Волшебный сон любви

Это была Патриция. Растрепанная, с трясущимися губами и почему-то без туфель, в одних колготках, она стояла, прислонившись к дверной притолоке. На ней не было лица.

— Триш, срочно звони в полицию. На Пат напали... — закричал Тед.

Но его жена, более сообразительная, оттолкнула мужа и втянула Пат в дом. Версия мужа показалась ей малоубедительной. Она лучше знала Патрицию. Подруга могла постоять за себя, и еще как! Здесь дело в другом. Не оказался ли лорд Айлингтон последователем маркиза де Сада? Что он заставил делать Патрицию, если она среди ночи прибежала к Триш? И куда делись ее туфли? Почему-то этот вопрос волновал ее больше всего.

Она усадила Патрицию в кресло, принесла ей чай. Пусть сначала наберется сил. Расспросить подругу Триш еще успеет. Тетушка Аби всегда говорила, что хороший чай, в меру сладкий, с капелькой молока согревает душу и лечит тело.

Триш усмехнулась. Она никогда не видела родственниц Патриции. Но подруга так часто о них говорила, что Триш уже казалось, что она знакома с обеими тетушками и знает то, что они сказали бы по тому или иному поводу. Иногда Триш поражалась их черствости. В том, что они любят Патрицию, как собственное дитя, Триш не сомневалась. Но как они могли оказаться такими жестокими и запретить племяннице к ним приезжать — этого она не понимала.

Триш отмахнулась от своих не вовремя пришедших мыслей и сосредоточила внимание на подруге. Та молча пила чай. Она выпила целую чашку и тут же налила себе вторую, потом третью. Патрицию явно мучила жажда.

Неужто лорд Айлингтон заставил бедняжку есть соль? Постепенно в голове Триш сложилась целая картина тех мучений, которым подверглась подруга. Если бы придуманное Триш записать в виде сценария, то поставленный по нему фильм по закручиванию сюжета и удивительным приключениям мог потянуть бы на «Оскара» и огромный кассовый сбор был бы точно ему обеспечен.

— Он бросил тебя в темницу и даже не напоил чаем? — наконец нарушила молчание Триш.

У Патриции широко распахнулись глаза. Вопрос вывел ее из состояния транса. Она усмехнулась и сказала:

— Нет, Триш, не напоил!

— Подлец! — вырвалась у Триш емкая характеристика лорда Айлингтона.

С таким определением личностных качеств Чарлза Патриция была полностью солидарна. Другое слово и подобрать трудно.

— Рассказывай, — настойчиво потребовала Триш.

Патриция опять налила себе чаю и сделала глоток. Ей не хотелось заново переживать случившееся с ней, но перед глазами против воли предстали недавние события.

Встреча началась тривиально. Ресторан «Кетнез» был оформлен в стиле эпохи короля Эдуарда VII, придающий ему своеобразное очарование. Этот дизайн обязательно одобрили бы ее тетушки, подумала Патриция, входя в ресторан.

— Здравствуй, Патриция, — приветствовал ее Чарлз. — Ты отлично выглядишь, только несколько необычно одета.

Патриция растерялась. Она чувствовала в голосе Чарлза радость, любование ею и мягкое подтрунивание. На ней были темно-сиреневые брюки и блузка того же цвета с мелким, едва заметным узором тоном светлее. Триш одобрила ее наряд, хотя самой Патриции хотелось одеться более ярко. Чем же Чарлз недоволен? Как всегда, встреча с Чарлзом, лишила ее присущей ей сообразительности.

— Ты шутишь? — простодушно спросила она.

— Чуть-чуть. Вчера в магазине за прилавком ты была в сногсшибательном вечернем туалете, — мягко улыбаясь, проговорил Чарлз, но в его глазах по-прежнему сверкал насмешливый огонек.

— И ты решил, что сегодня я приду в наряде для канкана? — сердясь на себя за то, что снова готова растаять как воск при встрече с ним, ворчливо заметила Патриция.

— Не сердись, — заметил он. — Признаю, что пошутил неудачно, но мы встречаемся только второй раз, поэтому отнесись снисходительно к моим дурацким замечаниям.

— Ладно, — ответила Патриция, но душа ее продолжала возмущаться. Над кем он иронизирует? Над собой или над ней? Но в обоих случаях ответ для нее неприятен. Если он стыдится ее, то Патрицию это ни в коей мере не устраивает. А если он смеется над собой, что не мог устоять и пришел сюда, то она не видит никакой перспективы их отношений.

— Что закажем? Я предлагаю пиццу. Изысканных блюд здесь не подают, зато играет пианист. Ты любишь музыку?

