Правда (СИ)

— Сынок. Послушай меня внимательно. Только не делай глупостей.

— Ну же, не томи, говори.

— Вы попали в страшную аварию. — Она шмыгала носом и теребила платок в руках.

— Вы? — сморщив лоб, удивленно переспросил я.

— Да, вы. Вы возвращались с прогулки двадцать третьего апреля.

— Подожди, во-первых, я был в коме всего неделю, то есть сейчас… Какое сейчас число и кто вы такие, черт побери?!

— Успокойся. Пожалуйста, Абель. — Она начала плакать, и закрыла рот руками. — Сегодня первое мая 2018 года, — надрывно ответила она.

— Это невозможно… О чем ты вообще? Сейчас июль. Где Гарри?! Где Дженифер?!

— Ооох, прости, Абель. Гарри был с тобой в ту ночь, и, и, он…

— Что он? Что с Гарри? — Я встал с кушетки и подошел к ней. — Что с Гарри, мама? Где он? — Она попыталась меня обнять, но я попятился.

— Абель, Гарри…

— Мама?!

— Он умер. Абель, Гарри умер. Он разбился насмерть. — Я стоял в ступоре секунд тридцать, пытаясь осознать сказанное.

— НЕТ! Этого не может быть. БРЕД! Ты хоть понимаешь что несешь?! — Я накинулся на свою собственную мать, обхватив ее обеими руками за плечи. — Ты лжешь, ты все лжешь, этого не может быть! Я не ВЕРЮ!

— Ты делаешь мне больно. Пожалуйста, успокойся. — Она крепко обняла меня. Я смотрел вперед, не видя ничего перед собой. Мое тело тряслось от напряжения. Силы куда-то пропали, я еле стоял на ногах. — Мне жаль, сынок, о боже, мне так жаль. Но это правда, Гарри умер, он разбился. Они сказали, что столкновение было такой силы… У него не было шансов, удар пришелся прямо на него, тебе повезло больше, тебя спас твой ангел-хранитель. — Оттолкнув ее от себя, я начал метаться из одного угла палаты в другой.

— Ангел-хранитель? Я ЖИТЬ НЕ ХОЧУ БОЛЬШЕ. Я НЕ ВЕРЮ! Где Дженифер?! ГДЕ МОЯ ДЖЕНИФЕР?

— Я не знаю никакой Дженифер, Абель, честно, — отвечала она, заикаясь. — Клянусь тебе, все это правда, я очень бы хотела, чтобы всего этого не было. В машине был лишь ты и Гарри.

В моих глазах потемнело, голова начала кружиться, ноги подкосились, а дальше я ничего не помню.

Мама настояла на выписке. Она разнесла в пух и прах всех врачей, сказав, что они ни капли не помогают.

Я проснулся в дачном домике своего отца, в своей детской комнате. Здесь все было по-прежнему, так же, как и раньше, когда мама и папа были вместе. Комната, вся обшитая деревом, книжная полка, маленький старенький телевизор, справа балкон, который был больше похож на небольшую террасу, бежевые шторы, вентилятор на потолке. Слева дверь, ведущая на первый этаж.

Я глянул на свои руки. Господи, хоть бы все это был сон, просто дурной сон. Пару неловких шагов, и вот я спускаюсь по лестнице на первый этаж, на кухню. Там за круглым столом, с такими же круглыми глазами, глядящими на меня, сидят отец и мать. Отец кладет свою руку на руку мамы.

— Абель, ты как? — Мама встала из-за стола и рывком обняла меня.

— Не знаю. Наш разговор, больница, это все было на самом деле?

— Да…

— Абель… — Отец попытался вставить слово.

— Я с тобой не разговаривал. Мама, отвези меня к Гарри, сейчас же.

— Куда?

— К Гарри, где он, где бы он ни находился. — Я не мог произнести вслух слово «кладбище», все еще не верил, что это происходит наяву. С этой просьбой я вышел за дверь и пошел в сторону машины, мама настигла меня спустя пять минут.

— Ты точно этого хочешь?

— Да. Без лишних вопросов, просто отвези меня туда. Где мой телефон, мама, где мой чертов телефон?

— Его не нашли на месте ДТП. Не могу тебе ответить.

