Волшебный сон любви

— Зачем ты встал? Ты должен лежать!

— Если бы я продолжал лежать, то кто открыл бы тебе дверь? — усмехнулся Том.

— Ладно, с этим я согласна. Но сейчас марш в постель!

Том нехотя подчинился, а Патриция принялась за домашние хлопоты. Быт Тома был далек от идеала, и Патриция не раз ломала голову, как выйти из трудной ситуации. По дороге она купила продукты, чтобы приготовить полезные для больного блюда, которыми всегда тети пичкали ее в детстве даже при легкой простуде. Но для приготовления пищи требуется посуда, а кухня Тома ею не изобиловала. Пришлось Патриции изворачиваться.

Патриция сварила суп из петуха и занялась уборкой. Пыль в жилище Тома явно относилась к стратегическим объектам, без которых Том не мыслил своей жизни, и Патриции пришлось с ней повозиться. Разбросанные кругом книги, журналы, газеты были Патрицией подняты, наскоро подвергнуты классификации и сложены в аккуратные стопки. Тщательно пропылесосив квартиру, Патриция подошла к Тому.

— Ты спишь?

— Нет, наслаждаюсь доносящимися до меня запахами.

— Тогда встань! Я сменю постельное белье.

— Может быть, это необязательно? А, Пат?

— Ты болен! А чистота — залог быстрого выздоровления.

Поняв, что спорить бесполезно, Том нехотя сполз с кровати и переместился на кресло.

— Сколько же в тебе настойчивости и решительности, Пат! А воспитывали тебя, как я понял, в покорности. Когда же ты успела так измениться? — не удержался Том от шутливого замечания.

В ответ он удостоился пронзительного взгляда черных глаз. И Тому опять стало не то чтобы страшно, но как-то не по себе. Мысленно он порадовался, что у них только дружеские отношения. Спать с женщиной, от одного взгляда которой ёжишься, удовольствие не для него. Интересно, черные глаза у всех вызывают такие чувства?

— У тебя глаза как два огромных черных омута. Представляю, как ты боялась взгляда своих тетушек в детстве, — неожиданно для себя сказал Том.

— У них голубые, — машинально ответила Патриция, меняя простыню. — И у мамы были голубые.

— В кого же у тебя такие черные глазищи... — начал Том и осекся. Он не знал, как относится Патриция к теории Триш насчет ее отца, и испугался, что обидел ее.

Патриция усмехнулась.

— Не бойся. Я знаю все измышления Триш по этому поводу. Она даже называет меня дочерью маньяка. Считает, что мою мать изнасиловали, в результате чего на свет появилась я. Поэтому тети и не хотят говорить мне правды.

— А ты у них спрашивала?

— Сколько раз! И знаешь, что я слышала в ответ? «Воспитанная девочка не задает таких неприличных вопросов!» — в унисон сказали мои тетушки, когда мне было шесть лет и я впервые поинтересовалась личностью моего отца. Подобный ответ получила я и в двадцать пять, когда собиралась открывать свой первый магазин. Так что, возможно, Триш права. Но сейчас я могла бы понять любую ситуацию.

— Может быть, тети до сих пор боятся травмировать твою психику?

— Не знаю. И хватит об этом! А теперь ложись! Я буду тебя кормить.

Но Том заставил Патрицию разделить с ним трапезу.

— Я не буду есть, если ты сама не хочешь положить себе в рот даже кусочек собственной стряпни, — заявил он.

— Том, пища нормального качества. Неужели ты думаешь, что я буду экспериментировать, когда готовлю больному?

— А почему ты не ешь? Боишься?

— Я не голодна. Что я должна сделать, чтобы убедить тебя в этом?

— Поесть вместе со мной! Больные всегда капризничают, а сиделкам приходится к ним приноравливаться. Разве ты этого не знала, Пат? — улыбнулся Том.

Патриция вынуждена была тоже налить себе супа и начать есть. Суп из петуха оказался очень вкусным, не хуже, чем он получался у тети Аби. Та в их семье считалась настоящей мастерицей в приготовлении этого блюда. Незаметно для себя Патриция стала есть быстрее. Том наблюдал за ней с довольной усмешкой. От запеканки из телячьих почек Патриция уже и не помышляла отказываться.

