Симфония света (СИ)

Она посмотрела на меня своими глазами неописуемого цвета. Улыбнулась – горьковатые морщинки пролегли у губ.

– Здравствуй.

«Здравствуй, я люблю тебя», – запрыгал, забился в груди комочек восторга – совершенно глупого, детского. Будто мне девять лет, и мне подарили на день рождения куклу.

Смешное сравнение, конечно. Но что должна чувствовать душа, увидевшая перед собой существо, родное до последнего волоска на стриженой голове, до последней полоски на тельняшке и дырочки в шнуровке ботинок?

– Привет, – скомканно, неуклюже сорвалось с моих растянувшихся в улыбке губ. – Ты кто?

Она вздохнула, прижимая к себе корпус гитары.

– Зови меня Вася. – Чуть приметные прозрачно-рыжие веснушки улыбчиво подмигнули мне. Да, сейчас кто-то из читающих скажет – бред, мол. Нету у веснушек глаз, чтобы подмигивать. Но я-то знаю! А девушка добавила: – Вообще-то, моё полное имя – Ванесса Ангелина Сюзанна Якобина. По первым буквам – ВАСЯ. Мне так больше нравится.

– Вот так имя! – Я подошла ближе, и тополя-великаны качнули вдали ветками, отяжелевшими от пуховой дрёмы.

– Ну да... Имечко навороченное, такое уж матушка с батюшкой дали, – усмехнулась Вася. – Потому что – принцесса, а всем принцессам положено иметь длинные пафосные имена.

Час от часу не легче, подумалось мне, но беспокойный комочек во мне очарованно пискнул: не каждый день можно познакомиться на крыше с принцессой!

– А ты прям настоящая принцесса, да? – мысленно сказав комочку «да тихо ты, обожди», спросила я.

– Настоящее не бывает. – Вася извлекла из струн замысловатую, зовущую в закатную даль мелодию и кивнула в сторону розовых облачных башен. – Вон моё королевство. Только я оттуда сбежала.

– Как так – сбежала? – Я сама не заметила, как присела напротив моей новой знакомой на парапет – наверно, Васины немыслимые глаза зачаровали меня своей улыбкой, запрятанной в грустноватой глубине зрачков.

– А вот так, – сказала Вася, поигрывая и чиркая зажигалкой. – По верёвке из простыней.

Я устремила взгляд к облакам, оценила расстояние до земли.

– Это ж сколько простыней надо...

– Да, немало. – Вася спрятала зажигалку в карман. Мне почему-то подумалось, что она не курит, а зажигалка – так, «понты». – Вообще-то, наш замок – летучий. Он то снижается, то набирает высоту. Я улучила момент, когда мы снизились, и улизнула.

– Понятно, – усмехнулась я, усмиряя в себе восторженную истерику «комочка». А реалистически настроенная часть меня вдруг обескураженно подумала: «Ну, коли я попала в сказку, будем играть по её правилам». Я спросила: – А чего сбежала-то? Плохо во дворце жилось?

Вася ответила мне пронзительным аккордом, в котором послышались бунтарские нотки. Когда последний звук растаял над крышами, она ответила:

– Как тебе сказать... Вот как ты себе представляешь принцесс? В пышных платьях, затянутых в корсеты, в хрустальных туфельках и с шикарными волосами, да?

– Ну... Да, как-то так, наверно, – кивнула я.

– Вот такая я и была. – Вася постукивала ботинком о парапет, и в её глазах тепло таял уют вечернего пейзажа. – В корсет затягивали так, что вздохнуть нельзя, туфельки-причёски, танцы-песни... Ну, не моё это! А мои августейшие родители не считались с тем, что мне на самом деле по душе.

«Дзинь-трям!» – подтвердил протестующий аккорд.

– А когда мне выбрали в женихи принца Эдварда Невилля Эжена... как его там дальше – не помню, я решила, что пора сматывать удочки из родительского гнезда, – завершила свой рассказ Вася. – Принц-то славный сам по себе, вот только... совсем не принц мне нужен.

– А кто?

– Принцесса. Ну, то есть, не обязательно, чтобы она тоже была принцессой, как я... Просто девушка. – Её взгляд колюче вонзился в меня, точно выстрел – вызывающий, но не злой. – Что, ты тоже осуждаешь?

Моя рука сама потянулась к её дерзкому ёжику и погладила его. В голову почему-то не пришло ничего, кроме:

– Не осуждаю. Потому что «мы с тобой одной крови». – И, не задерживаясь долее на этой деликатной теме, спросила: – И давно ты здесь?

