Вкус яблока

Человек, которому она отплатила за все черной неблагодарностью, предательством.

Грешница прильнула к нему, положила голову на плечо возлюбленного, и даже во сне он почувствовал ее присутствие — обнял, притянув к себе, и нежно погладил по спине. Какое же теплое тело — моментально согревает. Как с Гардом спокойно и уютно…

И ведет себя так, будто любит ее, хотя на самом деле никакой настоящей любви нет и в помине.

Ну и что, попыталась успокоить себя Мэйбл. Ведь знала, на что шла! Он не давал никаких обещаний, а она ни о чем не спрашивала, не строила далеко идущих планов. Врала, что тот щедро дарил, а когда уйдет, будет жить без него, как раньше. Ничего, выживет!

Как бы не так, больно кольнув, отозвался внутренний голос.

Если Гард ее бросит, она умрет, потому что одинокое сердце будет разбито.

Слезы навернулись на глаза от этих мыслей. Печальные раздумья прервал телефонный звонок. В такой ранний час воскресного утра мог побеспокоить только кто-нибудь из родни. Алану что-то понадобилось? Или сестре не терпится узнать, как прошла ночь? А может, мама? Не иначе как хочет выяснить, пойдет она в церковь или нет.

Мэйбл отодвинулась от Гарда и быстро подняла трубку стоящего на тумбочке рядом с кроватью аппарата.

— Алло, — негромко отозвалась она. Если звонит Дороти, то по одному тону обо все догадается.

Но это, к сожалению, оказалась не сестра, а Питер. И заговорил он таким приветливым голосом, какого ей давненько не приходилось слышать. Значит, что-то будет просить, решила Мэйбл, и оказалась недалека от истины.

— Знаешь, врач Реджи считает, что свидание с сыном пошло бы ему только на пользу. Он изо всех сил старается выкарабкаться. Не беспокойся, мальчика не оставят с ним один на один. Мы с Алисой об этом позаботимся.

Мэйбл села и поправила на спящем простыню. Так, понятно… Ее бывший свекор просит ни много ни мало, как разрешить отвезти ее ненаглядного сыночка к отцу, который живет за тысячи миль отсюда и который в состоянии наркотического опьянения вряд ли вообще помнит о его существовании.

Но если поведение Реджи не внушает опасений, может, он и вправду имеет право увидеться с сыном? Да и Питер обещает, что они с Алисой глаз с мальчика не будут спускать. И разве она сама всего несколько недель назад не клялась Гарду, что не будет для нее большего счастья, если Алан увидится наконец с отцом?

— Вы обсудили это с Реджи?

— Он позвонил вчера и попросил поговорить с тобой.

— Когда вы собираетесь поехать?

— В среду.

— Значит, вы хотите, чтобы я забрала его из школы и… — И тут вспомнила — в четверг ведь День благодарения.

— Вы отправитесь именно в эту среду?

— Да, и вернемся в воскресенье.

Ей предлагают провести праздник без сына, уныло подумала мать.

— Не знаю, Питер, — вздохнув, произнесла она. — Кроме того, в субботу и воскресенье сын работает… — Дайте мне подумать. Вечером я вам позвоню и скажу о своем решении.

Роллинс не стал с ней спорить и требовать немедленного ответа. Просто сказал, что будет ждать ее звонка, и повесил трубку. Подобная сговорчивость у человека, привыкшего добиваться своего любыми средствами, означала только одно — он придавал этой поездке большое значение.

Мэйбл положила трубку и, обернувшись к Гарду, поняла, что тот давно проснулся и слышал большую часть их разговора, если не весь. Он смотрел на нее вопрошающим взглядом.

— Знаю, ты считаешь, что я должна разрешить Алану поехать к отцу, — пробормотала она.

— Если с Реджи все в порядке и если за ними будут присматривать.

— Да, но это праздник! День благодарения! Приподнявшись на локте, Гард заметил:

— У тебя ведь здесь полно родни, а человек там совсем один.

Верно, грустно подумала Мэйбл, родни-то и впрямь полно, вот только его, Гарда, среди нее нет. Хотя они и занимались любовью всего несколько часов назад и сейчас он все еще лежал рядом в чем мать родила, принадлежал кому угодно, только не ей. Сам проведет праздник с людьми, которых любит и понимает, — со своими родными. С теми, кого не намерен знакомить с ней ни при каких обстоятельствах, — даже если они столкнутся на улице нос к носу.

— А как же его работа? — обеспокоенно спросила она. — Кто его отпустит?

