Бесценное наследство

Ее проигрыш слегка подсластила встреча с Энн Ричардсон, с которой во время учебы в колледже ее сестра жила в одной комнате. И на мгновение она снова стала сестрой Джульетты, с которой можно было обменяться парой забавных воспоминаний.

Они немного поболтали об аукционе, о семье Ванессы и, наконец, об ее обратном перелете, на что Энн любезно предложила свою машину до аэропорта. Ванесса хотела отказаться. Но потом подумала, что в личном автомобиле она будет чувствовать себя более уединенно, чем в такси.

Ей надо побыть совсем одной, чтобы оплакать свой проигрыш.

Она сражалась до последнего, но денег, доставшихся в наследство от бабушки, все же не хватило. «Прости, бабуля. Я знаю, ты бы посчитала меня сумасшедшей, если бы узнала, что мне что-то нужно от этого человека. Но ты всегда говорила, что семейная ценность – самый важный подарок, который можно оставить детям».

Оказалось, что не просто снова все время держать спину прямо и сохранять знакомый отчужденный вид высокомерной особы, не позволяющий питать любопытство сторонних наблюдателей. Прошло немало времени с тех пор, когда она играла в эту игру в последний раз, и теперь ей казалось, что у нее свело все тело от напряжения. Тем не менее привычки остаются с нами навсегда, а она не знала другого способа жить с тех пор, как ей исполнилось пять.

– Вы – Пэртриджи. – Так обычно начиналась лекция их отца. – Ваши предки были среди семей – основательниц легендарного города Вашингтона. Вы не имеете права проявлять слабость или уязвимость и не должны делать ничего, что может бросить тень на благородную память знаменитых предков.

Она сделала именно это: опозорила честь семьи. Она не просто отказалась от карьеры юриста, которую готовил для нее отец, в элитной частной компании Винчестера и стала простой учительницей, но еще и забеременела, не будучи замужем. А в глазах великолепного Алена Пэртриджа это было еще худшим оскорблением, чем работа в начальной школе для одаренных детей. Его разочарование и обида заставили ее, в конце концов, покинуть родительский дом.

– Прошу прощения. – На дверь, за ручку которой она уже взялась, легла сильная мужская рука, вынуждая Ванессу отступить.

– Что вы такое себе позволяете… – Она не успела ничего добавить, встретившись взглядом с голубыми глазами собеседника, сверкающими яростным огнем.

Красивое лицо! Очень красивое. Стоп! Это же господин с миллионом долларов, выигравший то, что должно было принадлежать ей.

Казалось, враждебность источает каждая клеточка его тела, которое… просто великолепно. Идеально сидящий дорогой костюм, широкие плечи, выражение надменной холодности на мужественном лице. Загорелая кожа, волевой подбородок. Художник внутри ее замер в восхищении. Классический красавец.

– Вы кто? – рявкнул он.

– Не ваше дело. Вот вы кто?

– Я – тот, кто доставит вам неприятности. Откуда вы знаете Энн Ричардсон?

Ванесса поправила сумку на плече.

– Я повторюсь: не ваше дело. Прошу прощения, позволите пройти?

Мужчина даже не шелохнулся, продолжая пристально смотреть ей в глаза.

Она многозначительно приподняла одну бровь и медленно скрестила руки.

– Может, мне позвать охрану?

– Да, пожалуйста. Уверен, ваша история их заинтересует.

Удивление прошло, уступая место нарастающему беспокойству. Она сделала глубокий вдох:

– Послушайте, я не знаю, кто вы такой или что я…

– Хватит пудрить мне мозги. Я точно знаю, что вы делали. Вопрос в том, озвучите это вы сами или позволите сделать это мне?

– Озвучить самой? – тихо спросила она.

– Да. И я уверен, что смогу привлечь журналистов, которым ваша история покажется интересной.

Потрясение лишило ее и голоса и дыхания. «Откуда он узнал? Никто не должен был догадаться об этом». Она поднесла пальцы к шее, пытаясь ослабить внезапно ставший тесным шерстяной воротник.

Что бы сказал ее отец на ее месте?

– Вы не сможете ничего доказать, не имея прямых улик.

Определенно, юрист в семье – великое подспорье.

