Меченый (СИ)

                                                                                                              МЕЧЕНЫЙ

Лес утопал в снегу. Тусклое зимнее солнце терялось в верхушках громадных елей. Его лучи пробивались сквозь серые тучи и облепленные тяжелые ветви, с трудом достигая земли. Метровое белое покрывало вспыхивало снопами разноцветных искр, и эти сверкающие колючки отскакивали от ледяной корки, вонзаясь прямо в ярко-желтые, невероятно красивые волчьи глаза. Зверь не спеша шел по лесной тропе, под лапами хрустел снег, и звали его  Меченый.

Тело хищника было крупным и сильным, широкую грудь украшало белое пятно в форме чайки, крепкую шею венчала идеально вылепленная голова. Он неторопливо переставлял лапы, оставляя позади себя четкие удлиненные следы. От движений тела шевелилась шкура, и на боку показывалась полоска голой кожи – шрам двухлетней давности от клыка дикого кабана. После той схватки он стал «Меченым».

На густой серой шерсти оседал морозный иней. Взгляд был спокойным и внимательным, даже чуточку расслабленным. Пару часов назад стая загнала оленя, и на морде волка сохранилась запекшаяся бурая кровь добычи. Он был сыт и доволен жизнью. Удачно проведя охоту, Меченый мог позволить себе сейчас немного расслабиться и прогуляться по своим владениям в свое удовольствие. Погода была неплохая, настроение умиротворенное, мысли благоприятные, проблем никаких.

Принюхиваясь, он по привычке проверял воздух, ловя малейшие изменения запахов. Уши чутко реагировали на все, даже еле различимые звуки и шорохи, безошибочно разделяя их на опасные и не опасные.

Вдруг он метнулся в сторону, нырнув головой в сугроб и утонув там по самую грудь. Быстро перебирая лапами, он рыл снег, громко фыркая от забивающихся в ноздри снежинок. Наконец, сделав резкое движение головой и клацнув зубами, Меченый высоко задрал морду, держа в пасти серый мохнатый комочек с тонким хвостом. Подкинув мышь в воздух, он со щенячьим восторгом подпрыгнул и поймал ее на лету. Проделав этот трюк еще несколько раз, он уронил ее на землю, подпихнул неподвижное тельце своим черным блестящим носом, в последний раз потрогал лапой и, убедившись, что зверек уже не дышит, разочарованно вздохнул, сожалея, что игра так быстро закончилась.

У него не было сейчас никаких важных дел. Но шел он по пути, имея перед собой вполне реальную цель – осязаемую, обоняемую и даже  обозреваемую с некоторого расстояния. Этой целью был домик егеря на краю ореховой рощи, за большой поляной. Если бы не обстоятельства последнего времени, Меченый никогда не решился бы на подобную авантюру, поскольку всегда среди своих слыл осторожным и очень неглупым волком. Человек был опасен и жесток, имел в руках «огненную смерть» и «стальные клыки», которые звались «ружье» и «капкан». Пока того и другого ему посчастливилось избежать, а искушать судьбу было бы по крайней мере не разумно. Но вот теперь именно это Меченый и делал.

Егерь не держал хозяйства. У него не было даже мало-мальской сараюшки, в которой кудахтали бы куры, копошились кролики или мычала корова. И между ними, к счастью, не было кровной вражды, вынуждающей противников охотиться друг за другом, пока в живых не останется только один.

Но у него было то, ради чего вот уже много дней подряд осторожно и крадучись Меченый пробирался сквозь заснеженные кущи через весь лес. А затем, выбрав наилучшее для обзора место, ложился прямо на снег и молча, затаив дыхание и не мигая, смотрел своими янтарными глазами. Лишь только кончик мокрого носа блестел среди белого одеяния леса, выдавая присутствие  на человеческой зимовке непрошеного гостя…

