Нежнее облаков

   Валерка настоял на том, чтобы его дочь оставалась в его доме, и на уговоры Юлии Михайловны забрать Женю себе, якобы девочке нужна забота и более внимательный уход, не поддавался. Ее рвение было объяснимо, она хотела заменить потерю дочери внучкой, но Валерка не отдавал девочку никому.

   Он понятия не имел, как обращаться с новорожденными, постоянно звонил то мне, то своей маме, но мужественно боролся сам. Он свел к минимуму посещения молодых бабушек, пытаясь справляться самостоятельно, но без Екатерины Анатольевны все-таки обходиться не смог. Он боялся, что Юлия Михайловна вложит в маленькую Женю те же бескомпромиссность и упертость, которыми обладала сама и которые преобладали в Полине, и стремился поставить все так, что он отец, а роль бабушек - баловать, а не растить и воспитывать. И его уверенное поведение в какой-то мере работало. Конечно, Юлия Михайловна реже приходить не стала, но чувствовала свой статус и не претендовала занять место мамаши.

   Бабушки дежурили ночами по очереди. Довольно тяжелые будни Юлии Михайловны не всегда позволяли ей добираться до Валерки, а Екатерина Анатольевна взяла месячный отпуск. Я помогала ей днями после своей работы. В мое присутствие она хотя бы успевала поспать, а вечером приходил уставший Валерка, и я оставляла их.

   Я видела, как ему тяжело, и помогала всеми силами. Я привязалась к малышке, и каждый раз уходить становилось все тяжелее. Она очень сильно была похожа на Валеру, Полиных черт ей досталось не много, и я безумно любила этого ребенка. Я отдавала ей ту любовь и заботу, которые больше ни на кого не могла направить. Мне было некому их отдавать, и я дарила все свои чувства девочке.

   Однажды, укачивая Женечку, я уснула вместе с ней на Валеркином диване. День выдался довольно напряженным, и как только она успокоилась, я провалилась в сон. Очнулась я от ощущения, что на меня кто-то пристально смотрит. Я приподняла голову и увидела Валерку под тусклой лампой, отвернутой от дивана. Я встрепенулась и приподнялась.

  - Сколько времени? Я уснула, - моя сонная голова туманно соображала.

  - Поздно уже, спи, - улыбнулся Валера. - Сейчас выключу свет, чтобы не мешал.

  - Он не мешает. Где мама?

  - Мама спит. Она все ночи проводит в дремоте, чтобы вовремя среагировать к Жене. А теперь уснула, наконец!

  - Я заняла твое место, прости. Пора домой...

  - Куда домой, поздно. Ложись и спи. Видишь, ей хорошо с тобой.

  - Прости, - я улыбнулась и откинулась на подушку. - А ты?

  - Кресло разложу, ничего страшного.

  - Или к нам, - я чуть подвинулась. - Она скучала по тебе.

   Валерка прилег на край дивана и легко коснулся щеки дочки. Я улыбалась. Он взял мою руку и нежно поцеловал. Я упивалась прикосновением. Я вновь ощутила себя на облаках.

  - Спасибо, - прошептал Валерка. Он был таким родным и близким. Я смотрела на него и обнимала взглядом каждую его клеточку.

  - За что? - тихо спросила я.

  - За то, что рядом. За то, что помогаешь, мама жутко устает, ей необходима смена... За то, что ты есть...

   Мое сердце ритмично выстукивало странный бит. Я всегда гасила этот звук, но теперь мне было приятно прислушиваться к нему. Будто раньше на пути биения стояла невидимая преграда, и сознание намеренно не пропускало мелодичный ритм. А теперь все исчезло, и стало легко. Я трогала Валерины клеточки взглядом, но боялась прикоснуться. Казалось, он тоже трогал мои.

  - У тебя очень прерывистое дыхание, - с беспокойством заметила я. Моя рука лежала на его груди, обнимая маленькую Женечку. - Что-то не так?

  - Все так, - прошептал он. - Просто ты раньше не замечала.

   Я стала слишком зависеть от этого ребенка и Валерки. Иногда я оставалась на ночь, позволяя Екатерине Анатольевне пойти домой, и охраняла покой и сон молодого папаши и его дочки. Очень часто Валера засыпал, едва голова касалась подушки. А я раскладывала кресло и любовалась ими.

   Я дышала им. Я хотела быть с ним. Всегда. Беречь и любить... как друга... как всегда внушала себе. Потому что он был с Полиной - моей лучшей подругой.

