Очаровательная плутовка

Алина была не только красива, но и воспитанна и не относилась к тому дурацкому типу людей, которые любое слово воспринимают искаженно и из-за этого потом часто обижаются. А какая у нее улыбка! Какие прекрасные нежные губы, наверняка они замечательны при поцелуе и при… Маттей прервал свои мечтания, когда почувствовал под ложечкой странную сосущую боль, угрожающую распространиться и на другие части тела. Да, очевидно, он слишком долго жил один, полностью поглощенный своей работой, и это начало сказываться.

— Когда вы можете начать работу, Алина? — спросил он подчеркнуто сухо.

— В любое время. — Девушка скептически огляделась вокруг: забитые книжные полки, штабеля газет на полу, прислоненные к стенам папки с рисунками, естественно, неубранная, кровать, которая выглядела так, словно Маттей только что вылез из нее. Он лежал там совсем один, хотя, вероятно, с удовольствием прижался бы к женскому телу…

— А если завтра? — спросил Маттей.

— Да, завтра… прижаться… я имею в виду, завтра я могу начать работу, — пролепетала Алина и попыталась подавить тянущую боль в животе, которая не имела ничего общего с чувством голода. Она возникает, когда жаждешь мужских объятий, поцелуев, ласк… «Алина, прекрати!» — мысленно приказала она себе. — С тех пор, как она послала к черту своего любовника, несколько месяцев у нее никого не было. Однако рисковать профессиональной карьерой из-за своего эротически страстного влечения она не могла. Не стоит заходить так далеко. Ну, проявит она к Маттею чувственный интерес, а он возьмет и оттолкнет ее, ведь она ему нужна лишь как машинистка, а не любовница!

— Начнем завтра в первой половине дня. — Маттей предложил еще коньяку и облегченно вздохнул, когда Алина отрицательно покачала головой. — Полгода назад у меня была уборщица, которая каждый раз оставляла после себя еще больший хаос, чем до уборки.

— Такого не бывает, — вырвалось у Алины.

Маттей ничуть не обиделся, лишь весело ухмыльнулся.

— Все же так было, и через месяц я нашел причину. Она каждый раз доставала бутылку из моего бара, засовывала ее в свое ведро для мусора и с ним возвращалась в ванную. Остальное вы можете себе домыслить.

Алина, вздохнув, указала на кучи книг и газет на полу и полках.

— Я это все рассортирую и затем составлю реестр, но потом здесь должен же кто-то поддерживать порядок.

В темных глазах Маттея вспыхнули веселые огоньки.

— Есть несколько возможностей. Я мог бы, например, поискать трудолюбивую надежную уборщицу.

— Это было бы неплохо…

— Но, к сожалению, соответствующее агентство прислало мне двух студенток, которые жаждали показать мне свои работы, чтобы я их пристроил в какую-нибудь газету. — На лбу Делагриве проступила глубокая складка. — С тех пор я больше не отваживаюсь давать подобные объявления.

— Но должны же быть еще какие-то варианты? — торопливо спросила Алина. Она почувствовала себя неуютно, оттого что Маттей задержался на этой теме.

Она снова засмеялась.

— Ну, я мог бы срочно обзавестись женой или любовницей, которые не стали бы мириться с этим беспорядком…

Алина покосилась на неубранную постель и представила себе, как Маттей ложится сюда с женой или любовницей. И этим они бы не ограничились… Всем известно, чем занимаются мужчины и женщины в кровати.

— А нет ли еще какой-либо возможности? — спросила Алина и удивилась напряжению в своем голосе и тому, что неприятно было представить своего нового работодателя с женщиной.

— Вы это сделаете, Алина!

— Я? — Она вздрогнула и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Фактически уже в первый день он предложил ей лечь с ним в постель и заняться…

— Не смотрите на меня с таким выражением. — Он пожал широкими плечами. — Я знаю, это, собственно, не относится к вашим непосредственным обязанностям, но, если захотите навести порядок в этом хаосе, то должны активно ухватиться за мое предложение. Я для этого слишком безалаберный и неловкий.

— Ах так… — Алина не знала, что ей чувствовать после этого разъяснения — облегчение или разочарование. Секунду назад она была возмущена, когда подумала, что Маттей сделал ей весьма нескромное предложение. Сейчас, когда все разъяснилось, она с раздражением подумала, а почему, собственно, он не предложил стать его женой или, на худой конец, любовницей? «Алина, Алина! — вновь предостерег ее внутренний голос. — Приди же в себя!»

