Вьющиеся розы

— Продолжаешь охранять от меня свой ковер… Я хотел сказать, свою гостиную? — усмехнулся Стив.

Мое спокойствие, заливаясь краской, подумала Дорис. Впрочем, вряд ли ее состояние сейчас можно было назвать спокойным. От близости Стива все тело словно звенело изнутри. Сердце колотилось, и все мысли нестройными шеренгами покидали границы ее сознания. Дорис судорожно пыталась зацепиться за какую-нибудь приземленную задачу, типа загрузить посудомоечную машину или смести крошки со стола. Руки послушно выполняли привычную работу, но внимание было устремлено только на него. На Стивена Тайлера. Казалось, он ходит вокруг нее кругами, не приближаясь, но и не давая сбежать. Даже когда отворачивается в другую сторону или, как сейчас, выходит ненадолго, все равно цепко следит за ней. И ждет. Чего?

Когда твои мозги вернутся на место, мисс Дорис Кэмпбел!

Хлопнула входная дверь, в прихожей раздались шаги Стива. Кстати, о мозгах.

— Стив, — позвала Дорис.

— Уже здесь. — Он деловито оглядывался в поисках розетки для блока питания.

— Я вот что подумала. Как же ты летал в Алжир, когда там одни арабы?

— Ты хотела сказать, одни исламисты?

— Ну да. Я думала, что они все склонны к террору и поэтому мы с ними не торгуем.

— Еще как торгуем. В основном нефтью и газом. — Он наконец обнаружил розетку и принялся распаковывать ноутбук.

— Но ты ведь работаешь в другой сфере? — осторожно уточнила Дорис.

— Слава богу, — искренне сказал Стив. — А ты знаешь, что еще уникальное производится в Алжире?

— Понятия не имею, — пожала плечами Дорис, пристраиваясь перед монитором. — Я вообще плохо знаю экономическую географию.

— Бумага! — торжественно провозгласил Стив. — Бумага из редчайшей травы эспарто — ее еще называют альфой, — растущей на границе алжирской Сахары. Эта бумага отличается великолепным качеством и идет на экспорт по бешеным ценам. — Он приложил палец к матовому окошку доступа, простучал на клавиатуре пароль.

Дорис с интересом наблюдала за его манипуляциями, ожидая продолжения рассказа.

— Стив, я не улавливаю связи, — наконец призналась она. — Какое отношение имеет дорогая алжирская бумага к твоей табачной компании?

— Самое прямое. — Он сосредоточенно выискивал нужные файлы. — Может, ты слышала об элитной марке сигарет под названием «Золотая альфа»?

— Нет, не приходилось. Хотя постой. Кажется, Шарон не так давно вскользь упоминала, что собирается произвести фурор на какой-то богемной вечеринке. Даже приобрела «Золотую альфу». Я тогда не поняла, о чем идет речь, но уточнять не стала.

— Умница твоя Шарон. У нее хорошее чутье на роскошь. — Стив обернулся к Дорис. — А у меня хорошее чутье на доллары. Вот, — он кивнул на монитор, — это и есть трава, из которой изготавливают бумагу для «Золотой альфы».

Дорис с минуту изучала фотографию. На ней улыбающийся Стив, загорелый и со слегка дикими глазами, протягивал в объектив нечто зеленое.

— Наверное, на фотографии не очень хорошо видно. Ты получился интересно, а трава самая обыкновенная. — Она замолчала. Может быть, зря сказала? Вдруг обидится?

Но Стив в ответ рассмеялся.

— Вот и совет директоров мне говорил: самая обыкновенная трава. Мы не можем рисковать нашими средствами и все такое… Хорошо, что мне удалось заручиться поддержкой старика Хьюстона. Этот авантюрист был одним из отцов-основателей компании. Поэтому имел вес в приеме поворотных решений. Представляешь, он один перебодал весь совет директоров, настоял на своем и мы-таки заключили сделку по прямой закупке бумаги. Жаль, его уже нет в живых.

— По-моему, это ты самый настоящий авантюрист, — улыбнулась Дорис. — Подумать только, отправиться через Атлантический океан за бумагой.

— Я бы тоже не догадался. — Стив задумчиво смотрел вглубь сада. — Идею мне подсказали друзья-алжирцы: Аджер, Фасинад, Югурда. Мы вместе с ними учились в колледже. Они часто устраивали пати в своей общине. Мне нравилось бывать у них. Это было что-то слегка запретное, не то чтобы идущее вразрез с законом, но, знаешь, с этаким мальчишеским вызовом обществу.

