Блаженство

Дональд улыбнулся ей в ответ.

— Не сомневаюсь, что справишься. В сущности, я уверен, что ты справишься с чем угодно.

Вынув у нее из пальцев несчастный карандаш, он положил его на стол и развернул Элизабет к себе лицом.

— Как насчет того, чтобы ради меня ты взяла на себя все дела в Лондоне?

— Все дела? — вытаращила она глаза.

Дональд кивнул.

— Не сомневаюсь, ты мне ровно ни в чем не уступаешь. Может, ты даже лучше. У меня не хватает душевных сил снова создавать еще одну компанию. В моей жизни есть другие проблемы, которые я хочу решать, другие места, где я хочу находиться.

— Ты уверен? То есть, доверяя мне такой пост… — Она обвела рукой кабинет.

— Если ты берешься.

Ее глаза блеснули при мысли о такой возможности.

— О да, если ты не против. Мне нравится. Я тут кое-что придумала… — Она потянулась за папкой, но Дональд прижал ее рукой, остановив намерения Элизабет.

— В другой раз. Я опаздываю на встречу и считаю, что ты справишься как нельзя лучше. В понедельник возвращайся в офис, и мы уточним подробности.

Элизабет улыбнулась, и видно было, что в первый раз за последнее время она была неподдельно счастлива. По сути, ей был нужен отнюдь не я, потрясенно подумал Дональд. Она ждала лишь этой возможности.

Сделав это открытие, мистер Кимберли почувствовал себя куда лучше. Заключив Элизабет в объятия, он легко поцеловал ее в лоб и отстранил от себя.

— Удачи, — с легкой усмешкой пожелала она.

Дональд улыбнулся.

— Спасибо. Она мне понадобится.

Схватив папку, он заторопился к лифту. Тот был слишком нетороплив для него, и, чтобы не ждать, он устремился по лестнице, прыгая через три ступеньки. Добежав до машины, Дональд вскочил в салон и, с места в карьер, вписался в поток уличного движения. У автотрассы он оказался в рекордное время и когда, вылетев на нее, был вынужден подчиниться ограничению скорости, ему показалось, что его автомобиль ползет как улитка.

Миновав поворот на Линкольн, он добрался до перекрестка, откуда тянулась дорога к деревне родителей Маргарет. Еще немного, и он аккуратно вписался в скопище автомобилей, припаркованных на лужайке перед фермой.

Приткнувшись где-то сзади, Дональд запер машину и торопливо направился к дому семейства Баркли. Указатели направляли гостей к месту праздника. Уплатив пятьдесят центов входной пошлины, он миновал ворота и стал проталкиваться сквозь толпу.

Ни за столом с угощениями, ни у места лотереи Маргарет не было видно. Но он заметил, как в дверях просторной кухни ее мать раздавала чай. Туда тянулась длинная очередь, люди входили и выходили, неся чашки и тарелки с блинчиками, вареньем и сливками, и, пристроившись к очереди, он наконец пробился в первые ряды.

— Миссис Баркли? Агата?

Она подняла глаза, и ее лицо расплылось в улыбке.

— Я так и знала, что вы появитесь, — сказала она, протягивая ему две чашки с чаем. — Отнесите это Маргарет, она торгует безделушками. Миссис Томас заболела.

Он понятия не имел, кто такая миссис Томас и, пусть его сочтут бессердечным, это его совершенно не волновало. Дональд мог думать лишь об одном — поскорее найти Маргарет.

Взяв чай, он осторожно проложил себе дорогу через заполненную людьми лужайку.

— Где торгуют безделушками? — спросил он.

Пожилая леди смерила его взглядом.

— Вы ищете Маргарет? Она вон в том конце, около рододендроденов.

Поблагодарив, мистер Кимберли двинулся в указанном направлении, избежав столкновения с группой веселых домовых, танцующих вокруг майского дерева. И наконец предстал перед ней — лицом к лицу.

Она подняла на него глаза, в которых стояли усталость и напряжение. Дональда обуревало желание заключить ее в объятия и сказать, что все хорошо, все в порядке. Вместо этого он протянул ей чашку с чаем.

— Вот… от твоей матери.

— Благодарю.

Господи, она держалась с такой сдержанной вежливостью, что ему хотелось заорать от отчаяния. На ней было симпатичное шерстяное платье, она казалась такой желанной и такой далекой. Видно было, что ночью она плакала, и он был готов убить себя за то, что причинил ей столько боли.

— Я говорил с Элизабет, — сказал он.

— Дорогая, могу ли я приобрести этот горшочек? Благодарю, Маргарет. Рада снова видеть тебя.