— Разумеется, я по возможности, помогу вам в работе, — предложил Маттей. — Итак, вы согласны?

Алина ограничилась легким кивком, чтобы снова не допустить какой-либо ошибки и не сказать что-нибудь опрометчивое.

— Тогда все ясно. — Маттей энергично поднялся и взглянул сверху на ее блестящие светлые волосы, которые наверняка были на ощупь мягкими, как шелк.

— Да, тогда все ясно. — Алина также встала, и Маттей торопливо спрятал руки за спину, чтобы девушка не заметила, как его пальцы двигаются сами по себе, словно гладят и ласкают волосы Алины. — До завтра… — Собственно, она совсем не хотела уходить, но не знала, какой найти предлог, чтобы остаться, не вызывая подозрений.

— Не хотите ли посмотреть мою террасу? — предложил Маттей, который тоже пытался задержать ее. — Это очень красивая терраса. На ней можно загорать полностью… я имею в виду… полностью одетым, или при желании не совсем…

Алина почувствовала, как заполыхали ее щеки.

— Никто из чужих не может заглянуть сюда, разве что пролетая на вертолете.

Девушка кивнула. Теперь уже горели не только щеки, но и вся она, словно попала в костер. Ее фантазия снова сделала резкий скачок и разыграла перед ней сцену, как Маттей Делагриве лежит, потягиваясь, на своей террасе, естественно, не совсем одетый. Солнечные лучи плавают по его коже и… Сильно споткнувшись о порог террасы, Алина вырвалась из мира грез.

— Осторожно, ступенька… — тихо сказал шедший за ней Маттей.

— Да, я заметила, — ответила Алина и уставилась на шезлонг, удобный, широкий и с красивой обивкой. «Итак, здесь он лежал, здесь снимал рубашку, расстегивал пояс своих брюк, затем пуговицу на поясе и молнию…»

Алина вздрогнула, услышав сзади себя треск раскрываемой молнии. Она повернулась и широко раскрытыми глазами уставилась на большую парусиновую сумку, принесенную откуда-то Маттеем. Он поставил ее на стоящий на террасе стол и, вынув пестрое купальное полотенце, расстелил его на шезлонге.

— Такая замечательная погода. — Его улыбка была неотразимой. — Если уж вы пришли, то приглашаю полентяйничать пару часов на природе.

— Прекрасно, — тихо промолвила Алина. — Действительно очень хорошо… — Она отвела взгляд от Маттея и подчеркнуто внимательно стала созерцать открывшийся перед ней вид центра города.

— Когда вы захотите… — Его голос звучал как-то глухо. — Вы можете загорать в любое время. У меня здесь есть второй шезлонг и еще одно банное полотенце.

— Благодарю, не сегодня, — вежливо отказалась девушка. — Я должна еще много сделать дома. — Она поздравила себя с первым разумным ответом за этот день. «Если бы я сейчас осталась и мы оба разлеглись бы на солнце, Маттей, возможно, разделся бы до плавок…» Алина не могла понять, что с ней такое случилось, почему она так чувственно реагирует на этого мужчину. Это было так не похоже на нее! Очевидно, вызвано теплой погодой или какими-то флюидами в воздухе, а может, радостью по поводу работы у своего божества. Во всяком случае, здесь она больше не должна оставаться.

— Жаль… — Делагриве снял очки и потер переносицу. И, когда без очков он посмотрел на Алину тем же нежным туманным взглядом своих темных глаз, ее решимость уйти резко пошатнулась. — Я провожу вас. — Он снова надел очки и указал ей на дверь террасы. Пройдя вперед, Алина снова споткнулась о выступающий порог. — Осторожно, ступенька, — предупредил Маттей и представил себе, как она начинает падать и опрокидывается назад в его предупредительно подставленные руки. Он бы прижал ее к себе и сразу же поцеловал, и пока она была бы в его объятиях вернулся с ней на террасу к широкому шезлонгу, где их не смог бы увидеть никто из посторонних. Алина бы разделась и на ее кожу, которая замурована сейчас под этим кошмаром из пепиты, упали бы яркие солнечные лучи. Но, чтобы девушка не обгорела, он своим телом создаст тень, когда наклонится над ней…