Две жизни

Девочка лет пяти, кружившая в замысловатом танце неподалеку, приблизилась к ней. С нежного, намазанного кремом от загара личика на Рут серьезно глянули большие, ясные, серые глаза. Панамка, прикрывавшая коротко стриженные блестящие светлые волосы, неодобрительно качнулась.

— Вам надо было надеть шляпку, — строгим, «маминым» голосом проговорила она, нарушив ход мыслей Рут.

— Это верно. — Ей оставалось только проглотить справедливое замечание.

— А у вас есть шляпка?

— Да. Такая большая, с цветком на ленте. — Сердце Рут стало биться чуть медленнее, панический страх постепенно проходил, дыхание выравнивалось.

— Не стоит оставлять ее в машине. — Девочка явно повторяла недавно слышанные слова. — Она не спасет вас от солнечного удара, если будет лежать на заднем сиденье.

Рут состроила виноватую мину.

— Больше никогда не появлюсь на пляже без шляпки и крема от загара.

— Уж постарайтесь! — И новая знакомая, не выдержав, прыснула.

Ее смех был столь заразительным, что Рут тоже расхохоталась.

— Ой, а что у вас с ногой? — внезапно посерьезнев, спросила девочка.

— Я ее порезала.

— Смотрите-ка, а рана, кажется, воспалилась.

В это время Рут услышала скрип тормозов за спиной и обернулась. Улыбка сползла с ее лица: из остановившейся рядом машины выходил Генри.

— Добрый день, Рут.

— Вы его знаете? — подозрительно спросила девочка, в то же время с восхищением глядя на стройного мужчину в светлых брюках, легкой рубашке и солнечных очках.

— Да, — ответила Рут.

Теперь она жалела, что сразу же не отправилась домой.

— Мама не разрешает мне ездить в машине с чужими дядями. — Девочка, очевидно, уловила какую-то напряженность в отношениях взрослых.

— Твоя мама абсолютно права, — сказал улыбаясь Генри. — Никогда не садись в машину к чужим… Но мы-то с этой тетей друзья, так что ей можно.

Одарив Генри светлой и уже доверчивой улыбкой, девочка сказала:

— И вы тоже без шляпы! Это же опасно!

— Ну, сейчас-то мы сядем в машину, — ответил Генри. — Но я тебе обещаю, что Рут никогда больше не будет выходить на улицу с непокрытой головой.

Рут немного задевало то, что все внимание Генри было поглощено девочкой. А та, кокетливо улыбнувшись, прощебетала:

— Вы ее отвезете домой? У нее нога болит. А моя мама говорит, что если понежнее поцеловать болячку, она быстро пройдет.

— Келли! Где ты? Иди сюда! — раздался невдалеке женский голос.

— Это меня. Я пойду. До свидания. — Девочка еще раз улыбнулась обоим и упорхнула — легкая, словно бабочка.

Взглянув на Рут, Генри все понял.

— Она же ребенок, что с нее взять? Нельзя же…

— Да, конечно. Но так поступают все. Добрым, порядочным людям хочется узнать, что со мной, посочувствовать мне. А я ненавижу, когда меня жалеют. Тем самым они лишний раз напоминают, что этот шрам отныне и на всю жизнь будет служить мне чем-то вроде визитной карточки. Нет, я не хочу, чтобы меня жалели! — Последние слова она почти выкрикнула. И только тогда поняла, что слишком разгорячилась. И что гнев ее совершенно несоразмерен поводу.

Темные очки Генри не позволяли разглядеть выражения его глаз, но Рут не сомневалась, что он внимательно слушает ее.

— Я и не думал вас жалеть. — Уголки его губ приподнялись в доброй улыбке.

— Я не вас имела в виду. — Рут все еще чувствовала себя не в своей тарелке. — Мне сделают еще одну операцию, потом тренировками я приведу ногу в рабочее состояние и все будет в порядке. Но сейчас я просто устала от сочувствия, и меня порой заносит. Извините.

— Меня тоже иногда заносит, — со странной усмешкой произнес он. — Так, значит, вы опять вошли в озеро?

— Да.

— Ну что, подвезти вас домой?

— Это было бы прекрасно.

