Золотой бутон

– Простите, но из этого следует лишь то, что ваша мать недостаточно хорошо разбиралась в людях и неудачно выбрала мужа, – снова заговорила наконец миссис Харрисон.

Больнее задеть Фейт за живое она, пожалуй, не могла. Человеку далеко не всегда дано выбирать свое будущее! – возмущенно подумала Фейт. Вот я, например, не по собственному выбору забеременела. К тому же от человека, который меня не любит!

– Если вы так хорошо разбираетесь в людях, миссис Харрисон, – глядя на собеседницу в упор, начала она, – не могли бы вы рассказать мне немного о характере Говарда? Несмотря на два года совместной работы, он во многом продолжает оставаться для меня загадкой. Неисправимый донжуан и вместе с тем талантливый адвокат. Прекрасный руководитель, чудесный босс, однако доверить ему свою судьбу в долговременном, как вы выразились, плане я бы, честно говоря, не решилась. Скорость, с которой он меняет женщин… э-э-э… настораживает. Или, быть может, вы считаете иначе?

Потрясенная Эмили Харрисон от неожиданности даже Отшатнулась. Столь прямого – что называется, не в бровь, а в глаз – ответа она явно не ожидала.

Ничего, это пойдет ей на пользу, мрачно подумала Фейт. Может быть, перестанет наконец считать своего сыночка вожделенной находкой для любой женщины.

Потрясение миссис Харрисон сменилось удивлением.

– Зачем вы сюда пришли, Фейт?

– Хотела посмотреть, что из себя представляет семья Говарда, – с той же прямотой ответила гостья. – Это многое может сказать о человеке.

– В таком случае, вы должны понять, что Говард ищет женщину, способную полностью вписаться в нашу семью. И будет продолжать поиски, пока не найдет именно то, что нужно.

Фейт ответила полным иронии взглядом.

– Он ищет очень давно и безуспешно, миссис Харрисон. Иногда даже посочувствовать ему хочется. Я же, хотя и нарушила определенные устои, вступив в греховные отношения с мужчиной, по крайней мере прожила с ним пять лет. Причем незаконный союз наш – Говард, я уверена, вам об этом сказал распался в результате неверности моего друга. Лично мне неверность кажется худшим из пороков.

Миссис Харрисон нахмурилась.

– Я не хотела вас обидеть, Фейт.

В таком случае, чувство такта – не самое большое ваше достоинство, мысленно ответила Фейт.

– Я знаю, что Говард не способен никого обмануть. Это не в его характере, – еще более хмуро продолжала миссис Харрисон.

Нечто подобное он сам недавно говорил Фейт на балконе, но это никак не противоречит явному нежеланию Говарда оставаться с одной женщиной всю жизнь.

И тут Фейт осознала, что именно этого она от Говарда и хочет. Хочет, чтобы он взял на себя обязательства по отношению к ней и их ребенку. И поскольку это нереально, то, сказав о своей беременности, она бы сделала ситуацию невыносимой для них обоих. Так счастливые браки не создаются – так возникает семейный ад.

– Вам не о чем беспокоиться, миссис Харрисон, – печально сказала она. – Я не вовлеку вашего сына в отношения, которые вы не одобряете.

Мать Говарда сокрушенно покачала головой, – Фейт, милая моя… Я просто хотела вам помочь, а вы обиделись. Понимаете, многие люди на удивление легко повторяют одни и те же ошибки, вместо того чтобы на них учиться. Все эти гражданские браки, съезды-разъезды – это так… хлопотно.

Не хлопотнее развода, хотела ответить Фейт, но сдержалась. Супружеские пары в семействе Харрисонов казались слишком надежными для подобных сопоставлений.

– Намерений вступать в какой бы то ни было брак с вашим сыном у меня нет, – спокойно сказала она. – Я у него работаю. Мы хорошо ладим. Приглашение отпраздновать с вами Рождество было простой любезностью с его стороны, и нет никаких причин рассматривать это как нечто большее.

Да и не приду я сюда больше, добавила она про себя.

– Говард очень добрый человек, – сказала миссис Харрисон.

– Да, – согласилась Фейт.

– Конечно, порой он бывает своенравен, но сердце у него золотое. Он никогда никого не обманет и не обидит. На это мой сын просто не способен.

Фейт вздохнула.

