Прекрасная Каролина

Как он мог позволить обмануть себя? Почему это случилось именно с ним? Он вырос, прекрасно зная, что собой представляет окружающий мир. Никаких плюшевых мишек Тедди и никаких сказочек. Мир брал. Но никогда не давал. Выжить в нем можно было, только если помнить эту полученную с таким трудом мудрость.

Что до женщин… Еще один полученный в детстве урок. Можно сказать, на коленях матери. Женщины лгали. Они обманывали. Они говорили, что любят, а сами…

— Проклятье, — сказал он и сделал еще один глоток виски. Нет смысла углубляться во все это. Каролина никогда не говорила, что любит его. И он тоже, слава богу, не сказал ей этого.

Он просто поиграл с этой идеей. Не больше.

Удивительно, что могут сделать с мужчиной несколько дней и ночей отличного секса с такой женщиной, как Каролина. Она превратила это в искусство.

Это не она была наивной, а он. Даже больше. Он был самым настоящим идиотом.

Еще один глоток виски. Может, его достаточное количество сможет растопить лед, которым покрылось его сердце.

Если бы он пришел на пять минут раньше или на пять минут позже или не так тихо вышел из лифта, он никогда бы не услышал этот разговор.

Но он хотел сделать ей сюрприз, объявив ей, что…

Лукас поежился.

Какого черта она связывалась с этой Синклер? Из-за денег? Он пытался ей дать немного денег утром, и посмотрите, что из этого получилось. А та их поездка в Хэмптонс. Когда они пошли за покупками, он готов был купить ей весь магазин, а она выбрала только самые необходимые и не очень дорогие вещи.

Какая-то бессмыслица.

Если только она не планировала получить что-то большее. Ждала и надеялась, что он предложит ей выйти за него замуж.

Нет. Она должна была догадаться, что он никогда бы этого не сделал.

Тогда ждала, что он предложит ей стать его любовницей, что тоже было бы для нее большой удачей. Только ведь он предложил ей это на квартире, которую собирался снять для нее. Все произошло далеко не романтично, но он предложил ей все, о чем женщина, такая как она, могла только мечтать. Дорогая квартира. Платежные карточки. Ежемесячная выплата содержания. Разве этого было недостаточно, чтобы заменить всякие сентиментальные штучки?

Определенно нет.

Тогда остается последнее объяснение.

Ей просто нужен был секс с другим мужчиной.

Другое лицо. Другое тело. Другие руки. Другие губы. Может быть, более жесткий секс, если только, черт побери, она хотела делать это жестко…

Лукас швырнул в стену стакан с виски. Янтарная жидкость покрыла поверхность цвета слоновой кости; на пол дождем посыпались осколки стекла.

Кого это волновало?

Кота. Он мог поранить лапы битым стеклом. Несмотря на то, что кот его абсолютно не волновал, все же он был под его ответственностью. По крайней мере, сегодня. Завтра он позвонит в службу по защите животных.

Лукас поднялся и пошел за тряпкой и веником.

Каролина бросила животное, так же как бросила его самого.

Он подмел стекло, вытер стены и посмотрел на часы.

Завтра его ждало много дел. В восемь собрание сотрудников. В девять разговор с адвокатами, в десять встреча с управляющим и его бухгалтерами. В полдень продолжение переговоров с французским банкиром. Ему нужно быть в форме. В полной боевой готовности. Все второстепенное ушло, и его нужно забыть. Что он и сделает.

Еще один стакан виски, прежде чем пойти спать…

За окном гремел гром, небо пронизывали молнии. Шторм наконец добрался до города. Лукас пристроился в уголке дивана в гостиной. Он подумал, что ливневый ураган, особенно летний, всегда оставлял город свежим и обновленным.

Комнату снова озарила вспышка молнии. Гром гремел так яростно, что его виски чуть не выплескивалось из стакана.

Что-то коснулось его лодыжки. Лукас резко отдернул ногу.

— Мяу?

Это был кот. Огромный, противный, с ужасным характером кот, которого Каролина поклялась любить вечно.

Лукас посмотрел на него:

— Какого черта ты хочешь?

— Мур-р-р, — промурлыкал в ответ кот.

Когда молния снова озарила комнату, Лукас увидел, что кот дрожит.

