Наша маленькая тайна

— Что вам угодно? — спросил Филип без особого интереса.

— Ни-че-го, — отчеканила она. — Должно быть, я ошиблась.

Она резко развернулась, намереваясь уйти, и начала спускаться по ступенькам. Филип не знал точно, облегчение или сожаление он испытал, когда понял, что сейчас эта женщина, так опасно похожая на Миранду, уйдет, но ему все же не давал покою резонный вопрос: зачем она приходила?

Любопытство одержало верх над всеми другими эмоциями, и Филип почти неосознанно выкрикнул:

— Подождите!

Незнакомка в это время как раз занесла ногу над второй ступенькой и, невольно обернувшись на окрик, споткнулась. Прежде чем Филип ринулся ей на помощь, женщина, вскрикнув, упала. Ее голова с глухим стуком ударилась о бетонную ступеньку.

Забыв о недавней неприязни, Филип одним прыжком очутился рядом с ней, ожидая увидеть самое худшее. Однако женщина, слабо застонав, приподнялась.

— Не трогайте меня! — слабо вскрикнула она, садясь на ступеньке и осторожно ощупывая свою голову.

На лбу ее зрела огромная шишка, на глазах наливающаяся багровым.

— Не трогайте меня… — пробормотала незнакомка, когда Филип поднял ее со ступеней.

Она была такой легкой, что Филип совсем не ощутил боли в ноющих весь вечер плечах.

— Да отпустите же меня! — потребовала женщина, пытаясь вырваться из рук Филипа, впрочем, без особого успеха.

Филип проигнорировал эти протесты, равно как и то, что полотенце практически сползло с его бедер. Он втащил обмякшую от боли женщину на крыльцо и пинком открыл дверь. Пока он нес гостью в кухню, пока усаживал ее на стул, она барахталась и слабо сопротивлялась, колотя по груди Филипа маленькими кулачками.

Оказавшись на стуле, женщина немедленно попыталась подняться. Филип, мысленно усмехаясь, отметил, что, даже находясь в таком взвинченном состоянии, она продолжает прикрывать руками просвечивающую под намокшей блузкой грудь.

— Сядьте! — жестко сказал он, в который раз поправляя норовящее сползти полотенце.

Незнакомка ответила Филипу надменным взглядом и все же попыталась шагнуть к двери; попытка оказалась неудачной, и она вновь обессиленно опустилась на стул. Ее глаза пытливо обежали кухню.

Кухня как кухня — стол, стулья, плита, холодильник и так далее. Хотя, наверное, с неудовольствием подумал Филип, сразу видно, что это кухня холостяка: посуда, не мытая уже три дня, захламленный обеденный стол, да и мусор давно пора вынести. Довершали картину инструменты, проволочки, гвоздики и прочие милые сердцу мужчины мелочи, валяющиеся на подоконнике. Филипу не понравилось то, с каким пристальным и брезгливым интересом эта женщина, вторгшаяся в его дом и так неприятно похожая на Миранду, разглядывает его жилище. Похоже, она относилась к тому типу женщин, что не приемлют даже малейшего беспорядка и судят по дому о его хозяине.

Собаке же Филипа — кокер-спаниелю Сократу — гостья явно понравилась. Он вылез из-под стола, где по своему обыкновению спал, и, умильно заглядывая гостье в глаза, положил свою морду ей на колени. Женщина встрепенулась, увидев во что превращается ее юбка, брезгливо скинула слюнявую морду со своих колен.

— Мерзкое животное! — негодующе воскликнула она, пытаясь стереть собачьи слюни.

Сократ обиженно посмотрел на гостью и направился к хозяину за утешением. Филип рассеянно потрепал пса по загривку.

— Ничего, Сократ, не обижайся на леди — она просто плохо себя чувствует. — Филип поднял руку и показал ее незнакомке. — Сколько пальцев?

— Пять — уверенно ответила она.

— Какой сегодня день?

— Четверг.

— День вашего рождения помните?

— А как вы проверите — вы же не знаете дня моего рождения?

Действительно, об этом Филип не подумал. Однако дамочка рассуждает вполне здраво для человека с сотрясением мозга — стало быть, с ней все в относительном порядке.

Филип вынул из холодильника лед и двинулся к женщине с намерением приложить его к месту ушиба. Незнакомка инстинктивно отпрянула, глядя на него со страхом.

