Симфония света (СИ)

– Вояка ты мой. – Её смешок – прозрачный звон капели с крыш. Лоб прижимается к моему. – Виноград хочешь?

– Давай.

Её губы подносят мне ягодку, прохлада и сладость струится в рот, а потом мягко ложится тепло поцелуя.

– Всё будет хорошо.

И это правда.

29 октября 2015 г

Ты – это судьба

Вчера был странный день. До сих пор нахожусь в... задумчивых чувствах.

Вечером зашла Елена, Сашина «бывшая». Та самая голубоглазая красавица-адвокатесса, которая безвозмездно защищала на суде мою подругу Риту. Она, в общем-то, приехала сюда в гости к родным, но не удержалась от соблазна навестить нас, а точнее, Александру.

Она вошла в дверь – статная крашеная блондинка с элегантной короткой стрижкой, в бежевом пальто, окутанная невесомым облаком тонкого парфюма и этой прохладной аурой цивилизованно-дружеских отношений. Столичный лоск и успешность – внешне, а глаза – голодные. Не физически, душевно.

Саши ещё не было дома, когда она зашла. Выпили кофе, поболтали о том, о сём. У меня как раз пирожки подоспели, и Елена со смехом сказала:

– Повезло Саше с женой. Прямо Царевна-лебедь...

Я стояла в кухонном фартучке, держа пухлыми варежками-прихватками противень с румяными пирожками из Антоновки... Какая уж там царевна. Но спину и голову я привыкла держать прямо.

О личной жизни я её не расспрашивала, а она и не стремилась откровенничать. Карьера её шла прекрасно. Оно и видно: одета Елена дорого, бренд на бренде. Швейцарские часы лимитированной серии холодно блестели на её руке.

Пообщались вполне мило, почти по-приятельски. Гостья поинтересовалась моим здоровьем: когда мы в прошлый раз встречались, я была далеко «не в форме». Елена тогда помогла нам с поисками хорошего сосудистого хирурга.

До возвращения Саши домой оставалось полчаса или около того, но она вдруг передумала дожидаться. Сказала только:

– Знаешь, когда я поняла, что у нас всё кончилось? Тогда, на суде этой девочки, твоей приятельницы, я там ещё самооборону доказывала. На приговоре тебе стало нехорошо, а Саша так над тобой хлопотала... Вот тогда я всё в её глазах и увидела – в том, как она на тебя смотрела. Глаза, ты знаешь, не лгут. Бывает так: увидел человека – и всё, пропал. Судьба. Вот так, наверно, и у неё с тобой было. Ты тогда ещё совсем девчонка была, и я, если честно, не понимала, что она в тебе разглядела. Она – взрослая, зрелая, состоявшаяся, а ты – сущий птенец, растерянный и неопытный. Вы из разных поколений, с разными ценностями. Ведь вам даже поговорить, наверно, не о чем – так я думала. Знаешь, ты за эти годы... выросла. Расправила крылья. Я рада, что у вас всё хорошо. Наверно, я больше не приду. Хватит бередить прошлое.

В горле у меня солёным комом теснились сотни слов. О том, как мне хочется, чтобы и у неё всё наладилось. О том, что она – прекрасный человек, а потому заслуживает счастья как никто другой. Но я не волшебница и не могу наколдовать ей его.

Она, наверно, прочитала в моём взгляде всё невысказанное. Уже стоя в прихожей, ясно улыбнулась, и синева её глаз веяла грустноватой прохладой осеннего неба.

– Никто не виноват. Просто... так получилось. Счастья и любви вам обеим.

– Спасибо, – пробормотала я. – И тебе.

Буквально через пять минут после её ухода в замке повернулся ключ: привычный, родной звук. Ангел сразу учуял в воздухе аромат яблочной выпечки и корицы, расплылся в довольной улыбке, а потом принюхался повнимательнее и насторожился.

– У тебя новые духи?

– Это не мои, – призналась я.

Пришлось рассказать о визите Елены и о её словах. Серые глаза Ангела подёрнулись блестящей амальгамой задумчивости, а руки тепло обвились вокруг моей талии.

– Она не из-за карьеры уехала, Саш. А просто что-то... почувствовала.

– Я знаю это, моя принцесса. Ты – это судьба.

