Обреченная быть счастливой (СИ)

Где я? В одно мгновенье я оказалась в детском садике. Тори рыдала, не понимая, почему мама не приходит за ней, а воспитательница в нетерпении переминалась с ноги на ногу.

Стоп! Как же я могла забыть о самом чудесном и дорогом создании в моей жизни. Тори – моя доченька, мой светлый лучик солнышка. Как же…как же я могла забыть?

Какой трепет меня охватил, когда медсестра вложила в мои руки драгоценный сверточек. Как же я могла не вспомнить, как это самое сердце, которое сейчас не хотелось биться, пело от любви к розовощекой малышке, подарившей мне самые сладкие воспоминания, да и, наверное, смысл жизни!

Куда же Тори бежит? Я раскрыла свои объятия к доченьке, но она промчалась мимо и я увидела ее в объятьях Жарова. Тори вцепилась в него как в спасательный круг, она все время плакала, взахлеб рассказывая, что мама так и не забрала ее. А Федя всего несколькими словами как по мановению волшебной палочки легко смог остановить нескончаемый поток слез, ласково вытерев их рукой. Как он там оказался?

Кстати, это еще один человек, который заставлял мое сердце учащенно биться лишь от одного его голоса. Да, как же коротка моя память, вмиг затмившая прекрасные ощущения, которые вызывал это сильный мужчина. Лишь он один мог заставить меня смеяться, только он мог меня утешить. Это его руки сейчас успокаивают мою доченьку. Это Федя был всегда преданным мне другом и ни разу не отказал в помощи, в сострадании или понимании. Да, пускай мое сердце болит от любви к нему, пусть страдает и плачет, видя его, но, не смея признаться. Пусть Федя не может полюбить меня как мужчина и понять мои страхи, но он всегда был и есть надежным хорошим человеком. Разве ради этого не стоит жить? Разве кто-то сможет защитить мое дитя от Лебедева? А кто даст ей всю любовь, на которую она заслуживает?

Бейся, ну бейся же мое сердечко! Заглуши своими сильными ударами всю боль, откройся для радости и любви. Я хочу! Я хочу жить, я хочу любить! Так стучи же в моей груди и позволь снова прижать к себе любимых!

Глава 12

Мне так тяжело было просыпаться, голова была какой-то тяжелой, глаза никак не хотели размыкаться, но как только это удалось, то я почти сразу пожалела о своей напористости. Вокруг пищали аппараты, возле меня стояла капельница, и капельки раствора методично падали, срываясь и разбиваясь вдребезги. Я не сразу увидела сидевшего рядом человека, но почувствовала тепло его руки на своей ладони. Повернув голову, я застонала от резкой боли, пронзившей все мое тело, но почти сразу же о ней забыла, встретившись со встревоженными карими глазами Феденьки.

- Привет, - прохрипела я.

- Привет, - прошептал он. - Его голос выдавал волнение и не сразу покорился хозяину. - Похоже, у тебя пришло в привычку отлеживаться в больницах.

Федя пытался пошутить, тревога сменилась на его лице облегчением, но он был словно сжатая пружина.

- Как ты узнал? – удалось мне выговорить.

Проведя языком по губам, я ощутила, что они сухие, как пустыня опаленная солнцем.

Мое непроизвольное движение привлекло его внимание, он наполнил стакан водой и поднес к губам, позволив сделать несколько глотков, бережно поддерживая за плечи, а потом так же осторожно уложил меня обратно.

- Ты нас всех до смерти напугала.

- Я не хотела, - выдохнула я, - спасибо, что позаботился о Тори.

- Откуда ты знаешь?

Я задумалась, мне тяжело было вспомнить, откуда узнала, и все же была твердо в этом уверена.

- Как ты узнал про…- мне было трудно говорить, язык распух и разговор забирал последнюю влагу моего рта.

- Что ты в больнице? – закончил за меня Жаров мой вопрос, я кивнула. - С детского садика позвонили Марине и сказали, что ты не пришла за дочкой. Она понимала, что такое возможно только в одном случае, если с тобой что-то случилось. Она сразу позвонила мне и я забрал Тори, а потом обзвонил больницы и узнал…- Жаров отвернулся, я видела, как он спрятал руки в карманы, чтобы мне не было видно его сжатых кулаков.

- Прости, что отвлекла тебя…

- Что ты говоришь?! – взорвался Жаров, его лицо покраснело от гнева, а вены на шее казалось, лопнут от сдерживаемого крика. - Да я готов тебя придушить, за твои безумные выходки! Кто тебе позволял уволиться с работы, не уведомив меня. Да как ты вообще посмела съехать с квартиры и поселить свою дочь в гнусную конуру, где вы сейчас обитаете. Да какая ты после этого… - Федя пытался сдержаться, но его переполняли противоречивые эмоции, раздражение и ярость, любовь и мука. - Ты подвергла опасности себя и свою дочь, живя в доме, в котором замок можно открыть лишь дернув дверь… Ну и чего ты добилась, съехав с моей квартиры? Доказала, какая ты гордая и независимая? Ты глупая, вздорная девчонка, я даже не мог поверить, что ты могла выкинуть такое, но нет, тебе мало было! Так ты еще и кондуктором устроилась!

Жаров, как угорелый, метался по палате, его глаза метали тысячу искр негодования. А я опять поразилась: насколько же он великолепен даже в гневе, а главное как же я его люблю.

- Когда тебя выпишут, вы с Тори снова переедете в мою квартиру, - безапелляционно сказал Жаров, с вызовом смотря на меня, мол, попробуй со мной поспорить.

- Скажи Марине, что как только я смогу, то сразу же заберу дочь. И поблагодари ее, - мне хотелось спать, эмоциональный всплеск Жарова все же расстроил и утомил меня. Я не намерена была спорить с ним, во всяком случае, пока. Я знала одно: право выбора все же останется за мной.

- Тори будет жить у меня, пока ты не выздоровеешь, - спокойно ответил Жаров.

- Мне неудобно просить тебя об этом, - неуверенно ответила я, удивленная его желанием взвалить на свои плечи неугомонного ребенка.

- А Марину и Олега, у которых недавно родился ребенок, удобно? – съязвил он.

- Но мне больше некого просить, - жалобно пролепетала я. Эти слова вызвали на его лице новую волну злости.

- Значит, меня ты уже вычеркнула из своей жизни, - грозно прошептал он, - Тогда я позвоню Лебедеву, чтоб он позаботился о Тори, раз я уже для тебя чужой человек.

- Нет! - задыхаясь от волнения, крикнула я.

Мои показатели стали прыгать, дышать стало трудно. Я ловила ртом воздух не в силах втянуть их в легкие. Одна мысль, что Тори может оказаться в руках Лебедева повергла мое тело подобно астматическому припадку.

- Федя… пожалуйста..- аппаратура пищала не останавливаясь.

- Лиличка, успокойся, родная, - я видела, как побледнел Федя, как звал врачей, хватаясь за голову от отчаяния. - Что же я наделал? Все будет хорошо, только не волнуйся. Никакого Лебедева, я обещаю тебе! Тори побудет со мной.

В палату ворвался врач, его свирепое лицо и уничтожающий взгляд во всем винили Федю. Он стал кричать на него, а медсестра выталкивать из палаты.