальни.

   - Будто бы я уйти могу, - пробурчал бард.

   - Ты что-то сказал? - баронесса уже вернулась, держа в одной руке бутылку вина, а в другой виуэлу. Виль отрицательно качнул головой. - Пить будешь?

   Он приподнял бровь.

   - Золотистое. Из Ангерского виноградника, - искушающе протянула девушка. Он только присвистнул. Виноградник был небольшой, вина производил мало, но о нем ходили легенды. Пока Вилю пробовать такое не приходилось.

   - А это нормально, пить со своей охраной?

   - Нормально. Когда не получается заснуть, только вино и помогает. А одной пить нехорошо.

   - И часто заснуть не получается? - бард был не против вина, но пристрастие молодой девушки к хмельному его смутило.

   Баронесса пожала плечами:

   - В полнолуние. Не бойся. Если спаивать меня не будешь, да еще и споешь, мне одного бокала хватит.

   - Наливайте, - девушка огляделась в поисках стаканов. Они нашлись на столике рядом с графином.

   - Держи, - Вилю была вручена виуэла, а баронесса принялась разливать вино. - Ты обещал мне балладу. Сочинил? - Все же ей была свойственна аристократическая бесцеремонность с нижестоящими.

   - Сочинил, - бард глотнул вина. Мдаа, о таком стоит слагать легенды. - Спеть?

   - Еще спрашиваешь, - она плюхнулась во второе кресло. - Не печку ж топить виуэлу приволокла.

   Чуть улыбнулся - и как её манерам в детстве учили? - подстроил виуэлу.

   Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков, и кровавых битвах;

   Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы.

   Но вот уже год, как он улетел - его унесла колдовская метель,

   Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель.

   И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки;

   В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки;

   Ах, видеть бы мне глазами сокола, и в воздух бы мне на крыльях сокола,

   В той чужой соколиной стране, да не во сне, а где-то около:

   Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья,

   Каждую ночь полет мне снится - холодные фьорды, миля за милей;

   Шелком - твои рукава, королевна, белым вереском - вышиты горы,

   Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе;

   Если б вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною,

   Я мечусь, как палый лист, и нет моей душе покоя;

   Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой;

   В дальней стране, укрытой зимою, ты краше весны и пьянее лета:

   Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье,

   Полетим с тобой в ненастье - тонок лед твоих запястий;

   Шелком - твои рукава, королевна, златом-серебром - вышиты перья;

   Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю:

   Подойди ко мне поближе, дай коснуться оперенья,

   Каждую ночь я горы вижу, каждое утро теряю зренье;

   Шелком - твои рукава, королевна, ясным месяцем - вышито небо,

   Унеси и меня, ветер северный, в те края, где боль и небыль;

   Как больно знать, что все случилось не с тобой и не со мною,

   Время не остановилось, чтоб в окно взглянуть резное;

   О тебе, моя радость, я мечтал ночами, но ты печали плащом одета,

   Я, конечно, еще спою на прощанье, но покину твой дом - с лучом рассвета.

   Где-то бродят твои сны, королевна;

   Далеко ли до весны в травах древних...

   Только повторять осталось - пара слов, какая малость -

   Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье...

   Мне ль не знать, что все случилось не с тобой и не со мною,

   Сердце ранит твоя милость, как стрела над тетивою;

   Ты платишь - за песню луною, как иные платят монетой,

   Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету...

   Ты платишь - за песню луною, как иные - монетой,

   Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету...

   - Это не то, что ты обещал, - она не поднимала глаз от стакана.

   - Извини, - пожал плечами, потянулся за бутылкой. - Вина?

   - Да.

   ****

   - Покажииии, ну покажиии, - Виль крепко удерживал полы куртки одной рукой, а второй пытался прекратить поползновения женских рук, кои с удивительным упорством пытались эту куртку с него снять или хотя бы под нее забраться.

   - Нет!

   Но руки не сдавались, проворно пробежав пальчиками по спине мужчины:

   - Это здесь? Или здесь?

   - Ай! - восклицание не достойное воина, но сдержать его не получилось. - Ты что делаешь?!

   Виль вскочил со стула и прижался спиной к стене, плотно запахнув куртку и обхватив себя руками. Ну чисто девушка, которую домогается пьяный матрос, - пронеслось в голове. Хуже всего, что Гри совершенно не понимает, как действуют на него её прикосновения. Да и вообще вся она - немного пьяная, раскрасневшаяся, с растрепавшимися волосами.

   - Тебе что, жалко? Обещал же научить, - она обиженно надула губки.

   - Но не тогда, когда ты пьяная. И не на себе. Болевые точки - это не игрушки. Нажмешь не туда, а я калекой на всю жизнь останусь. Будешь потом за мной ухаживать?

   Гри как-то очень серьезно на него посмотрела. Так, что у Виля закрались сомнения - так ли уж она пьяна, как хочет показать.

   - Нет, не буду. Если с тобой что-то такое случится по моей вине, я спрыгну с башни, - мужчина аж подавился. Но не успел среагировать на эту в высшей степени странную реплику, как баронесса расплылась в совершенно пьяной улыбке и с маниакальным блеском в глазах заявила: - А пойдем-ка на башню!

   - ...

   - Ну, мне тебя тащить? - оглянулась уже у дверей на Виля, которому прыгать как-то пока не хотелось.

   - А зачем? - спросил осторожно.

   - А за тем, - и скрылась в коридоре. Пришлось следовать за ней - не оставлять же без присмотра.

   Вход в угловую башню располагался недалеко, за поворотом. Винтовая узкая лестница совсем скоро привела наверх.

   - Марк, мы здесь немного побудем. Можешь спуститься пока, если надо, - мужчина на посту прекрасно понял, что это приказ. Ловко нырнул в люк и был таков.

   - Смотри, - Гри запрокинула голову и развела руки в стороны, будто стремясь обхватить весь небосвод.

   - На что смотреть? - Виль деловито оглянулся. Башенка была невысокой, скорее дань прошлому, чем действительно оборонительное сооружение. Но всё же была выше всех зданий в городе. И вид залитых светом лун домов и небольшого видимого участка залива завораживал. Но не на красоты природы же она позвала его любоваться?

   Оказалось, всё же на красоты.

   - Как на что? На Мирь, на Эль, на небо, на город. Ведь это же красиво? - в желтом свете Мирь было хорошо видно, как девушка, склонив голову к плечу, с самым серьезным выражением ждет ответа. Будто только его мнение здесь было решающим. Красиво - значит, красиво. Ужасно - значит, ужасно.