Урок для Казановы

Он стащил с нее платье через голову и не мог отвести жадного взгляда от ее полных грудей. Он с хриплым звуком опустил голову и начал возбуждающую игру своим языком с сосками Джессики.

Желание Джессики постепенно переросло в страстное вожделение. Она просунула руки в вырез его банного халата и начала гладить плечи Грегори и его мускулистую спину, возбуждающе двигая бедрами.

Губы Грегори двинулись вверх к ее шее.

— Моя прелесть, — прошептал он хрипло, прежде чем снова занялся ее манящими губами. — Я знал с самого начала, что это должно произойти с нами.

Где-то в самой глубине души Джессики возникло легкое сопротивление, но ее тут же снова захватили чувства, которые вызывал в ней Грегори. Она крепче прижалась к нему, и ее руки скользнули глубже под банный халат.

Руки Грегори тоже не оставались без дела. Одной он гладил ее белокурые кудри, другой двинулся под ее трусики.

— О, Грег! — Джессика громко застонала от страсти, когда его пальцы коснулись ее самого интимного места. Она немного повернулась, так, чтобы тоже ласкать Грегори.

Грегори издал хриплый звук и ритмичными движениями подался навстречу ласкающей руке. Потом он выпрямился, чтобы избавиться от мешающего банного халата и стащить с Джессики трусики. Последними в кучу одежды на полу он бросил свои собственные трусы.

Его взгляд жадно впитывал ее обнаженное, соблазнительно лежащее тело.

— Ты потрясающе сексуальна, Джесси, ты это знаешь? — пробормотал он хрипло. — У тебя безукоризненно красивое тело.

Глаза Джессики потемнели от страсти.

Нетерпеливо она притянула Грегори к себе и начала искать его губы. И, пока он ее целовал, будто умирая от жажды, она открылась ему.

— Иди! — настаивала она. — Ты мне нужен, Грег!

— Ты мне тоже, мой сладостный, страстный ангел, — возбужденно прошептал Грегори. Вслед за этим он проник в нее одним нежным толчком, и начал двигаться медленно и с наслаждением.

Джессика стала задыхаться. Никогда прежде она не переживала такого чудесного чувства, такой необузданной страсти. Она возбужденно охватила Грегори бедрами, воспламеняя его к более быстрым движениям, пока он не издал хриплый крик. В следующее мгновение Джессика тоже дошла до высшей точки наслаждения и вцепилась в него.

— О, Грег, — блаженно вздохнула она, нежась в его объятиях.

Грегори поцеловал ее волосы.

— Тебе хорошо? — спросил он.

— Гм, — промурлыкала она с закрытыми глазами.

Он накрыл их обоих банным халатом и крепко обнял Джессику. Но, к сожалению, им не суждено было долго наслаждаться своим счастьем, так как вдруг раздался такой ужасный удар, что стены снова задрожали.

Джессика с испуганным криком вырвалась из объятий Грегори.

— Что это? Землетрясение?

Прежде чем Грегори успел ответить, раздался еще один страшный удар, пожалуй, более сильный. Грохот был такой, будто от дома и вправду полетели щепки.

Грегори выругался и соскочил с дивана.

— Там кто-то стоит у двери дома, — сообщила Джессика с широко открытыми от ужаса глазами.

— Мне тоже так кажется, — пробормотал Грегори. Он натянул махровый халат и пошел к двери. Джессика последовала за ним, натягивая по дороге платье.

Еще до того, как Грегори успел открыть входную дверь, оба услышали громкое блеянье.

— Лилли! — закричала с ужасом Джессика.

Грегори скривил губы.

— Совершенно верно, мой ангел. Никакого землетрясения — просто коза, впавшая в панику!

— Ах, Боже ты мой! — воскликнула Джессика. — Я должна была подумать о том, что Лилли боится грозы!

Грегори рванул входную дверь. Промокшая до костей белая коза с большими рогами вошла, спотыкаясь, в прихожую, ее цепь волочилась следом. Увидев Джессику, она бросилась к ней, жалобно крича.

— Вон! — загремел Грегори. Он схватил цепочку Лилли и потащил ее к двери. — Пошла ты, одичавшая коза, двигайся!

Джессика кинулась следом.

