Бесценное наследство

– Но ты не такой.

– У меня очень четкие представления, когда дело касается закона и моральных обязательств.

– Ответственность – это та цена, которую мы платим за власть.

Он удивленно приподнял брови:

– Слова Черчилля.

– Я это услышала в «Человеке-пауке – 2».

– Еще она упоминалась в «Гарри Поттере».

Она не удержалась и рассмеялась.

– Итак… тебе здесь нравится?

– А ты как думаешь?

– Я думаю, – медленно начал он, разглядывая завиток ее волос, заправленный за ухо, – что ты делаешь все возможное, чтобы никто не заметил, как ноют мускулы твоей спины и шеи. Еще ты устала от бесконечных вопросов знакомых. Ты бы предпочла оказаться сейчас дома со своими девочками. Я прав? Она долго смотрела на него в молчании и, наконец, кивнула.

– Тогда почему ты согласилась пойти со мной?

– Потому что я хотела надеть что-нибудь красивое и высокие каблуки.

Он покачал головой:

– Не-а.

Когда его рука оказалась на стене над ее головой, в нескольких дюймах от ее лица, ее глаза широко распахнулись.

Он наклонился к ней, она чуть заметно простонала и, черт побери, заметила вспышки удовлетворенного самолюбия в его голубых глазах. Ему действительно нравится, какой эффект он на нее производит.

Его губы оказались совсем близко к ее уху, ей пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не выдать реакции тела.

– Если ты пытаешься убедить меня продать тебе рукопись Дунбара, одним свиданием не отделаешься.

Ванесса вжалась в стену, пристально глядя в его слишком близко находящиеся голубые глаза.

– Два свидания? – уточнила она игриво.

Чейз рассмеялся в ответ, и звук его голоса пробудил новую волну ярости внутри ее, на смену которой внезапно пришло сильнейшее возбуждение, отразившееся ярким цветом на ее щеках. Она прикусила губу, пытаясь подавить стон. Когда он успел проникнуть в ее личное пространство? Теперь она нервничала не на шутку.

Нервничала? Ванесса забыла, что это такое, много лет назад. А теперь он заставляет ее чувствовать себя такой беззащитной, уязвимой…

Если она не будет шевелиться, может, он не станет… О нет. Она почувствовала, как его губы сколь зят по мочке ее уха.

– Ты неподражаема, Ванесса Пэртридж. Безупречна. Но ты не принадлежишь к типу женщин, готовых предлагать себя в обмен на что-то, я прав?

– Ты… – Ей пришлось прикрыть глаза, чтобы сосредоточиться. – Ты ничего не понимаешь.

– Хм… Так что ты предлагаешь?

– А чего хочешь ты?

Его ухмылка заставила ее нервы напрячься еще сильнее.

– Я хочу многого, Ванесса, но, боюсь, до твоего уровня я не дотягиваю.

Она не поверила своим ушам.

– Ты издеваешься надо мной? Ты – Чейз Харрингтон, владелец хедж-фонда, миллиардер. А я – просто…

– Деньги и положение не могут решить все. Это касается семьи, в которой ты родилась, полученного воспитания. Скажи мне, Ванесса Пэртридж, – он снова наклонился совсем близко к ней, не давая ей возможности улизнуть ни на дюйм, – ты действительно предлагаешь согреть мою постель в обмен на рукопись? Или я неправильно тебя понял? Потому что, – мягко продолжил он, опуская голову и снова приближая губы к ее уху, – мне бы твое предложение показалось очень даже привлекательным.

– Нэсси!

Он моментально отпрянул, и в легкие Ванессы наконец просочился прохладный воздух. Ее тело, казалось, застонало от потери возникшей между ними близости.

Они одновременно повернули головы и увидели, как к ним приближается высокий, стройный, безукоризненно одетый блондин с широкой улыбкой. Его взгляд так откровенно пожирал фигуру Ванессы, что Чейз испытал непреодолимое желание обнять ее за талию, обозначая границы территории.

– Я не видел тебя целую вечность! Как поживаешь?

– Великолепно, – ответила Ванесса, подставляя щеку для поцелуя.

– Джеймс Блумберг, Чейз Харрингтон, – представила она мужчин друг другу.

Джеймс постучал пальцем по подбородку.

– Ваше лицо мне знакомо. Вы, случайно, не клиент «Пэртридж энд Харрис»?

– Нет.