Через мгновение она уже заставила каждый уставший мускул своего тела напрячься и снова подтянулась, пытаясь вернуть себе уверенность.

– И что это будет за история? – спокойно спросила она, прожигая его ответным взглядом.

Его тихий ответ прозвучал для нее совершенно неожиданно.

– Подставная игра на аукционе.

– Что?

– Запланированное участие в аукционе против…

– Искусственное завышение ставки с целью поднять цену. Да, я понимаю, о чем речь. И вы… вы… – она облегченно выдохнула, – вы сошли с ума.

– Будете отрицать, что знакомы с Энн Ричардсон?

– Конечно нет. В колледже она жила в одной комнате с моей сестрой.

Он посмотрел на нее с ухмылкой:

– Ну, конечно.

Волна беспокойства снова приблизилась к ней, заставляя холодные мурашки бежать по позвоночнику.

– Это правда. И легко проверить.

– Даже не сомневаюсь.

– Послушайте, мистер…

– Харрингтон. Чейз Харрингтон.

– Мистер Харрингтон, вы выиграли аукцион. Теперь вы – счастливый обладатель редкой, бесценной рукописи последней книги Дилана Дунбара. – Ее голос практически сорвался до хрипа, но она сглотнула и продолжила: – Идите оплачивайте приобретение и наслаждайтесь вашим трофеем. А теперь я…

– Так зачем вы участвовали в торгах?

Она покопалась в сумке в поисках солнцезащитных очков.

– А зачем это делали другие?

– Речь не о них.

С поддельным безразличием она повела плечами и надела солнечные очки.

– Ненавижу ждать. Особенно произведения Дунбара.

– То есть вы не могли подождать полгода? – Он скрестил руки на груди со смешанным выражением скептицизма и презрения.

– Именно.

– Чушь.

Стресс последних нескольких лет, напряжение аукциона, тоска по детям и бешеный ритм Нью-Йорка сделали свое дело: она, наконец, потеряла самообладание. Кровь забурлила в ее венах, жар ударил в лицо. Распрямив плечи, она сняла очки, вскинула подбородок и посмотрела на него своим убийственно высокомерным взглядом:

– А знаете что? Вы меня поймали. Хотите знать, кто я? – Когда она сделала решительный шаг ему навстречу, на его лице отразилось немалое удивление. – Я была тайной подругой Дунбара. Он не оставил мне ничего, и я сражалась за рукопись, чтобы подождать пару месяцев, а потом выставить ее на продажу по более высокой цене, когда выйдет книга. Такая версия подходит?

Каждое слово она произносила, акцентируя вытянутым указательным пальцем правой руки, и под конец фразы ее палец практически уперся ему в грудь.

Его глаза были ослепительно-голубого оттенка, которым могут похвастаться разве что киноактеры и рок-звезды. Как ни странно, они напомнили ей тихую зиму в Колорадо, утро после первого снегопада.

Наверное, он носит контактные линзы. Всем своим видом он подчеркивает свою обеспеченность, очевидно, он очень высокого мнения о собственной персоне. И когда она замолчала, опустив кулаки на бедра и чувствуя, как волнение пульсирует у нее в груди, его взгляд соскользнул вниз на ее губы.

Время застыло, когда Ванесса почувствовала, что не может сделать вдох. Вся ее ярость мгновенно испарилась, наполняя ее мысли бесконечными возможностями и волнующим ожиданием, пока воздух рассекали искры электрических разрядов.

Чейз не мог отвести взгляд от ее широко распахнутых зеленых глаз, которые он посчитал бы невинными, если бы двадцать секунд назад она не выплеснула ему в лицо столь нелепый сценарий.

Черт, женщина с такими губами просто не может быть невинной!

Он сделал глубокий вдох и почувствовал, как ее присутствие наполняет его изнутри. Она пахнет ванилью и чем-то еще… мягким и легким, знакомым и в то же время неуловимым.

Принцесса была окутана потрясающим ароматом, и это вывело его из себя окончательно, потому что его магически тянуло к ней. Он не мог. И не хотел этого. Он достаточно уже наигрался с Безупречными.

– Мисс Пэртридж? – Прозвучавший голос заставил их обоих повернуться. – Мисс Ричардсон просила передать, что машина ждет вас. Куда поедете?