— Только не говори мне, что тебе страшно.

Кот прижался к его ногам. Лукас внимательно посмотрел на него. Затем поставил стакан с виски на столик и протянул руку, выпрямив пальцы, в ожидании, что кот зашипит от ярости:

— Ну, кусай меня. Укуси, и никогда не увидишь миску со своими кошачьими деликатесами.

Кот тихонько мяукнул. Потом осторожно пригнулся и прижался своей огненно-рыжей головой к ладони Лукаса.

Это уже не смешно.

Лукас не любил кота.

А кот не любил Лукаса.

На протяжении прошедшей недели они пришли к джентльменскому соглашению: Лукас терпел присутствие кота, кот терпел присутствие Лукаса. Каролина была их посредницей, но, несмотря на то что она ушла, у кота все равно были еда и кров.

Чего же еще хотел этот уличный зверь?

— Мур-р-р, мур-р-р, мур-р-р, — снова замурлыкал кот на манер чистокровного перса.

— Черт побери, — нахмурился Лукас и взял кота на руки. — Я не она, понятно? Я не буду тебя обнимать. Или успокаивать. Если тебе нужно это, ты обратился не по адресу.

Кот умостился на его груди, подобно теплой подушке, посмотрел Лукасу в глаза и мяукнул так тихо и нежно, что никак не вязалось с Адским Котом.

Лукас сжал челюсти:

— Да. Знаю. Она ушла. И ты скучаешь по ней. — Лукас проглотил стоявший в горле ком. Он положил ладонь коту… Оливеру на голову и потрепал его покусанные уши. — Черт побери, — прошептал он, — я тоже скучаю.

Оливер жалобно мяукнул, поднял голову и потерся о подбородок Лукаса.

Лукас прикрыл глаза. Он почувствовал, как его щеки стали влажными, и ощутил соленый привкус на губах.

Разве коты плачут?

Должно быть, так, потому что эти слезы не могли принадлежать ему самому.

Каролина провела несколько последних часов сходя с ума от ярости.

Судя по всему, она выглядела как городская сумасшедшая. Прохожие, привыкшие к разным странным и поэтому опасным людям, старались держаться на безопасном от нее расстоянии.

Каролина влетела в свою квартиру, бросила сумочку на софу и начала мерить шагами свою крошечную гостиную.

Этот мерзкий тип! Негодяй, бесчувственный, заносчивый, надменный, эгоистичный, высокомерный…

— Как ты мог?! — воскликнула она. — Черт тебя побери, Лукас Виейра, как ты мог?!

Эти ужасные, отвратительные, омерзительные слова, которые он сказал. О ней. О том, что не хочет, чтобы она пахла другими мужчинами, намекая на то, что она была… могла быть… была женщиной, которая…

— Ублюдок! — зарычала она и пнула софу.

А этот его взгляд. Взгляд, с которым она не раз сталкивалась раньше. Она никогда не понимала его значения. Выходит, Лукас всегда думал о ней как о… проститутке. Потому что слова, которые он сказал ей, могли относиться только к такой женщине.

Каролина задыхалась от слез. Но она не заплачет. Ни за что! Он не заслуживал ее слез.

Он был злым. Бесчувственным. Безумным. Как еще можно объяснить его слова, когда он сказал, что хочет, чтобы она была его любовницей? Он говорил это приказным тоном. Она должна была жить в оплаченной им квартире, носить купленные им вещи, тратить положенные им на счет в банке деньги с тем, чтобы он мог пользоваться ею, когда захочет.

Каролина рухнула на софу, схватила подушку и обняла ее обеими руками:

— Лукас, я тебя ненавижу!

Что все усугубляло, так это осознание того, что ее было за что винить.

Она переспала с ним в первую же ночь, когда они встретились. А потом, несколько дней спустя, она переехала к нему, в его дом. В его кровать. Позволила ему платить за крышу над ее головой, за еду. Позволила ему увезти себя на выходные, которые ей казались волшебными, а на самом деле были лишь частью его плана.

Он посчитал, что покупает ее. Что она была женщиной, которую мужчина может купить…

Годами она обвиняла мать за то, что та доверяла мужчинам, отдавала им свое сердце. Годами она твердила себе, что никогда, никогда не будет такой глупой.