В тот памятный день, так же, как и сейчас, он спокойно брел по лесу, углубившись в свои раздумья. Вдруг откуда-то издалека раздался лай. Сначала Меченый подумал, что ослышался. Но лай донесся снова, и он, насторожив уши, посмотрел туда, откуда раздались звуки. Испокон веков для волка лай был признаком опасности. Меченый оскалился и глухо заворчал. Шерсть у него на спине от загривка до хвоста вздыбилась колючим гребнем. Первым и вполне благоразумным его желанием было быстро убраться восвояси. Но волк стоял, не двигаясь с места, и не понимая, что его останавливает. Он вертел головой по сторонам, пытаясь обнаружить причину в окружающих его деревьях, нависшем над самыми макушками небе, уловить ее в звуках каркающих ворон и хрусте снега под собственными лапами. И вдруг, в очередной раз потянув носом воздух, он  понял, что нашел причину. Его остановил запах. Собаки так не пахли! Вернее, те псы, которые периодически появлялись у егеря, пахли совсем по-другому. От них исходил резкий запах мокрой псины, замешанный на опасности, злобе, страхе, запах извечного противника и врага.

Меченый шевелил ноздрями и, чуть прикрыв глаза, втягивал в себя воздух, с удивлением обнаруживая, что не чувствует в этом запахе опасности. С той стороны тянуло теплой шерстью, чем-то мягким и терпко-сладким. Так могла пахнуть только особь женского пола. Меченый потряс головой, стараясь избавиться от наваждения: собака в любом обличии – враг! Но почему он не испытывает больше страха, который дрожью пронизал все его тело несколько минут назад. Почему? Он передвигал лапами, не замечая, что идет и становится все ближе и ближе к источнику новых звуков и запахов.

Преодолев немалое расстояние, он, наконец, услыхал уже совсем рядом знакомый звонкий лай. Меченый  остановился, просунул голову сквозь заросли кустарника, и его взору представилась сказочная картина, которая потом долго преследовала его в беспокойных снах.

На краю ореховой рощи, за плетеной изгородью, утопал в снегу домик егеря. А посреди хозяйского двора стояла большая белая собака потрясающей красоты!

Ее пушистая шерсть, запорошенная инеем, переливалась в лучах солнца. Лохматый хвост был спокойно опущен и на конце слегка закручивался кольцом. Уши были маленькие и острые. А глаза…! Скрытый ветками, Меченый смотрел прямо в эти бездонные глаза и не мог оторваться. Они были черными и сверкающими, как огромные ягоды смородины после дождя.

Высунув свой ярко-розовый язык, она смотрела прямо на него, точнее, в его сторону, отдыхая после быстрого бега. Грудь высоко вздымалась; морду собаки, словно туман, окутывало облако теплого дыхания.

Белая, а именно так он стал называть ее с той минуты, явилась самым прекрасным существом, которое Меченый когда либо встречал в своей жизни. И он не знал, как, впрочем, не знала и сама Белая, что ее дед по материнской линии был самым, что ни на есть, настоящим волком. Вероятно поэтому сердце Меченного заколотилось с бешеной силой, лишь только он почуял ее запах и увидел так близко. Голос крови и родства, пускай дальнего, дал о себе знать.

Меченый стоял с подветренной стороны на приличном расстоянии, поэтому Белая не учуяла незваного пришельца. К тому же, созерцание прекрасной незнакомки лишь в его воспоминаниях сохранилось как замедленное кино и тянулось почти вечность. В реальном же времени оно заняло несколько минут, по истечении которых на крыльце показался хозяин и, окликнув собаку, поставил миску с едой.

Инстинкт самосохранения, несмотря на предшествующее необычное поведение, сработал безукоризненно. С человеком, в отличие от собаки по прозвищу Белая, у волка ассоциация была однозначная – опасный враг, от которого нужно держаться как можно дальше. Поэтому ни секунды не раздумывая, Меченый, тихо попятившись, развернулся и через мгновение исчез среди сугробов и деревьев.

С тех пор он стал часто наведываться в эту сторону леса. Его тянуло сюда  с неодолимой силой. Ему снились глаза, мерещился голос, чудился запах Белой. Стараясь избавиться от этих миражей, несмотря на лютые морозы и непроходимый снег, на постоянное присутствие человека и находясь на безумно близком расстоянии от логова врага, он снова и снова приходил сюда, чтобы все сильнее и сильнее ощутить зависимость от этих черных глаз и притягательность запаха самки.