— Надо предупредить Алана, что на несколько дней он уезжает из города, и делу конец. А все формальности по работе я беру на себя.

Прислонившись к спинке кровати, женщина задумчиво уставилась в потолок.

— Я еще ни разу не проводила праздник без сына.

— А сколько их провел в одиночестве Реджи с тех пор, как вы разошлись?

Мэйбл перевела взгляд на любовника и нахмурилась.

— А почему это ты на его стороне? Ведь не любишь его!

— Вопрос не в том, как я отношусь к твоему бывшему мужу. Просто я представляю, как чувствовал бы себя сам, будь у меня сын, а мне не разрешали бы его видеть. Отпусти его, Мэйбл! Ты обязана это сделать ради них обоих. И с Питером тебе не придется конфликтовать.

А ведь он прав, задумалась Мэйбл, хотя от этого ей не легче.

Должно быть, у нее на лице было написано, что она согласна на мировую, потому что Гард улыбнулся и притянул ее к себе.

— Ну, теперь, когда этот вопрос мы утрясли, — пробормотал умиротворитель, откидываясь на подушки, — у меня возникла еще одна маленькая проблема…

И он, взяв ее руку, положил на свою уже возбужденную плоть. Когда это ненасытный успел зарядиться, с удивлением взглянула на него Мэйбл. Уже проснулся в таком состоянии и дожидался, пока она закончит телефонный разговор, чтобы заняться любовью? Вполне вероятно. А может… Впрочем, какой смысл гадать. Нечего терять время. И она, погладив жезл любви, невинно заметила:

— А мне твоя проблема не кажется маленькой. И с каждой секундой становится все больше…

— Мэйбл… — угрожающе начал сластолюбец, но голос прервался. Жаркая дрожь пробежала по его телу, когда он почувствовал теплую влажность. — Девочка моя…

Она широко улыбнулась. Какое счастье! Гард с ней, он в ней. Какие сладостные слова — девочка моя. Раньше, когда они занимались любовью, любимый всегда так ее называл.

Может быть, будущее в конце концов не так уж безнадежно.

В среду вечером, когда Мэйбл вернулась после работы домой, Питер с Аланом уже дожидались ее. Сунув бывшему свекру чемодан, она обняла сына.

— Ну, слушайся бабушку и дедушку. Будь умником, — сказала мать, прижимая его к себе. — Желаю тебе хорошо провести время у папы.

Алан тут же попытался высвободиться, и волей-неволей родительнице пришлось его отпустить.

— Не волнуйся, мама! Как скажешь, так и будет. — Он ухмыльнулся. — И я скучать не стану, это уж точно!

Ему и в голову не приходит, что он уезжает от нее на День благодарения, подумала Мэйбл, и ей стало жалко себя. Сейчас его волнует только одно — как бы побыстрее вернуться в Мемфис, увидеть свой прежний дом, своих старых друзей и особенно отца. Она и представить себе не могла, что мальчик так скучает по Реджи.

А вот Гард прекрасно это понимал. И два раза заговаривал с ней на эту тему — сначала в парке, потом еще раз, в прошлое воскресенье.

Не обращая внимания на то, что мальчишке от нетерпения не стоится на месте, мать снова притянула его к себе и поцеловала в лоб.

— Я люблю тебя, сынок.

— Я тоже, мам. Нам пора.

Они с дедом вышли за дверь, но Алиса задержалась.

— Спасибо, что отпустила его с нами. Тебе это было нелегко, я понимаю, особенно при сложившихся обстоятельствах.

Мэйбл печально улыбнулась.

— Желаю вам приятно провести время, Алиса. И передайте от меня привет Реджи.

— Непременно. Когда прилетим, сын тебе позвонит, а завтра вечером еще раз.

— Спасибо.

Стоя в дверях, Мэйбл, подрагивая от нервного озноба, смотрела, как семейство садится в машину. Алан уехал, а мать вернулась в дом. Целых четыре дня без своего мальчика… Боже! Как это выдержать!

Но вновь проснувшиеся женские чувства возобладали над материнскими. Четыре выходных дня — праздник ведь — это целый отпуск! А в отпуске положено не грустить и, по возможности, веселиться. Что она и намерена делать, тем более что через полчаса за ней заедет Гард, и они поедут куда-нибудь поужинать, а потом в кино. Так что нечего хныкать, пора быстренько принять душ, переодеться и убрать постель… Впрочем, последнее вовсе не обязательно. Вечером все равно придется стелить для обоих.