— Прекрати так жестоко обращаться с Лилли, — запротестовала она. — Это чувствительное животное и…

Грегори прервал ее насмешливым криком.

— Тогда посмотри, как это чувствительное животное обошлось с твоей дверью, моя любимая. Пойдем, отведем ее в стойло, прежде чем она еще что-нибудь натворит. Возьми с собой лампу.

Объединенными усилиями они отправили измученную Лилли обратно в стойло. Джессика успокоила животное ласковыми словами, от которых Грегори чуть не умер со смеху. Потом они вернулись и посмотрели на ущерб, который она нанесла входной двери. Его нельзя было назвать несущественным — над дверью теперь предстояло потрудиться специалисту.

— Хорошо, что эта тварь не вломилась к нам на четверть часа раньше, — проворчал Грегори, закрывая дверь и отряхивая мокрые от дождя волосы. — Иначе я бы наверняка свернул ее тощую шею.

— Тощую шею? — взвилась Джессика. — Не хочешь ли ты этим сказать, что я недостаточно кормлю мою козу?

Его улыбка стала еще шире.

— Тебе надо взглянуть в зеркало, у тебя так задиристо блестят глаза! Даже после такого страстного часа любви ты готова затеять новый спор…

— Спор? Я? — возмущенно вскричала Джессика. — Это ты всегда начинаешь. Это дерзость — ставить мне в вину…

Конец фразы оборвался, когда Грегори прижал свои губы к ее губам.

— Существует только одна возможность заставить тебя молчать, — глухо пробормотал он, не отпуская ее губ. Когда Джессика сердито уперлась ему в грудь, он попытался использовать другой трюк — просунул руку под подол ее платья, и его пальцы скользнули по ее бедру вверх.

Это подействовало. Джессика снова стала податливой и прижалась к Грегори. С мгновенно вспыхнувшей страстью она ответила на его поцелуй и позволила отнести себя на диван.

Джессика переживала чудесное время с Грегори. За ее первой ночью любви в коттедже последовало много других, и Джессика была счастлива, как никогда в жизни. Она не могла и мечтать, что когда-нибудь так влюбится в Грегори. Но это произошло. Джессика отдавала ему свое сердце и больше не могла себе представить жизнь без него. Она уже не думала о том, что сначала он только и хотел получить ее коттедж, тем более, что Грегори больше не приставал к ней с этим.

Джессика достала из пишущей машинки лист рукописи и бережно положила его рядом с другими. На сегодня она выполнила свой объем работы, во всяком случае, в отношении перевода. Теперь она покормит зверей, поужинает сама и с удовольствием прогуляется верхом.

Вот уже целую неделю она была гордой обладательницей резвой и преданной белой лошади по имени Аннабела, уже завоевавшей ее сердце. Она наслаждалась долгими прогулками верхом и хотела, чтобы Грегори разделил их с ней. Но он сказал, что его совершенно не привлекает верховая езда, и, улыбаясь, сообщил, что такие большие звери вызывают у него страх.

Джессика приготовила себе сандвич с яичным салатом, потом взяла яблоко и стакан томатного сока и уселась со своим ужином в саду. Немного позже она увидела, что внизу по дороге от виллы бредет Грегори. Он был один, как уже повелось после той грозовой ночи.

— Привет, — закричал он уже издалека. Подойдя ближе, он наморщил лоб. — А почему это ты ешь без меня? Что это за манеры? — возмутился он с наигранной строгостью.

— Стол для обеда сегодня не сервирован, мистер Кенсинг, — любезно ответила Джессика. — Я себе позволила поесть без вас.

Грегори засмеялся, потом наклонился к ней и поцеловал в губы.

— Я рассудил по-другому и хотел пригласить тебя сегодня на обед в ресторан «Дом у дороги», — сказал он, садясь рядом с ней.

Джессика смотрела на него с любовью. Он, в своих белых шортах и рубашке-поло в красную и белую полоску, выглядел так привлекательно и молодо, что у нее перехватило дыхание. Увы, ей придется его разочаровать.

— Слишком поздно, Грег, — сказала она с сожалением. — Я только что поела и больше не в состоянии проглотить ни кусочка. Но мы могли бы пойти куда-нибудь выпить. Я, правда, хотела еще покататься верхом, но могу сделать это и завтра.

Грегори покачал головой.