— И я тоже, миссис Уилкинс. — Она снова посмотрела на Дональда. — Ну и?

— Ты была права.

Она издала легкий смешок и повернулась взять деньги у очередного покупателя. Бросив мелочь в коробку, она опять подняла на него взгляд.

— Знаю. И что дальше?

— Я отдал ей филиал в Лондоне.

— Смахивает на щедрость феодала. Да, пожалуйста, всего пятьдесят пенсов. Спасибо.

— Маргарет, можем мы куда-нибудь пойти и поговорить?

— Нет, я должна быть здесь… благодарю. Здравствуйте, мистер Барроу. Как вы поживаете? Лучше? Я рада. Передайте привет вашей жене.

Многочисленные динамики ожили. Викарий поблагодарил домовых за их прекрасные танцы вокруг майского дерева, и публика присоединилась к его оценке веселыми криками и рукоплесканиями.

— А теперь меня попросили напомнить вам, что до соревнований по перетягиванию каната осталось пять минут, так что если вы поторопитесь в верхнюю часть сада, то сможете поболеть за команду своей деревни. Не сомневаюсь, она будет рада вашей поддержке. Там же будут проходить и другие игры, и каждый найдет себе занятие по душе.

Динамик издал треск и замолк. Едва Дональд собрался возобновить свои попытки уговорить Маргарет, как тот снова вернулся к жизни.

— Джентльмены, мне только что сообщили, что в команде данной фермы не хватает человека. Найдется ли в толпе отважный доброволец крепкого телосложения?

Маргарет посмотрела на него.

— Иди займись делом.

У него отвисла челюсть.

— Ты с ума сошла? Я хочу поговорить с тобой…

— Потом. Здравствуйте, миссис Джонс.

Дональд сдался. Он поставил чашку с чаем, к которому так и не притронулся, движением плеч скинул плащ и заторопился в дальний конец сада, где несколько месяцев назад они с мальчишками водружали снеговика. Ник и Стив, которые вместе с другими крепкими молодыми людьми уже примеривались к канату, оценивающе посмотрели на него.

— Человек еще нужен? — спросил он.

Ник кивнул.

— Маргарет послала?

Он грустно усмехнулся.

— Да.

— Когда-нибудь раньше этим занимались?

Дональд отрицательно покачал головой.

Ник рассмеялся.

— Жаль вас. Ладно, скидывайте пиджак, и я научу, что надо делать.

Хватит ли у него сил? Выслушав, что ему сказал Ник, он взялся за канат. Его поставили в середину, и под его руками канат дрогнул и напрягся. Когда раздался свисток, он врылся пятками в землю и, подчиняясь рывкам направляющего, всем своим весом потянул канат на себя.

Они выиграли. Это было подлинным чудом, образцом сочетания могучих усилий, мастерства и решимости, но они убедительно выиграли две попытки из трех и были объявлены чемпионами.

Под аккомпанемент веселых возгласов Дональд получил немало восторженных шлепков по спине и, привстав на цыпочки, увидел, как Маргарет выбирается из пестрого скопища гостей. Проклятье. Он рванулся вслед за ней, но она уже исчезла, скользнув в толпе, как капелька ртути.

Динамики в очередной раз дали о себе знать, и он только помотал головой — видела бы Элизабет, чем он тут занимается. Не было никаких признаков присутствия его ребят, но Дональд знал, что они где-то здесь, может, снуют среди веселящихся гостей. Он стал спускаться по дорожке, ведущей к дому, и в дверях теплицы увидел викария.

— Прошу прощения, но мне надо найти Маргарет. Вы не против, если я использую радио?

Викарий протянул ему микрофон.

— Будьте моим гостем, — сказал он. — Поверните вот здесь.

Дональд набрал в грудь воздуха, обвел взглядом толпу и включил микрофон. Ладони у него вспотели, пульс дошел до ста двадцати, и ему казалось, что он близок к смерти. Он поднес микрофон ко рту.

— Маргарет, это Дональд, — четко и ясно сказал он, и все повернулись к нему, стоящему в дверях теплицы. — Я не знаю, где ты. Я не мог найти тебя, а когда нашел, то не успел поговорить с тобой, потому что ты слишком занята, но мое терпение на исходе, Маргарет, и я не могу больше ждать. — Он откашлялся и снова поднес микрофон к губам. — Маргарет, я люблю тебя, — сказал он, и внезапно толпа раздалась, и он увидел ее, стоящую по другую сторону расставленных столов, руки ее были прижаты ко рту, и она смотрела на него огромными, как блюдца, глазами. — Я очень люблю тебя, — продолжил он, — и сочту высокой честью, если ты согласишься стать моей женой и матерью моих детей.