Золотой бутон

Тем не менее, когда Фейт заставила себя наконец лечь в постель, приятные воспоминания о вечере, проведенном в объятиях Говарда, долго не давали ей уснуть.

Воскресенье она провела в домашних заботах и большую часть дня о Говарде почти не думала.

В понедельник, однако, рука ее сама собой потянулась к ярко-красному льняному платью. Осознав это, Фейт некоторое время корила себя за глупое и неуместное стремление выглядеть неотразимой для Говарда, но платье все же надела.

– О-о-о! – сказал Говард, когда она вошла в его кабинет, и это было очень выразительное «О-О-О».

– Имидж фирмы, – коротко пояснила Фейт. – Сегодня у нас встреча с мистером Оливером.

– Разумеется. – Он ухмыльнулся.

До конца дня она чувствовала себя просто по-идиотски счастливой и всю оставшуюся неделю пребывала в приподнятом настроении.

Первые тревожные предчувствия посетили Фейт в пятницу. В этот день она завершила месячный курс приема противозачаточных пилюль, которыми пользовалась уже много лет. Менструальный цикл Фейт всегда отличался точностью часового механизма, регулы должны были начаться как раз в пятницу, но не начались. Почему?

Мысли Фейт то и дело возвращались к тому вечеру, когда она забыла выпить очередную пилюлю. На следующий день она, правда, выпила две – для компенсации, но «следующий день» на самом деле был следующим вечером, а не утром или собственно днем. Только к вечеру Фейт вспомнила о пропуске и удвоила дозу. Один пропущенный вечер. В обычных условиях это ничего бы не значило. С ней уже случалось такое, и удвоение дозы неизменно помогало.

Однако на этот раз… На этот раз условия были уж очень необычными…

Потому что тот незабываемый вечер был вечером, когда они с Говардом потеряли самих себя в ослепительном свете «спонтанной вспышки страсти». Это был вечер, когда тела их таяли и сплавлялись в единое целое.

Неужели тот вечер не прошел для меня бесследно в физическом смысле? Эта мысль заставляла Фейт нервничать, и она упорно гнала ее прочь. Забеременеть сразу после разрыва со старым любовником, случившимся из-за того, что тот сделал ребенка другой женщине? Нет, это было бы похоже на полную зловещей иронии шутку судьбы. Конечно же Фейт не надеялась, что Льюк вернется. С ним все кончено. Но Говард – отец ее ребенка? Эта мысль действовала угнетающе.

Регулы просто запаздывают на день, уверяла она себя. Дело, разумеется, только в этом. В любую минуту они могут начаться. Уже завтра я буду смеяться над своими глупыми страхами. Одна пропущенная пилюля – это ведь такая ерунда! У моего тела, разумеется, не хватит нахальства преподнести мне столь сомнительный сюрприз после того, как я столько лет тщательно предохранялась от подобного рода недоразумений.

В субботу ничего не изменилось и в воскресенье тоже. Фейт уже откровенно паниковала. Неопределенность становилась невыносимой, и, едва дождавшись утра понедельника, Фейт позвонила в больницу, находящуюся недалеко от офиса ее фирмы. Договорившись о консультации, она повесила трубку и задумалась над тем, как объяснит Говарду свое опоздание.

Сказать, что была у врача? Нет, это невозможно. Говард начнет расспрашивать и не отстанет, пока не докопается до истины. Прокол шины и вынужденное посещение автосервиса, решила Фейт. Неприятность с машиной может случиться у каждого.

Визит к врачу оказался настоящей пыткой. Да, пропуск пилюли в критический день может привести к беременности. Нужно сделать анализ крови, тогда причина задержки регулы будет известна абсолютно точно. Словно завороженная Фейт смотрела, как кровь из вены поступает в шприц, кровь, которая должна была открыл ей страшную правду. Ребенок! Фейт закрыла глаза. Нет, нет, пожалуйста, нет! – молила она про себя. Ребенок сейчас, ребенок от Говарда жизнь моя в этом случае превратится в форменный кошмар!

– Результаты будут известны через сутки, – сказал врач. – Вот телефон лаборатории, позвоните завтра утром и узнаете результат.