— Я полагаюсь на твой выбор.

Разговор не клеился. Они молча жевали поданную пиццу с дарами моря и ананасами.

— Сегодня ты не очень-то разговорчива. Поедем ко мне или к тебе? Твоя квартирка очень уютная. Если так живут все продавщицы, коммунистическая идея уже претворилась в жизнь, — снова слегка усмехаясь, заметил Чарлз Айлингтон.

— Мы сегодня никуда не поедем, — резко сказала Патриция. Во сне все было проще, с тоской подумала она. Долгие годы она мечтала быть с ним, а теперь, при реальной встрече, оказалась не готовой принять живого человека.

— Останемся здесь навечно? Заманчивая идея, — ухмыльнулся Чарлз. — Только вряд ли придется по душе владельцу ресторана. Как ты считаешь?

— Пока, Чарлз. — Патриция встала.

— Подожди! Ты задалась целью меня наказать? Хотя, убей меня Бог, не пойму за что! Вчера подарила мне феерическую сказку, а сегодня ставишь меня под ледяной душ? Ты уверена, что я люблю контрастные процедуры?

Чарлз продолжал улыбаться, но в его глазах Патриция заметила злость. Видимо, он привык, чтобы все делалось по его желанию. Дудки! Не на ту напал! — мысленно возразила ему Патриция, но слова о сказке смягчили ее.

— Ты хочешь сказать, что вчера ты побывал в сказке?

— Да, а тебе не понравилось? У меня сложилось другое впечатление. — Чарлз Айлингтон, саркастически улыбаясь, насмешливо посмотрел на Патрицию и добавил: — Не устраивай сцен. Сядь! И дай мне возможность рассчитаться.

Он смеет ей приказывать! Да она... Но здравый смысл подсказал, что Чарлз прав. Не стоит привлекать к себе всеобщее внимание. Она села за столик и пробормотала:

— Может быть, сказку для тебя, а сон для меня лучше оставить в прошлом?

Не обратив внимания на ее слова, он подозвал официанта и попросил счет.

— Пошли, — властно бросил Чарлз Патриции и взял ее за руку.

В ресторане Патриция не отважилась открыто возмутиться, но, выйдя на улицу, попыталась выдернуть руку. Но Чарлз держал ее крепко.

Опять, словно по заказу, появилось такси. Чарлз втолкнул туда Патрицию и сел рядом.

— Куда мы едем? — прошипела Патриция.

— Ты — к себе домой, а я — в другое место. Думаю, что еще успею приятно закончить сегодняшний вечер, — пояснил свои действия Чарлз Айлингтон.

— Он завез тебя в лес и бросил на растерзание диким зверям? — спросила Триш, не выдержав неторопливого повествования Патриции. Она все еще находилась в плену собственных представлений о том, как протекала эта встреча.

— Бог мой, Триш! — простонала пораженная словами подруги Патриция. — Но где ты видела в Лондоне лес с дикими зверями? Умерь свою фантазию!

— Так что же было дальше? — нетерпеливо поинтересовалась Триш.

— А дальше... Я залепила ему пощечину! Он издевался надо мной — я видела это по его глазам, — вот и возмутилась.

— И он полез с тобой драться? — не сдавалась Триш.

— Нет, он схватил мою руку и поднес к губам. Поцеловал, — мечтательно произнесла Патриция. — И... — Она замолчала. Как объяснить Триш, что произошло между ними потом. Волшебная сказка? Фантастический сон?

Чарлз рывком притянул к себе Патрицию и прильнул к ее губам поцелуем. Сердце Патриции сразу же пропустило удар. Во рту у нее пересохло, и только поцелуй Чарлза мог напоить ее живительной влагой. Каждое его прикосновение действовало на нее как удар тока. Она снова захотела ощутить его нежность и властность, почувствовать его внутри себя и... перестала сопротивляться. Патриция отдалась его губам, не перестающим ни на мгновение ее целовать, его ласковым пальцам, которые гладили ее лицо, шею, теребили волосы.

В памяти Патриции не зафиксировалось ни где остановилось такси, ни дом, в который ввел ее Чарлз. Когда на мгновение она выплыла из чудесного забытья, то обнаружила себя лежащей обнаженной на кровати в какой-то комнате. Но поинтересоваться, куда привез ее Чарлз, у нее не было сил. Он, страстный и резкий, импульсивный и желанный, был рядом, а больше Патриции ничего не требовалось. Она видела его глаза, в которых читалось неприкрытое желание, и ощутила себя не просто женщиной, а королевой. До сих пор она только повиновалась своему принцу, но сейчас поняла, что лишь она одна в состоянии подарить ему восхитительное блаженство.