   Я подсознательно ограждала себя. Никогда не звонила первой. Он звонил сам. Никогда не бегала за ним. Он всегда вертелся рядом. Я не понимала зачем. А мое подсознание не пропускало и мысли... И я жила, как умела, бунтовала, заставляла обратить на себя внимание... Жизнь всегда все усложняет.

   Было сложно и сейчас. В память о Поле я боялась дотрагиваться облаков. Я не могла позволить себе и просто любила Женечку. Ребенок должен быть счастливым и любимым.

  - Валер, я, наверное, больше не буду приходить. Точнее, буду делать это реже, - я склонилась над кроваткой, прощаясь с малышкой. - У вас своя семья, я к ней не принадлежу. Мне будет сложно потом вас отпустить.

  - Оставайся, - он приобнял меня сзади и вдохнул аромат моих волос, будто ему не хватало воздуха. - Навсегда.

  - Не надо, - я аккуратно увернулась, но он не выпустил моей руки, продолжая держать ее. Я боялась смотреть ему в глаза. - Ты нужна Женечке. Ты нужна маме, она каждый день благодарит тебя за помощь... Ты нужна мне.

  - Я не могу.

  - Почему?

  - Ты мой друг...

  - Я не по дружбе прошу.

  - Ты муж моей подруги! - в отчаянии проговорила я. Как мне хотелось не сломаться... и остаться одновременно. - Я и так уже столько зла принесла в эту семью! Как ты не понимаешь, меня ненавидят! Мне не дадут жизни с тобой... Несмотря на все наши желания, - прошептала я последнюю фразу. - Раньше обходились без меня, и сейчас ничего не изменится.

  - Это ты не понимаешь! Неужели ты настолько слепа? Ты представить себе не можешь, как ты убила меня той ночью, когда ушла... Ведь это был шанс все перевернуть.

  - Нельзя. Так не должно было быть, - я проклинала себя за свою слабость.

  - Я каждый раз мчался, опасаясь за тебя! Я держал руку на пульсе, я старался быть рядом!..

  - Валер, ты муж моей подруги, как я должна была вести себя, - я прижалась к нему, пряча лицо в его шею. - Вы сошлись. Вы были счастливы.

  - С самого начала все пошло не так. Ты сама подтолкнула нас... Мне было больно видеть, как ты убиваешься по Алексею Викторовичу... Что сейчас не так? Почему ты отталкиваешь меня сейчас?

  - Не знаю, - шептала я, мотая головой. - Я так привыкла. Мне сложно. Столько лет я не давала своим чувствам волю и не позволяла любить себя. Я отвыкла. Это вы жили нормально.

  - Оставайся, молю тебя, - он гладил меня по волосам. - Это твоя семья, мы без тебя не сможем. С самых первых дней ты - наша мама, неужели ты не видишь? Это твой ребенок, с какими же муками он был рожден...

  - Юлия Михайловна не позволит.

  - Это не ее жизнь. Я никогда не позволял ей вмешиваться.

   Я не знала, что ответить. Валерка был прав. Я чувствовала себя и мамой, и хозяйкой... они были моей семьей, и другой мне вряд ли было суждено создать.

  - Ты ее не любил? - вдруг спросила я о Поле.

   Он замялся.

  - Полина прекрасный человек, была, - проговорил Валерка. - Я восхищался ее самоуверенностью и женской силой, она потрясающая личность... Но, понимаешь, есть любовь земная, когда ты уважаешь человека, живешь с ним, мыслишь материально, и все течет ровно и гладко... А есть что-то более тонкое, неуловимое, ты не понимаешь, что ты делаешь и зачем... долго делаешь, в беспамятстве, а осознание приходит намного позже... После той ночи... я хотел умереть, ты перерубила во мне все, я ничего не понимал...

  - Нельзя было...

  - Я думал, что жестоко обманулся, и пообещал себе никогда не подпускать тебя к своему сердцу и душе... Но не смог...

  - Я боялась, я видела вашу счастливую семью и боялась разрушить ее, ведь однажды я чуть не сделала это с Алексеем, - быстро заговорила я. - Я специально сразу тогда все обрезала, чтобы не ставить тебя в неловкое положение, чтобы ты не стал испытывать вину и дискомфорт... я не чувствовала тогда ничего неуловимого, я думала, ты просто был пьян. И уехала в Германию... - я бросила взгляд на часы. - Мне пора уходить.