— Да успокойтесь вы! — Филип осторожно дотронулся до ее плеча. — Я не кусаюсь.

— Зачем вы это сделали?

— Сделал что? — На мгновение Филипу показалось, будто она обвиняет его в том, что он намеренно столкнул ее с лестницы.

— Вы поцеловали меня.

— Ах это! — Он пожал плечами. — Я просто принял вас за другую женщину.

По лицу незнакомки Филип понял, что она прекрасно знает, за кого именно он мог ее принять.

— Вы Эмери Мастерсон, верно?

У Филипа защемило сердце — только Миранда называла его так, потому что ей не нравилось его первое имя.

— Филип Мастерсон, — поправил он дрогнувшим голосом. — Эмери мое второе имя.

— А я Сьюзен Уэллс. Полагаю, вы были когда-то хорошо знакомы с моей старшей сестрой Мирандой.

Филип помолчал, осторожно прикладывая пакет со льдом к голове Сьюзен.

— Я знал вашу сестру довольно близко. Очень близко.

Он старался, чтобы его голос звучал ровно и равнодушно. И уж конечно Филип не стал говорить Сьюзен, что когда-то даже пел ее старшей сестре песню о любви.

Сьюзен коротко вздохнула, словно решаясь на что-то, и наконец тихо произнесла:

— Миранда умерла.

Всего два слова — но Филип не сразу понял, что именно они означают. В конце концов, для него Миранда умерла уже давно.

Филип не знал, что сказать. Что он сожалеет? Он не был уверен, что в подобной ситуации нужны именно эти слова, поэтому очень обрадовался, когда зазвонил телефон, — это давало ему краткую передышку и возможность подумать. Он взял маленькую теплую руку Сьюзен и вложил в нее пакет со льдом, а затем повернулся к телефону.

— Миссис Райли?.. Да, я починил вашу тележку… Я завезу ее завтра… До свидания.

Филип опустил трубку на рычаг, сожалея, что разговор вышел таким коротким. Хорошо бы Винс позвонил — да кто угодно, лишь бы не оборачиваться сейчас к Сьюзен Уэллс, так похожей на свою сестру. На покойную сестру.

Вздохнув, Филип наконец повернулся к ней. Сьюзен Уэллс на вид было около двадцати пяти лет, в то время как Миранда была его ровесницей — сейчас ей было бы тридцать.

Сьюзен между тем поднялась со стула и, продолжая прикладывать лед ко лбу, двинулась в сторону двери.

— Когда же она умерла? — неохотно поинтересовался Филип, чтобы хоть что-то сказать.

В глазах Сьюзен заплескалась такая боль, что Филипу стало искренне жаль ее — должно быть, она очень любила свою сестру.

— Полгода назад.

— Но почему вы решили сообщить мне об этом? И почему именно сейчас?

— Сама не знаю. — Сьюзен пожала плечами.

Что-то в ее тоне насторожило Филипа — она словно недоговаривала всей правды. Они помолчали.

— Вы приехали из Кардиффа? — Это был родной город Миранды.

Сьюзен кивнула.

— Вы проделали долгий путь, чтобы сообщить мне эту печальную новость.

Филип хотел объяснить Сьюзен, что не виделся с ее сестрой долгие годы, что вместе они были совсем недолго, но ему показалось, что все это Сьюзен будет неинтересно. Какое ей, собственно, дело до сердечных переживаний малознакомого человека!

Сьюзен взглянула на Филипа, и он вдруг понял, что она прекрасно знает, зачем приехала в Хэвен. Знает, но почему-то не хочет говорить.

— Да, я проделала долгий путь, — эхом повторила Сьюзен. За всей ее напускной строгостью угадывалась усталость и какая-то нерешительность.

Сократ забыл нанесенную ему обиду и подбежал к Сьюзен, весело помахивая хвостом, словно она была его лучшим другом. Сьюзен одарила приветливого пса таким неприязненным взглядом, что если у Филипа и шевельнулось на миг в душе какое-то теплое чувство к этой женщине, год назад потерявшей любимую сестру, то сейчас от него не осталось и следа. Что можно хорошего сказать о человеке, который ненавидит собак?

Филип проводил непрошеную гостью. Сьюзен, наученная горьким опытом, на этот раз крайне осторожно переставляла ноги, спускаясь по ступеням. Филип увидел ее машину, припаркованную у забора, — канареечный «мини», явно не новый.