Изморозь (СИ)

И ты точно не ожидала, что Они причинят тебе такую боль.

Ты была такая влюбленная в нарисованный тобой идеал. Жаль только, что этот идеал оказался рисованный мелом и при первом же дожде из слез, он исчез, будто и не было.

В любовных романах авторы часто используют выражение «разбитое сердце». Ты только смеялась над таким глупым определением, сердце невозможно разбить, что за несуразица. В твои тогдашние семнадцать лет, впервые испытав такое сильное чувство, отчего-то была уверена, что все закончится как в диснеевских сказках.

Позже ты поняла, как сильно ошибалась. Позже ты поняла и «разбитое сердце».

А пока была просто любовь. Она ворвалась в твою жизнь подобно пожару, сметая все прошлое со своего пути, чтобы построить на этом месте что-то новое, что-то лучшее.

Глупость. Но ты не знала этого.

Ты вообще очень многого не знала, как оказалось позже. Ты не знала, что не можешь требовать любви от человека, только за то, что сама любишь. Ты не знала, что после такого прекрасного и возвышенного чувства  остается лишь выжженная земля, ноющая боль и неприятное послевкусие. Ты просто хотела быть с ним рядом всегда.

Такая смущенная из-за нового чувства, робеющая под его взглядами, интерпретирующая все его слова и объятия так, как тебе бы хотелось. Ты уже не раздражалась, когда он трепал твои волосы, тебе казалось это очень нежным и значащим. Ты не могла долго смотреть в его глаза, не осмеливалась сама касаться его и волновалась, когда он касался тебя, ласково обнимал за плечи, целовал в щеку. Ты каждый раз нервно вздрагивала, потому что это было слишком… Это просто было слишком.

Как разряд в двести двадцать вольт по оголенным нервам. И ты безуспешно пыталась убедить себя в невозможности таких отношений. В конце концов, он старше тебя на двадцать лет. Просто смешно, а вот тебе иногда хотелось плакать. У вас нет ничего общего, никаких интересов. Ты таскаешь в карманах леденцы, а он презервативы.

Но ты старалась. Надо отдать тебе должное, ты действительно старалась донести до него свое чувство. Ты не могла сделать это дерзко, хотя иногда до резей в животе хотелось подойти и просто поцеловать. Нагло, смело и влажно, как в фильмах и любовных романах. Ты не могла сказать это, глядя ему в лицо, но ты каждый взглядом кричала о своей любви.

Он не смог тебя понять. Хотя, наверно, просто не захотел. Ведь ты была для него открытой книгой, Он читал твой взгляд, безошибочно определяя твои эмоции. Ему это было неинтересно. И от этого сейчас обида жжет под ребрами.

Осень и зима пронеслись с этим первым чувством, как слайд-шоу с Ним в главной роли. Он был всегда рядом, но одновременно так далеко. Ты все это время старательно выстраивала стену ваших отношений. Кирпичик за кирпичиком, мысленно окрашивая их в радужные цвета.

Слова любви жгли язык, поднимаясь из самого низа живота роем бабочек. Ты молчала, но тебе хотелось кричать, громко, надсадно, на разрыв аорты. Чем старше становилось чувство, тем более взрослых отношений тебе хотелось с ним. Страстно и громко, как в чертовых любовных романах, которых ты перечитала великое множество за эти шесть месяцев.

Испытывать к нему сексуальное влечение и похоть? Что за вздор? Это как положить подаренный недалекой подругой на семнадцать лет фалоиметатор рядом с подаренным Им плюшевым мишкой. Это было странно и глупо, но это было.

Ты любила, ты страстно желала, ты ждала и надеялась, а Он на восьмое марта привел к вам в дом свою новую подружку. Она была милая и располагающая к себе, немного стеснительная и неглупая. У нее был приятный смех, а еще Он смотрел на нее по-особенному.

Тогда-то и первый кирпичик вашей стены упал, не выдержав натиска.

Ты не злилась и не плакала. Тебе было грустно, пока еще не больно, просто грустно. Ты стала избегать встреч с ним, уходила из дома, когда Он приезжал в гости. Он ведь приезжал всегда с ней. А еще они приезжали только в то время, когда ты точно должна была быть дома. Ты убегала от них, а он пытался догнать. Он же скучал по своей крошке.

Ты не страдала мазохизмом, потому всегда уходила из дому, изо всех сил пытаясь сохранить остатки радужной стенки.

Но ты не могла убегать вечно, а он никогда не бросал ничего на полдороги.

Ты сидела в папином кабинете на своем любимом кресле и читала книгу, завернувшись в плед. Ты пыталась читать, но? тем не менее, заметила его приближение. Он вошел бесшумно, но ты же чувствовала Его.

Присел на подлокотник твоего кресла, клешнями пытаясь вытянуть из тебя причину твоего подавленного настроения. Черт, ну почему же он видел то, что ты старалась тщательно скрыть, а вот то, о чем буквально кричали твои глаза, упустил из виду.

   - Саш, пожалуйста, поговори со мной, - его рука опустилась на твое плечо, а грустный голос прошептал в самое ушко, распугивая бабочек, которые только осели на месте.

Странное и больное чувство. Вакуум в голове и раскаленная лава по венам. Практически все накопленные силы уходят на то, чтобы положить свою маленькую ладошку в его руку и нежно, кончиком указательного пальчика погладить середину большой сильной ладони.

А неприкосновенный запас эмоциональных сил хватает лишь на тихий шепот:

   - Я тебя люблю.

Слишком тихо и как-то невзрачно, если сравнивать с тем, что творится сейчас внутри. Конечно, ведь тяжело очень раскрывать свои чувства другому, буквально выворачивая и обнажая душу. А нужны ли были такие усилия с твоей стороны? Возможно, лучше было бы и дальше молча страдать.

Но сама ты прекрасно понимала, что когда-нибудь наступила бы финальная точка, когда все эмоции выплеснулись и выкипели из тебя, как лава активного вулкана. Точка невозврата, так кажется?

Ты надеешься, желаешь, мысленно молишься, пытаясь разглядеть в его взгляде что-то нежное, что-то дающее сил. Но ты видь лишь вину и муку. Он все понял, но не чувствовал того же.

Да, вот это самое горькое разочарование в жизни. Так как тебе было больно в этот момент, тебе уже никогда не будет.

С чего-то ты решила, что можешь рассчитывать на взаимность. Почему вдруг позволила себе поверить, словно ему нужна соплячка вроде тебя? Ты горько ошибалась, и эти твои чувства были ему в тягость.

Тогда упали, рассыпаясь радужной пылью, еще несколько кирпичиков вашей стены, заложенной тобой на одной лишь призрачной надежде. Очень хрупкий фундамент не выдержал столкновения с реальностью.

   - Прости, - тихо шепчешь ты, не поднимая головы. – Все нормально, я понимаю.

И именно это стало последней каплей. Твое жалкое «все нормально, я понимаю» означало, что твой мир рушится, подобно песочному замку, смываемому волной отчаяния. Это было началом грандиозной истерики и нескольких бессонных ночей. Это показало ему, что  все очень серьезно. И, кажется, тогда Он впервые не знал, что делать.