Дорис кивнула. Она очень хорошо помнила себя в том возрасте и понимала, о чем говорит Стив.

— На одной из вечеринок Аджер угостил нас травкой в какой-то необычной бумаге. Представь, на ощупь похожа на шелк, ее очень приятно брать в рот. Аджер, помню, хвастался, что это курево стоит столько, сколько вся их квартирка, в которой ютилось в то время человек десять. — Стив потянулся и встал. — Тогда-то у меня и родилась идея элитных сигарет. Потом я ее благополучно забыл и даже не думал о том, что она принесет столько денег компании, а мне такой быстрый карьерный взлет.

— Жаль, что я не курю. Ты так вкусно рассказал об этой бумаге.

— Не знал, что ты питаешь слабость к продуктам из целлюлозы, — очень серьезно сказал он и отодвинулся поближе к двери. — В следующий раз захвачу тебе парочку сосисок.

— Я питаю слабость к человеческому мясу, — свирепо сообщила Дорис. — Вот ты, мой славный ужин, куда собрался?

— По серьезным мужским делам, — еще дальше отодвинулся Стив, в его глазах плясали веселые бесенята. — Полистай пока фотографии. Только больше никуда не заглядывай, хорошо?

— Да, мой господин, — пробормотала Дорис, придвигая к себе ноутбук.

В папке «Алжир» было несколько разделов. Дорис немного поколебалась, потом выбрала тот, название которого показалось ей наиболее красивым: «Айн-Сефра». Это были панорамы города, удивительно плоского — по сравнению с привычными городскими пейзажами Нового Света — и очень домашнего со своими виноградниками и фруктовыми садами. Город мягко растекся по предгорьям незнакомых гор. Высокие округлые вершины, покрытые пепельно-темной зеленью, почти белое от зноя небо. Почему-то Дорис сразу поняла, что оно белое именно от зноя. Вот в Атланте, например, небо тоже большей частью бывает белесым, но это смог, наряд любого крупного города. Ей почему-то не хотелось так думать про плавную Айн-Сефру.

В разделе «Алжир», как и следовало ожидать, были виды столицы. Аэропорт, небольшая делегация белокожих людей, в центре ослепительно улыбается Стив, рядом с ним, почти вплотную, стоит хорошенькая невысокая девушка с черными волосами и беджем на груди. Надо будет поинтересоваться, кто эта милая леди.

Фотографии двухэтажного здания с длинными балконами. Похоже, гостиница. Дальше уже фотографии с балкона.

Маленькие кучки зелени, которые отсюда, сверху, кажутся приклеенными на каменный остов города.

Пальмы на территории отеля странно подстрижены. Больше всего они напоминают высокие толстые колонны цвета слоновьей шкуры, на самую макушку которых зачем-то водрузили зеленые султаны из листьев.

А вот еще один чудесный экземпляр местной флоры — пальма-вазочка. Вернее, огромный вазон, коричневый и лохматый, в который поставили букет — пучок из длинных расщепленных листьев, похожих на темно-зеленые страусиные перья. Очевидно, это какой-то местный великан постарался для своей возлюбленной.

Зелень необыкновенно густая и плотная, темная. Один взгляд на нее — и понятно, что это листва, на которую солнце обрушивается щедрым и порой едва выносимым потоком.

Люди — смуглые, под стать листве.

Все, что родилось на этой земле, чем-то неуловимо похоже.

Хотела бы и она быть похожей на свою землю.

Снова фотографии. О, вот пошла работа. Конференц-зал. Люди с серьезными смуглыми лицами. А рядом со Стивом снова вьется черноволосая дамочка. Ох уж мне эти пылкие южане!

— Держи, это тебе, — провозгласил у нее из-за спины голос Стива. И когда он успел подкрасться?

Стив наклонился, она почувствовала запах его кожи, пропитанной солнцем, и тонкий оттенок острого одеколона. Ох, Стив, зря ты это делаешь.

— Я сохранил ее на память об Алжире. А теперь хочу подарить тебе. — Он положил перед Дорис золотистую монету.

Дорис улыбнулась и взяла монету. С одной стороны тонкий полумесяц и звезда внутри — государственный символ Алжира. Ниже арабскими цифрами число «10». И маленькие буковки «kurus». На другой стороне — незнакомый мужской профиль.