Налив Тому приготовленный ею глинтвейн, который тетя Гвен считала лучшим лекарством от простуды, Патриция решила побаловать и себя. Общение с Томом оказалось для Патриции как глоток свежего воздуха для задыхающегося человека. Оно изгоняло все черные мысли, теснившиеся в ее голове.

События предыдущей ночи рассеялись как дым. Боль от удара, нанесенного ей Чарлзом, потихоньку отступала. Патриция весело беседовала с Томом, когда раздался звонок в дверь.

— Кто это? — спросила Патриция, невольно бросая взгляд на часы. Те показывали почти полночь.

— Не знаю, — ответил Том, вставая.

— Сиди! А лучше ложись! Я открою сама. Ты что, уже забыл, кто из нас больной? — строго сказала Патриция и направилась в холл.

— Ты здесь? — вскричала хорошенькая девушка, когда Патриция открыла дверь. Она издала вопль раненого зверя и отшатнулась от Патриции.

У Патриции от охватившего ее бешенства даже глаза посветлели. Перед ней стояла Элис, жена Чарлза. Сколько же бесстыдства у этой особы? Почти полночь, а она рвется к постороннему мужчине.

Бедный Том! Он уже не знает, куда деться от этой наглой мерзавки. Том хорошо воспитанный мальчик, настоящий джентльмен, как сказала бы тетя Аби, вот и не может себя защитить. Ее тетушки тоже не смогли бы постоять за себя.

Но Патриция сейчас покажет этой нахалке. Видимо, она, как и говорила Триш, пошла в своего отца. Неожиданно перед ее мысленным взором предстал старик, с которым она познакомилась когда-то около касс ипподрома. Горящие черные бездонные глаза полыхнули насмешкой.

— Что, доченька, растерялась?

Патриция тряхнула головой. Она предается каким-то странным размышлениям, а нахалка закончила выть и пытается оттеснить Патрицию от двери. Если она прорвется, Том спасует перед ней.

— Эй, позволь... — угрожающим тоном сказала Патриция, выдвигаясь вперед и стремясь оттеснить противную Элис.

— Что ты тут делаешь? Ты не можешь здесь находиться! Не имеешь права, — простонала Элис.

— Какого черта! — рявкнула Патриция. — Убирайся! Марш отсюда, а то спущу с лестницы!

— Я умру! Я не смогу больше жить! — рыдала Элис.

— Бесстыдница! Бегаешь за чужими мужьями! На что надеешься? Стоишь перед женой и размазываешь по щекам слезы! У тебя мозгов в голове нет или ты не умеешь ими пользоваться?

— Ты его жена?! Том женился?! Когда? — растерянно прошептала Элис.

— Вчера! — безапелляционно отрезала Патриция и с силой захлопнула дверь перед ошеломленной девушкой.

— Кто это был? — спросил Том, который, послушавшись совета Патриции, лежал на диване. Сытная еда, выпитый глинтвейн и свежий, чуть наполненный запахом лимона воздух в комнате после уборки Патриции — все это клонило ко сну. Только беспокойство за Патрицию — с кем она так долго разговаривает? — не позволяло Тому закрыть глаза и заснуть.

— В соседней квартире нет воды, — сказала Патриция.

— А ты устраняла неисправность или давала советы, как выжать из неработающего крана воду? — не удержался Том от мягкой насмешки. По его мнению, мрачный вид Патриции не вязался с такой ерундой, как бытовые неудобства.

— Давала советы.

Ее сухой тон почему-то сразу убедил Тома в правдивости ее ответа.

— Хорошо. Я сосну немножко? Не хочу переходить на кровать.

— Спи, Том, а я устроюсь в твоей спальне.

— Спокойной ночи, Пат!

Патриция сначала не собиралась оставаться у Тома. Она планировала посидеть у него и убедиться в спокойном сне своего подопечного. Потом вызвать такси и уехать домой, а рано утром снова появиться у Тома. Но после визита абсолютно не имеющей совести жены Чарлза, этой нимфоманки Элис, Патриция решила домой не ехать. Вдруг Элис вернется? А Том останется один, беззащитный перед посягательством этой любвеобильной Мессалины?

Нет, Патриция его не бросит! Она не даст его в обиду, не позволит запудрить ему мозги. Где это видано, чтобы так врывались к чужим мужчинам? В пылу гнева, который охватил Патрицию, она даже не осознавала, что Тома вряд ли можно считать ее мужчиной.