Правда (СИ)

— Я польщен. Но есть одно «но».

— Ты не умеешь кататься?

— Как ты узнала?

— Ну, не обижайся, но ты не обладаешь особой грациозностью.

— Чтооо? Я самый грациозный из всех, ты видела мою походку?

— Да, видела, в том-то все и дело.

Я начал щекотать Дженифер, а она, заливаясь смехом, молила меня остановиться и всячески отбивалась. В итоге мы взяли на прокат коньки и ступили на лед. Дженифер, как я и думал, умчалась вперед, подняв руки в воздух и звонко смеясь. А я неуклюже пытался шагать по льду. Я катался всего два раза в своей жизни. Не то чтобы я был совсем безнадежен, я мог ехать по прямой, но вот повороты явно не были моим коньком. Я не поворачивал, а хватался руками за бортик и уже там разворачивал свое тело. Дженифер постоянно брала меня за руки и ехала задом, мы улыбались и смотрели друг другу в глаза. Я упал всего один раз. Дженифер переоценила мои возможности. Она взяла меня за руку, и я постарался с ней в такт перебирать ногами, но это было слишком быстро для меня, в итоге я свалился и потащил ее с собой. На площадке больше никого не было. Это и понятно. Суббота, двенадцать часов дня… Июль…

После катка я повез Дженифер к Минскому морю. Местная лужица, которую почему-то назвают морем. Там нас ждала небольшая арендованная яхта с капитаном на борту. Пару бутылок «Моет» и всевозможные фрукты.

Удивить Дженифер было очень сложно. Мне казалось, практически невозможно. Но она с неподдельным изумлением каждый раз приходила в восторг от моих выдумок. А меня это не могло не радовать, ради ее улыбки я был готов на все.

Дженифер первой сняла блузку, не стесняясь нашего капитана, у нее было игривое настроение. Я присоединился к ней, снял майку и мы, расположившись на задней части палубы, наслаждались ясным чистым голубым небом и солнцем, которое заливало наши лица. В такую погоду пить шампанское было довольно опасно, поэтому мы делали это небольшими глотками. Прогулка на яхте продлилась часа два. Затем Дженифер сказала, что нам требуется отправиться к ней домой и принять ванну. — Сделаем это вместе. Как тебе идея?

— Ты преждевременно сводишь меня с ума, ты же знаешь, я не в силах противостоять твоим чарам, поэтому будь аккуратней, а то мы не доберемся до твоей квартиры.

— Может, я этого и хочу.

— Не сомневаюсь, — с уверенностью в собственном успехе произнес я. Дженифер была немного пьяна. Я опустошил всего два фужера, так как был за рулем. Но даже в таком состоянии мне пришлось съесть пару жвачек, на случай, если нас остановят.

Мы занялись любовью в ванной. Это было мое любимое место, не считая, конечно же, кухни. Затем приняли душ, намыливая друг друга и нежно целуясь, признаваясь друг другу в любви. Я пускал струйки воды изо рта в лицо Дженифер. Она по-детски звонко смеялась и обзывала меня дурачком. После этого Дженифер долго сушила волосы и приводила себя в порядок, а я наблюдал за этим процессом, словно завороженный.

Затем мы отправились на крышу единственной достопримечательности Минска, если ее, конечно, можно так назвать. Это была Национальная библиотека в виде неограненного алмаза. Подняться нужно было на лифте, который ехал внутри прозрачной колбы, откуда открывался прекрасный вид. Но по-настоящему завораживающий вид был на крыше этого здания. Оттуда можно было увидеть половину Минска. Там было еще несколько человек, так что Дженифер сразу же попросила сделать несколько наших совместных фотографий. На них я обнимал ее сзади и нежно целовал в щеку, а она, улыбаясь, обхватывала мои руки.

Следующим пунктом назначения был ресторан «Ангелы». Я выбрал его не только из-за названия. На сайте были хорошие отзывы, к тому же эта часть города была по-настоящему летней. Парк Челюскинцев был вторым местом в моем рейтинге самых любимых локаций Минска. Старинные пятиэтажные дома послевоенной постройки, широкий проспект, прогуливающиеся по скверам люди, и, конечно же, сам парк.

