Две жизни

— Успокойтесь, Рут, — заботливо произнес Генри.

Он придвинул к ней свободное кресло, сел и взял в свои сильные, теплые руки ее почти ледяную ладонь.

И вдруг ей захотелось объяснить все Генри так, чтобы он понял.

— Не воды я боюсь, — торопливо заговорила Рут. — Я спокойно купаюсь в ванной, плаваю на катере по гавани, гуляю по пляжу — и хоть бы что! Но стоит мне… Впрочем, вы видели…

— Но разве не для того вы и приехали сюда, чтобы побороть в себе страх?

— Вы правы. Именно здесь я когда-то научилась плавать. — Ее глаза были устремлены на кобальтово-синюю поверхность озера. — Сначала мы с Ритой барахтались там, где помельче. Потом ее мама научила нас плавать по-собачьи. Затем мы освоили более сложные стили — кроль, баттерфляй. Вода казалась мне родной стихией, не возникало и тени беспокойства. Правда, в то первое лето нам еще не позволяли плавать за перешейком, отделяющим озеро от моря. А оно манило, как и все запретное…

Рут высвободила руку из ладони Генри. Видно было, как трепещет жилка на ее запястье. К своему удивлению, она заметила, что и его рука напряжена. Вероятно, я до смерти надоела Генри и ему не терпится вернуться к своим, делам, подумала Рут. Выпрямившись в кресле, она, тем не менее, устремила взор вдаль и продолжила:

— И вот однажды я решила поплавать за этим естественным барьером. Я была без ума от счастья — словно попала в другой мир, в другое измерение и сама стала другим человеком — сильным и уверенным в себе. Казалось, теперь мне все по плечу.

— Вам действительно все по плечу, — твердо произнес Генри. — Ваше нынешнее состояние — временное. Это нормальная реакция на пережитые физическую боль и душевные страдания.

Вместо того, чтобы придать ей уверенности, эти слова возымели обратный эффект — они страшно разозлили Рут.

— Я не могу и ногой ступить в озеро! Думала, приеду сюда, и водобоязнь пройдет. Я знаю его как собственную ванну, и мне доподлинно известно, что страшнее угрей здесь никого не водится!

— Значит, еще не пришло время. Потерпите и все войдет в свою колею. — Генри встал, подошел к перилам, облокотился на них и устремил взгляд вдаль, в сторону озера.

Рут некоторое время молча наблюдала за тем, как ходят мускулы на его спине.

— Не знаю, какие у вас есть основания так утверждать? Ведь все случилось на ваших глазах. Вы же видели, что со мной творилось, — наконец проговорила она устало.

— Вы слишком многого хотите за столь короткий срок. Вы консультировались со специалистами?

Рут отрицательно покачала головой.

— Об этом никто не знает, кроме Риты и вас.

— Почему? — сердито спросил он.

Положив руки на колени, девушка внимательно рассматривала их.

— Потому что не хочу признаваться в своей слабости, не хочу официально закреплять за собой статус неполноценной… Да я и не догадывалась, насколько все серьезно, пока не приехала сюда. Я спокойно плавала в бассейнах. Правда, не могла заставить себя подойти к морю, но не понимала почему. Думала: стоит отнестись к этому спокойно, и все само собой наладится.

Генри повернулся к ней лицом, глаза его светились заботой.

— Вам не следует жить одной. Где ваша семья?

— Мама умерла, а отец занят новой семьей. — Рут вдруг охватила безумная усталость, язык еле ворочался. — Да и чем он может мне помочь? — Она приподняла отяжелевшие веки и изобразила некое подобие улыбки. — Собственно, сегодня даже наметился некоторый прогресс: я на секунду оказалась в озере и не умерла на месте.

— Я видел, чего вам это стоило, — отрезал Генри. — Искать уединения и рассчитывать на собственные силы — это не выход. Вам нужна реальная помощь. Разве никто не может пожить с вами? Ваша подруга Рита, например?

— Нет, у нее семья — муж, двое детей. — Рут с трудом подавила зевок и прикрыла рот рукой. — Извините, я ужасно устала.

— Тогда пойдемте в дом. Вам нужно поспать, — безапелляционно заявил Генри.