– У вас нет никакой необходимости защищать его от меня, миссис Харрисон.

Я, например, не хотела бы, чтобы меня без моего ведома от кого-то защищали.

Быть может, на этом мы и закончим?

Фейт понимала, что ведет себя жестко, но она и сама оказалась в положении, которое мать Говарда мягче отнюдь не сделала. Да и никто не собирается этого делать, с отчаянием осознала Фейт.

Такой поворот явно вывел Эмили Харрисон из душевного равновесия.

– Мне очень жаль… – снова начала она, но Фейт ее решительно прервала:

– Все в порядке. Сразу после окончания игры я уйду.

– Говард не захочет, чтобы вы уходили.

– Я сама принимаю решения, миссис Харрисон.

Так оно и было, и уже очень давно. Начиная с того момента, когда Фейт осознала, что независимость – единственный способ уцелеть в доме отца, и решила ни о чем не переживать, ни на что не обижаться и не хотеть ничего такого, чего у нее нет. И вот теперь, глядя на семью Говарда, она чувствовала себя чужеземцем, наблюдающим жизнь волшебной страны, в число жителей которой ему быть принятым не суждено.

Добровольно, во всяком случае.

Ребенок мог бы стать своеобразным пропуском – Говард ведь, по признанию его матери, человек добрый, однако Фейт достаточно пожила на свете, чтобы знать: доброта иногда может обернуться ужасной жестокостью. Проникнуть в волшебную страну она и ее ребенок могли лишь в том случае, если Говард стал бы ее мужем, но ловить его в западню брака Фейт не могла. Брак не должен быть западней. Ни для кого.

Почувствовав, что наблюдать за ним ей теперь больно, она попыталась переключить внимание на других участников праздника, но взгляд упорно возвращался к Говарду.

К отцу ее ребенка… К случайному партнеру…

К мужчине, не знающему, что внутри нее растет его частичка. Правильно ли она сделает, сказав ему об этом? Или же для них обоих будет лучше, если она просто исчезнет из его жизни?

Ответа на эти вопросы Фейт не знала.

Но она должна была найти этот ответ, и чем быстрее, тем лучше.

От невеселых размышлений ее оторвал голос Говарда.

– Право выбора за победителями! – торжествующе провозгласил он. – Я и Фейт вызываем Вайолетт и Фреда.

– Бога ради, парень! – добродушно согласились нисколько не обескураженные поражением братья. – Фред разделает тебя под орех.

– Ха! Вы не знаете мою Фейт!

«Мою Фейт»?! – молодая женщина не верила своим ушам. И ослепительная улыбка, снова адресованная исключительно мне! Нет, терпеть все это и дальше я не в силах!

– Только не я, Говард, – быстро возразила она. – Возьми в партнеры кого-нибудь другого. Мне пора. – И она встала, готовая распрощаться.

– Пора? – Говард даже ракетку выронил от удивления.

– Это был чудесный день, но…

– Он еще не закончился, – не дал ей договорить Говард. – В семь мы начнем делать барбекю, а потом…

– Мне очень жаль, что я не могу остаться.

– Почему не можешь, Фейт? – вступила в разговор Вайолетт. – Ты нам просто необходима!

Фейт заставила себя улыбнуться.

– Дело в том, что у меня голова буквально раскалывается от боли. Слишком много шампанского, наверное. Пожалуйста, не обижайтесь, но я должна уйти.

– Ну что же вы не сказали, Фейт! – упрекнула ее миссис Харрисон, вставая с кресла. – Сейчас я принесу вам аспирин.

– А пока тебе лучше прилечь, – предложила Вайолетт.

– Нет, пожалуйста… – протянув руку, Фейт остановила миссис Харрисон.

Она и сама не знала, какая смесь мольбы и боли отразилась при этом в ее глазах. – Позвольте мне уйти. Хорошо?

После секундного колебания та неуверенно сказала:

– Мне, право, очень жаль…

– Чего именно, мама? – резко спросил Говард…

– Что я не могу остаться и поиграть в пинг-понг, – поспешно объяснила Фейт и сноба заставила себя улыбнуться. – А теперь я бы хотела со всеми попрощаться.

Говард испытующе посмотрел ей в глаза. Он явно подозревал, что с этой внезапной головной болью что-то не так, однако, к облегчению Фейт, допытываться не стал.