Я заранее договорился с официанткой насчет торта со свечами. И, когда мы с Дженифер поужинали легким салатом, я подал официантке знак. Нам принесли шампанское в ведерке со льдом, а следом шли четыре официанта и везли красивый торт, украшенный свечами. Они пели Happy birthday to you, и я, словно попав под влияние этой компании, подпевал им в такт. Дженифер стеснительно смеялась, прикрывая рот рукой, и повторяла: «Спасибо». Она задувала свечи, а официант фотографировал нас, стараясь запечатлеть каждое мгновение. Люди с любопытством смотрели на нас, но мы не обращали на них внимания. В этом мире ничего не имело значения, кроме нас двоих. Двоих влюбленных, для которых, казалось, не было никаких преград, которых могла разлучить только смерть и ничто иное.

Это было последнее, что я помнил о Дженифер, возможно, было что-то еще, скорее всего, было, но моя память меня подводила. Все наши счастливые моменты стремительно стирались и улетучивались, словно сон, за который я так пытался цепляться, но тщетно, все было тщетно.

========== Осознание. Пробуждение ==========

Я пришел в себя первого мая 2018 года. Никогда не забуду это мгновение. Яркий белый свет, режущий глаза. Сразу пришлось их закрыть. Жуткая боль проникла в мозг. Снова неуверенные попытки открыть глаза, апатия, писк приборов, поворот головы влево, вправо, желание собраться и сосредоточиться, чтобы понять, что происходит вокруг. Белая комната, на такой же белой тумбочке слева от меня стоят букеты цветов в вазах. На противоположной стене висит телевизор, он включен, идет какая-то передача. Слева окно, в него заливается солнечный свет, справа дверь и умывальник. И вот уже через минуту, медсестра в халате светит фонариком прямо в мои зрачки. Я и так не могу воспринимать этот яркий свет, а тут еще она. Затем я отключился. В следующий раз, когда я проснулся, передо мной стояла заплаканная мама, которую обнимал отец.

— Абель, сынок, Абель. — Ее голос был на грани истерики, дрожащий и неуверенный.

— Абель, добро пожаловать обратно. — Отец спокоен и сосредоточен. — Я так рад тебя снова видеть.

Что они тут делают? О чем говорят? Где я? Это больница? Я слабо понимал происходящее вокруг.

Потом неделя реанимации и наблюдения врачей. Расспросы о том, что случилось и как я тут оказался. Мама долго не могла дать внятного объяснения. Она лишь говорила, что я был в коме. Авария. Я попал в аварию, это все, что она мне сказала. Я не слишком сильно давил на нее, понимая, что еще будет время. Ее состояние было ужасным. Она вечно плакала и не отходила от меня. Постоянно держала за руку, сидя рядом со мной.

Я чувствовал себя не лучше. Вечные жуткие мигрени, такой силы, что виски, как мне казалось, сейчас окажутся внутри моей головы. Я часто спал, а в промежутках между сном разминал руки и ноги. Врачи проводили со мной лечебную физкультуру. У меня было сотрясение мозга, амнезия. Я не мог вспомнить, как оказался здесь. Главврач, наблюдающий меня, постоянно нас подбадривал, говорил, что я быстро иду на поправку, а память вскоре вернется.

Меня постоянно беспокоили только две мысли: где Дженифер, где Гарри? Почему они не навещают меня?

На седьмой день, когда меня должны были выписывать, я наконец-то смог уверенно ходить. Тогда и состоялся этот разговор. Я сидел на кушетке в своей одежде, готовясь покинуть больницу.

— Ты говорила что-то про аварию. Как это произошло? Где мой телефон? Где Гарри и Дженифер, почему они не навестили меня за все это время? И какая сегодня дата? — Она закрыла лицо руками. — Мама перестань, со мной все хорошо. Я здесь и больше тебя не покину, пожалуйста, перестань. Ты же знаешь, что я не могу выносить твои слезы, у меня душа рвется на части.