Поднявшись, Рут покачнулась. Если бы не Генри, девушка вряд ли удержалась бы на ногах.

— Вы сами дойдете до кровати или вам помочь?

— Нет-нет, — пробормотала Рут и шагнула в сторону двери. — Со мной все в порядке. Просто мне надо отдохнуть…

Искоса взглянув на Генри, она заметила, как у него на скулах заходили желваки.

— Ну ладно, — нехотя сказал он. — И держитесь подальше от воды.

Генри подождал, пока за ней со щелчком закрылась дверь, и только потом спустился с веранды. Девушка слышала, как от дома отъехала машина. Рут доковыляла до спальни и как подкошенная рухнула на узкую кровать. Сон пришел мгновенно.

Снились дельфины — гладкие, грациозные, сильные, с лучистыми глазами цвета морской волны на закате. Рут захотелось проснуться, так как она знала, чем все закончится, но усталость взяла верх.

Неожиданно один из дельфинов превратился в мужчину со смутно знакомым лицом. Схватив Рут за руку, он потянул ее вниз. Девушка трепетала от страха, а он только беззвучно хохотал и тащил ее все глубже и глубже в водную бездну, пожирая взглядом. Наконец она перестала сопротивляться и утонула в этих прозрачных, цвета морской волны, светящихся глазах…

Затем Рут увидела себя обнаженной. Ее тело, гладкое, шелковистое, ласкали прохладные волны. Но эти восхитительные ощущения меркли по сравнению с тем, что заставлял ее испытывать мужчина, страстно целовавший Рут, заключавший ее в объятия, прижимавший к себе сильными руками. И Рут было вовсе не страшно. И даже не холодно — наоборот, жарко… от ответной страсти.

Рут проснулась совершенно разбитая. С необычайной живостью и отчетливостью припомнив сон, она ничуть не усомнилась в правильности тут же пришедшего на ум толкования. Все лежало на поверхности… Образы сновидения лишь позволили ей до конца осознать то, что она подспудно чувствовала с первого же мгновения своего знакомства с Генри. Хотя она немало слышала о любви с первого взгляда и знала, что такое случается сплошь и рядом, ей не верилось, что это может произойти с ней.

Однако это произошло. И ей оставалось лишь горько сожалеть о случившемся, поскольку Генри не проявлял ни малейших признаков ответного чувства. Но способна ли она распознать эти признаки? Ведь и она свои чувства скрывает. Что же говорить о Генри, который владеет собой несравненно лучше нее. Начать хотя бы с того, что Рут до сих пор не знает, кому принадлежат эти пронзительные глаза, прекрасно очерченный рот и породистое лицо.

Она еще немного полежала в постели, ожидая, пока пройдет сонная оторопь, а затем взглянула на часы. Без четверти шесть. Нужно принять душ, подумала она, и тут вдруг вспомнила, где ей встречалась фамилия Генри…

Рут тогда приходила в себя после очередной операции, во время которой ей приживили два лоскута кожи на щиколотку. От тоски и скуки она как-то раскрыла попавшуюся под руку газету и не без интереса прочла материал о владельце телевизионной компании, который руководит ею откуда-то из глуши через доверенных лиц и умудрился еще ни разу не появиться на публике, но, тем не менее, сумел сколотить миллиардное состояние, поскольку в его деле не было ему равных.

Она быстро поднялась с кровати и, шмыгнув в ванную, приняла холодный душ. Это воспоминание было сродни ему — весьма своевременным и полезным. Оно привело ее в чувство.

Рут включила телевизор. Передавали новости. На горе Кука погибли три альпиниста. У Западного побережья в море разбилась яхта. В Северной Америке бесчинствуют ураганы. В Европе выпал небывалый снег. В Африке потерпел крушение воздушный лайнер.

В том самом балканском государстве, о котором она недавно читала в газете, не прекращаются демонстрации. Узкие улочки города, бульвары заполонили мрачные, изможденные люди.

— Выступления продолжаются уже третий день, — тараторил репортер перед телевизионной камерой. — Пока все проходит без актов насилия, но правящий режим по всем признакам уже оправился от неожиданности, поэтому не исключено, что в ближайшее время на улицах города может пролиться кровь.