Фейт посмотрела на часы. Девять тридцать. Впереди двадцать четыре часа чистилища, треть которых ей предстоит провести в обществе мужчины, сотворившего с ней такое.

Не намеренно, конечно.

Но ведь мог же он воспользоваться презервативом или спросить, предохраняется ли она. В этом случае сейчас у Фейт не было бы никаких оснований его винить. Да и винить было бы не за что, ибо, если бы он спросил, она бы конечно вспомнила об этих чертовых пилюлях.

Подробности проведенного на работе дня Фейт помнила плохо. Говард дотошно расспрашивал о проколотой шине, она самозабвенно врала и при каждом удобном случае старалась улизнуть из кабинета босса. Несколько раз Фейт замечала, что Говард удивленно хмурится. Уже в конце дня, когда она собиралась уходить, он спросил напрямик:

– Что-нибудь случилось, Фейт?

И туман перед ее глазами рассеялся настолько, что она увидела, как серьезно и сосредоточенно Говард на нее смотрит.

Интересно, у нашего ребенка будут такие же волчьи глаза?

В груди у нее что-то сжалось.

– Нет. – Она заставила себя улыбнуться. – Все в полном порядке.

Кроме того, что я, кажется, беременна.

– У меня такое впечатление, будто сегодня ты меня избегаешь, – осторожно сказал Говард.

– Извини. У меня сегодня голова идет кругом. Скоро Рождество…

– Планируешь что-нибудь особенное?

Этим вопросом он сам подсказал ей ответ, но находящаяся в расстроенных чувствах Фейт этого даже не заметила и принялась лихорадочно придумывать какую-нибудь правдоподобную ложь.

– Да нет. Просто… Понимаешь, я вдруг подумала о семье, которой у меня нет… В прошлый понедельник Лесли сказала, что в поисках подарков бегала по магазинам, пока не свалилась с ног. А я… – Фейт запнулась, поняв, что говорит что-то не то, затем, так и не придумав, что все-таки сказать, махнула рукой. – Мне это, слава Богу, не грозит.

Рождество… Добрый и веселый праздник по случаю рождения Младенца…

Боже милостивый! Пожалуйста, избавь меня от этой участи.

– Мда-а-а… – задумчиво протянул Говард. – Встречать Рождество в одиночестве грустно. Так и праздник – не праздник. Знаешь, поговорю-ка я со своей сестрой.

– О чем?

Он не ответил и ушел в свой кабинет.

Фейт озадаченно покачала головой. Сегодня она плохо понимала Говарда.

Хорошо хоть он прекратил задавать вопросы, давать правдоподобные ответы на которые ей было невообразимо трудно. Мыслительный процесс у нее сейчас был почти полностью блокирован необходимостью двадцатичетырехчасового ожидания.

На следующее утро, набирая номер лаборатории и называя свое имя, Фейт напряженно смотрела на дверь смежного кабинета, моля Бога, чтобы в течение ближайших минут та не распахнулась. Дверь осталась закрытой, и это было весьма кстати, так как результаты анализа, несмотря на почти стопроцентную предсказуемость, потрясли ее до глубины души.

Теперь никаких сомнений не оставалось. Она беременна. От Говарда Харрисона. И не имеет ни малейшего понятия, что делать дальше.

Аборт? Эту возможность Фейт с отвращением отвергла.

Сказать Говарду? Нет. Ей необходимо время, чтобы должным образом приготовиться к… К тому, к чему она должна приготовиться.

К собственному удивлению, в голове у нее вдруг промелькнула очень недостойная мысль: блондинка Льюка воспользовалась беременностью, чтобы женить на себе любовника. Что, если…

Нет! – с негодованием отмела Фейт такое предположение. Я не могу так поступить и не стану этого делать. Я слишком хорошо знаю, какой страшной ловушкой может оказаться брак, и использовать ребенка для того, чтобы эту ловушку захлопнуть, означает совершить нечто ужасное по отношению к каждому из нас троих. Говард не из тех, кто женится. Скорее он похож на шмеля, перелетающего с цветка на цветок.

Возможно, он даже испугается, если я вдруг поставлю его перед перспективой отцовства, подразумевающей долговременные отношения, разорвать которые не так-то просто.

Интересно, попросит ли он меня сделать аборт? Если да, я его возненавижу.