25 сентября 2015 г.

Снег идёт

Я вспоминаю: хмурый зимний денёк, непроглядно-серое, скучное небо медленно роняет крупные белые хлопья. Снегопад тих, мудр и мягок, от него веет зябким холодом и пронзительной свободой. Ты стоишь у окна, и гипнотическая снежность отражается в твоих неземных глазах, устремлённых в глубины галактик.

– Снег идёт, – слетают с твоих губ слова – лёгкие, чуть слышные, как поступь этих танцующих снежинок.

Твои чуткие музыкальные пальцы трогают кружку с чаем, стоящую на подоконнике, а в моей голове – только один вопрос: «Как?!» Ты не различаешь даже свет и тень. Другое дело, если бы мы шли по улице, и на твоём лице таяли бы холодные прикосновения зимы. Но мы дома, а ты всё равно знаешь о снеге, который падает за прозрачной перегородкой оконного стекла. О том, что он идёт именно сейчас.

– Утён, откуда ты... – Мой изумлённый шёпот замирает вблизи твоего уха.

Создатели фильмов и книг часто любят наделять незрячих героев сверхъестественной ловкостью и фантастическими способностями. У тебя такой «романтический» образ слепых в искусстве вызывает усмешку. Ты не очень любишь произведения, в которых затрагивается эта тема: она – твоя повседневная реальность, и реакция зрячих – будь то праздное любопытство с примесью жалости или чрезмерный, нелепый восторг – заставляет тебя морщиться. Нет, ни один мускул не дрогнет на твоём лице; ты, скорее всего, сдержанно промолчишь. Но внутренне тебя коробит. Ты предпочитаешь, чтобы к тебе относились, как к обычному человеку.

Но вот это твоё «снег идёт» – что, если не чудо в моём «зрячем» понимании? Однажды я видела девочку, которая каталась на роликовых коньках. С виду девочка как девочка: две мышино-русые косички с бантиками, на которых плясали солнечные зайчики, короткое платьице, худые коленки в зелёнке, и только глаза – как у тебя. Я ни с чем не спутаю эту пелену самоуглублённости, завесу тьмы между человеком и миром. Странные, вызывающие дрожь глаза. Жутковатые и при этом удивительно лучистые, наполненные свободно льющимся внутренним светом души. Я остановилась со сжавшимся сердцем при виде той лёгкости, с которой слепой ребёнок объезжал препятствия. При этом малышка цокала языком и, должно быть, улавливала отражения звуковых волн от предметов... Чем? Слухом? Или каким-то иным, непонятным и недоступным для нас, зрячих, чувством – неким встроенным эхолотом? У каждого – свои приёмы и способы.

– Откуда ты знаешь, что идёт снег? – Я обнимаю тебя сзади, прильнув всем телом.

Ты неторопливо пьёшь чай, из кружки поднимается ароматный парок, и до моего обоняния доносится терпкая нотка бергамота. Ты прощаешь мне моё дурацкое удивление, потому что, несомненно, чувствуешь в биении моего сердца нежность – звонкую, отчаянную до крика, до взмаха незримых крыльев за спиной.

– Я слышу его, – отвечаешь ты. Просто, спокойно и буднично.

Это не слух в обычном понимании. Это какое-то чутьё, пронзающее светлым лучом чёрный полог слепоты.

Вот и усмехайся после этого над фильмами.

Я прижимаюсь к тебе, кладу подбородок на плечо, и твои тёплые от чая губы касаются моих пальцев коротким поцелуем – бергамотовой нежностью в ответ на мою. Я всем сердцем прошу прощения за свой вопрос, но в крепком ласковом пожатии твоей руки – бессмертная любовь.

«Будь счастлива, Птенчик. Это всё, чего я хочу для тебя», – несётся сквозь прошедшие с того рокового августа годы.

Я знаю, Утёнок. Я постараюсь.

1 октября 2015 г.

Ржавая накип

ь опавших лепестков

От весенней метели на земле буреет лишь ржавая накипь лепестков – это всё, что осталось от благоуханного кружева. Яблоневый цвет облетел за одну ветреную ночь, а за десять дней превратился в высохшую рыжевато-коричневую массу, забившуюся во все ямки и углубления.