Всю дорогу я ехал молча, глядя в окно. Деревья мелькали одно за другим, мама поворачивала голову и отвлекалась, чтобы взглянуть на меня. Мы были в пути где-то полчаса, пока не добрались до северного кладбища, там она указала мне рукой направление и осталась возле машины.

— Мне пойти с тобой?

— Не стоит, будь здесь. — Она нехотя подчинилась.

Меня встретили массивные металлические врата. Тут было столько могил, но я шел в нужном направлении, как будто кто-то указывал мне путь. Слева была стена с нишами для урн, я прошел вдоль нее и свернул направо. Свежая могила, вокруг много венков, еще свежих цветов, надгробья нет, лишь воткнутая табличка чуть выше могилы. «Гарри Уоторсен. 31 августа 1995 года — 23 апреля 2018 года».

Я упал на колени, до сих пор не понимая, нахожусь ли я в реальности, затем, склонившись над могилой, уперся локтями в землю… Я опустил голову и попытался сделать вдох, но вместо этого почувствовал лишь спазмы. Мое сознание еще боролось с этим забвением. А потом я смирился и дал волю чувствам. Я начал орать во все горло и рыдать. Эта была истерика на грани безумия, слезы катились по щекам, смешиваясь взахлеб с моим криком. Мама подбежала через мгновение. Она упала на колени и крепко обняла меня сзади, уронила голову мне на спину и начала тихо плакать. Я жадно хватал землю руками и наполнял ею свои ладони, скреб ее ногтями и раскидывал в разные стороны, пытаясь вырваться из оков матери. Все это сопровождалось нечеловеческими криками. Ей потребовалось немало усилий, чтобы удержать меня на месте.

— Нет, ГАРРИ, НЕТ! Этого не может быть, этого просто не может быть! МАМА, ЭТО ЖЕ ГАРРИ, ГОСПОДИ, ГАРРИ! ПРОСТИ, ПРОСТИ МЕНЯ!

Мама силой оттащила меня с места. Я упал на спину и попытался кинуться к его могиле. Но она крепко меня держала.

***

Следующую неделю я провел в кровати, почти не вставая и редко принимая пищу, которую она мне приносила.

Я не мог ни с кем говорить, в буквальном смысле этого слова. Мама ходила сама не своя, но мне было все равно. Я думал лишь о Гарри и Дженифер. Одно я понял наверняка. Все происходящее вокруг было реальностью. Не может сон наносить такую нечеловеческую боль. Тогда, что было там? Раз я попал в аварию в апреле, а в мае очнулся, то Дженифер не существовало? Все, что я пережил, было нереально? От этих мыслей мне становилось настолько больно, что меня начинало трясти, так мой организм боролся со стрессовой ситуацией: выброс адреналина в кровь, выпирающие, ярко прорисованные вены на руках, напряженные до предела сухожилия, сжатая челюсть таким образом, что зубы должны были крошиться от такого давления.

За неделю я не проронил ни слова, просто лежал и смотрел на стены, в потолок. В моей голове шел внутренний диалог с самим собой. Это состояние не описать словами. Я ненавидел и презирал всех вокруг. Разнес половину второго этажа. У меня часто шла кровь с носа из-за сумасшедшего перенапряжения. Два раза мама вызывала скорую помощь. Они заставали меня на кровати в одной и той же позе. Измеряли давление, температуру, проверяли реакцию, кололи успокоительные. Мать постоянно рыдала и заикалась, объясняя им мое поведение. Они предлагали забрать меня в больницу, но она отказывалась.

Три раза по ночам я уходил из дома. Я бродил по этим узким тропинкам и выходил к полю. На небе ярко светила луна и звезды. Они напоминали мне о ней. С этими же мыслями я и засыпал. Посреди поля, вокруг высокой травы. Я не чувствовал холода, я вообще ничего не чувствовал. Находили меня под утро. Весь дачный поселок выходил на мои поиски.

Прошла первая неделя мучений. Я вышел из своей комнаты и впервые сел на веранде рядом с мамой. Яркое майское солнце осветило мое лицо, согревая своим теплом, легкий ветерок обдувал меня. Я сделал глубокий вдох. Мама принесла бутылку коньяка и две рюмки.

— Абель. Я понимаю, как тебе тяжело. Но…