Чтобы доказать себе, что не бросает слов на ветер, ей следовало бы пойти пешком, но она ужасно устала, да и дорога от кемпинга до дома была пыльной, в рытвинах. Правда, с появлением Генри усталость чудесным образом почти прошла. А что касается их встреч, то Рут убедила себя в том, что эта будет последней. Она не намеревалась продолжать знакомство, да и он вряд ли станет преследовать ее.

Рут стряхнула песок со ступней и надела сандалии. Генри взял пакет с продуктами. Когда уже подходили к машине, она вспомнила, что сказала ей хозяйка магазина.

— Говорят, надвигается новый циклон. Вы что-нибудь слышали об этом?

— А вы разве нет? — нахмурившись, ответил вопросом на вопрос Генри.

— Нет. Последние дни я выключала телевизор перед сообщениями о погоде.

— Сейчас не стоит пропускать такие передачи, — сухо сказал Генри, открывая дверцу и помогая девушке сесть в машину. — Да, кстати, — словно вспомнив что-то очень важное, добавил он, — в следующий раз, когда будете выходить из дома, не забудьте надеть шляпку!

Он произнес это шутливо, да и Рут рассмеялась, но смех прозвучал не вполне искренне.

— Она прелесть, правда?

Генри, казалось, пропустил ее слова мимо ушей. Он положил пакет с продуктами на заднее сиденье, сел рядом с Рут и вставил ключ зажигания. Не поворачивая его, сказал:

— А я видел, как вы стояли в воде. И что вы при этом чувствовали?

— Сначала было худо, я вся дрожала, но с появлением Келли дрожь прошла.

— Во всяком случае, выглядите вы не лучшим образом — бледны, как белая лилия… Вот что: поедемте ко мне там и позавтракаем.

Здравый смысл требовал, чтобы она отказалась — хотя бы ради сохранения душевного покоя… Впрочем, какая опасность в том, что она позавтракает с интересным человеком?

— Чудесно! Я голодна как волк.

— Вот и великолепно! — воскликнул Генри и, заведя мотор, резко развернулся и рванул с места.

— Мне бы только переодеться, — взмолилась Рут.

— Вы и так прекрасны!

Голубая тенниска и белые шорты, в общем-то устраивали Рут, тем более, что хорошо сидели на ней и ничуть не стесняли движений. Правда, они были далеко не новые. Если судить по убранству его дома, Генри любит спокойные тона, изысканность и элегантность. Наверняка и женщины ему нравятся только стильные, ухоженные, мрачно подумала Рут. Ну и пусть! Мы ведь… только друзья.

Двадцатью минутами позже Рут наслаждалась уютом и покоем, царившими на затененной террасе, куда им подали завтрак — простой, но красиво сервированный и очень вкусный. Она твердо решила, не поддаваясь безграничному обаянию Генри, приятно провести с ним время.

Точно так же, как белка запасается продуктами впрок, Рут запасалась воспоминаниями. Особенно старалась сохранить в памяти каждую черточку его лица, его мимику, характерные движения. Их беседа не прекращалась ни на миг: они обсуждали прочитанные книги, любимые блюда, перспективы развития мира, последние гипотезы относительно исчезновения динозавров. Безумно хохотали, выдвигая различные предположения по поводу того, почему именно в эпоху процветания столь популярны мини-юбки.

Своим умом, быстрым и острым, Генри, конечно, превосходил ее. Но ей нравилось, как он смеется, нравилось смешить его. Генри расспрашивал ее о работе; она с воодушевлением рассказывала, причем вопросы, которые он задавал, и его комментарии отличались большой точностью и профессионализмом.

На время, пока они пили кофе, воцарилось краткое молчание. Рут украдкой наблюдала за прекрасным, бронзовым от загара лицом Генри. В этом человеке было столько достоинства и потрясающей мужской красоты, что он, казалось, сошел со страниц старинного манускрипта или с живописного полотна. Такими — властными, уверенными в себе, решительными, обласканными судьбой — изображались средневековые рыцари и короли.

Рут тряхнула головой, сбрасывая с себя опасное наваждение.

— А не прогуляться ли нам? — медленно и как бы лениво спросил Генри.

Рут с радостью согласилась.

— Можно даже на несколько минут подойти к воде. — Он не спускал с нее слегка прищуренных глаз.

От только что возникшего легкого настроения не осталось и следа. Рут напряглась.

— Хорошо, — мгновение помедлив, ответила она, и со стыдом почувствовала, что ее голос дрожит.