– Ну… – Джеймс повернулся к Ванессе, широко улыбаясь. – Вскоре название известной вашингтонской фирмы будет звучать «Пэртридж, Харрис энд Блумберг». Признайся, кусаешь локти, Нэсс?

– Вовсе нет.

– Нас с Нэсс связывало кое-что пару лет назад. Это держалось в полном секрете, даже ее отец ничего не знал. Эй, там! – Он резко окликнул проходящую официантку. – Принеси-ка мне двойной скотч.

– Ясно, – ответил Чейз. Он готов был биться об заклад, что Ален Пэртридж прекрасно знал о том, что именно связывает его дочь и этого клоуна.

– Твой отец упоминал, что ты преподаешь. В университете?

– В яслях.

– Ого! – Он театрально покачал головой. – И что, за это платят?

– Это ведь работа. А ты как, Джеймс?

Когда он провел рукой по волосам и на его лице заиграла омерзительная улыбка, Чейз с трудом удержался, чтобы не закатить глаза.

– Работаю, – сказал наконец Джеймс. – Ты знаешь, как оно бывает. Куча требовательных клиентов. – Он взял бокал с подноса у официантки, не сказав спасибо и даже не глянув в ее сторону. – Загруженность сумасшедшая! Но я не жалуюсь.

– Ты только что это сделал.

Джеймс замолчал, его рука с напитком замерла на полпути.

– Я смотрю, ты не утратила своей прямолинейности и остроты, девочка Нэсси.

Она улыбнулась:

– Рада видеть, что твое умение лизать задницы наконец привело тебя к успеху, Джеймс.

Джеймс откинул голову назад и расхохотался:

– Боже, я скучал по твоему великолепному чувству юмора! С тобой всегда было забавно. Итак, может, выберемся куда-нибудь вместе?

Чейз зажмурился, борясь с желанием озвучить отказ за Ванессу. Что с ним происходит? Стиснув зубы, он медленно посмотрел на нее, пытаясь утихомирить раздражение, и вопросительно приподнял бровь.

– Спасибо, Джеймс, но…

– О-о! – Он опять тошнотворно улыбнулся и положил руку на грудь. – Не разбивай мое сердце отказом. У меня не слишком много свободного времени, а нам не мешает наверстать упущенное.

Чейз прекрасно понял, о каком именно «упущенном» говорит этот идиот. И к своему немалому удивлению, вдруг почувствовал, как в его груди закипает злоба. Все стало еще хуже, когда противный Джеймс дотронулся до обнаженного предплечья Ванессы и нежно его погладил.

Но вместо того чтобы, следуя инстинктивной реакции, врезать ему, он произнес:

– Да, Ванесса. Вы не виделись целую вечность. Почему бы не наверстать упущенное?

Отлично.

– Честно говоря, Джеймс, я вся в работе и…

– Ага. – Он перевел взгляд с Ванессы на Чейза. – Я тут не к месту?

– Нет, дело не в этом. Просто разрываюсь между работой и детьми. Прости.

– У тебя дети? – На лице Джеймса возник такой ужас, что спрятать его было невозможно. И это только разожгло желание Чейза ударить его. – Ах да, у меня… Я пойду пообщаюсь еще.

Ванесса кивнула:

– Рада была тебя видеть, Джеймс.

Парень снова посмотрел на Чейза, потом на нее.

– Да, я тоже.

– Приятно было познакомиться, Джим… Джимми… Джимбо, – сказал Чейз, не слишком дружественно похлопав его по плечу и чувствуя радость от потускневшей улыбки Джеймса, когда тот уходил. – Почему ты отказала ему?

– Ты смеешься, да? – Она пару раз улыбнулась проходящим мимо людям. – Джеймс Блумберг – подлец, а я не встречаюсь с подлецами.

– Однажды ты все же сделала исключение.

– Ну да. Я была молода и училась на своих ошибках. Давай посмотрим на экспонаты выставки.

– Почему ты это делаешь? – наконец спросил он, когда они приблизились к тускло освещенному алькову, в котором стояла огромная ваза, расписанная иероглифами.

– Что делаю?

– Ты нацепила это выражение лица в тот момент, когда мы сюда вошли. Ты так же выглядела в «Уэйверлизе». Похоже на… – Ему было сложно подобрать нужное слово. – Маску!

Она заморгала идеально накрашенными глазами:

– Маску?

– Ауру, если тебе так проще. Что бы это ни было, ты меняешься до неузнаваемости. Ты становишься недоступной и холодной. Неприкасаемой.