– Второй день всего. – Вася беспечно болтала ногой, трогая струны, и на её щеках то проступали, то прятались озорные ямочки.

– Тебе хоть есть, где переночевать? Как ты вообще думаешь жить-то? Наш мир – это не ваша облачная страна, тут... – Я осеклась, мой язык придавила уйма житейских и таких ненужных, неуместных сейчас вопросов: в этой тополиной тишине закатного неба они звучали чужеродно и глупо.

– Я знаю. «Здесь вам не тут», – усмехнулась принцесса Вася. – Я немножко изучала ваш мир, наведывалась в гости, так сказать. Ничего, не пропаду.

Я, охваченная внезапной заботой об этой необычной, нездешней девушке, начала:

– Слушай, может, у нас пока перекантуешься? Я, увы, не смогу стать девушкой твоей мечты: у меня уже есть своя... гм, половинка. Но думаю, всё будет хорошо.

– Боюсь, твоя половина не поймёт. – В глазах Васи забрезжила мрачноватая печаль, от которой моё сердце словно царапнул коготок. – Не переживай за меня.

– А можно тебя у нас на даче поселить, – продолжала я перебирать идеи. – Там вполне можно жить: газовое отопление, скважина, водонагреватель, все удобства... А потом подумаем, как тебя дальше устроить.

– Ты добрая, но... не надо. Спасибо. – Её рука, покрытая летне-тёплыми пятнышками веснушек, как и её щёки, легла на мою.

– Но как же... Ведь если тебе некуда пойти... – забормотала я.

– Говорю тебе: не беспокойся обо мне, – с мягким нажимом сказала Вася, и что-то гипнотическое проступило в её зрачках, беря меня в незримый, тягучий плен. – Ты ничего не знаешь о нас, жителях облачной страны... Свой дом я ношу с собой.

С этими словами она достала из кармана маленькую коробочку, помещавшуюся у неё на ладони, нажала куда-то, и на моих глазах на крыше развернулся маленький очаровательный домик, словно сошедший с иллюстрации к какой-то сказке.

– Будто пряничный, – вырвалось у меня.

Внутри потрескивал камин, огонь отбрасывал уютные блики на корешки книг, на столике стоял пузатый кофейник и две чашки. Вася наполнила их ароматным кофе, запах которого сразу окутал меня ласковым, домашним теплом.

– Будь как дома, – пригласила облачная принцесса-бунтарка.

Такого вкусного кофе я не пробовала никогда в своей жизни. По телу заструились золотые завитки блаженства, заботы и проблемы ушли за колышущуюся пелену тумана, а за оконцем с занавесками в цветочек горела заря цвета каркаде. Глаза Васи приобрели золотисто-рыжий оттенок, принимая в свою блестящую глубину отсвет камина, а её губы накрыли мои... Этот поцелуй ни к чему не обязывал, ничего не требовал взамен, просто был – как этот закат, как это небо. Мои плечи укутал клетчатый плед, и дрёма сладко качнула меня в своей колыбели, оплетая слух серебряной вязью перезвона струн.

Солнечный свет лился в окно, на столе стояло блюдце спелой черешни. К нему была прислонена записка: «Моей принцессе».

Я тронула компьютерную мышь, стукнула по клавиатуре – экран ожил, на нём проступили строки незаконченного текста. Клетчатый плед, разомкнув свои заботливые объятия, соскользнул с плеч. На кухонном столе ждал завтрак – омлет с помидорами, часы показывали восемь. Безобразие... Я не услышала утренних хлопот моей супруги, хотя обычно сама вставала чуть раньше и готовила нам с ней завтрак. Но вчера я засиделась допоздна за работой, и...

Отправив в рот черешенку, я вышла на балкон – навстречу проснувшемуся городу. Тополя-стражи приветствовали меня, салютовали руками-ветвями утреннему небу и загадочно шелестели, будто знали какой-то секрет.

Последняя вишня

Её рецепт прост: ложка прохладного мёда августовских лучей, процеженная сквозь сетку дождя, и пригоршня тёмно-красных, почти чёрных ягод; пронзительная зябкость воздуха – без ограничений.

Последняя вишня – сладковато-терпкая, с привкусом надвигающейся осени. Лето, одетое в серый плащ туч, отряхивает крылья и собирается вслед за солнцем. Я люблю эту светлую прощальную грусть: она заставляет вибрировать и петь все струнки души, и мне хочется вслушиваться в каждый миг бытия, ловить его и, подержав на ладони, с улыбкой отпускать, как опавший лист. Палящая жара короткого континентального лета угнетает меня, а в звонкой прохладе межсезонья я оживаю.