Семнадцать белых роз

Кристин Лестер

Семнадцать белых роз

1

Он снова принес ей розы. Потому что всегда так делал, если чувствовал за собой вину.

Огромный букет белых, чистых-чистых, словно первый снег, цветов заполнил все пространство рядом с ее рабочим столом. Он знал, что дарить. Это были ее любимые цветы.

Элли еще раз наклонила к себе пушистый бутон и втянула воздух. Хорошо пахнут, словно в райском саду. И в кабинете сразу расплылось такое удивительно-нежное благоухание, поглотившее даже многолетний запах канцелярской пыли. Конечно, ведь цветов так много… Он всегда дарил ей семнадцать роз. Особенно на дни рождения:

— Потому что, дорогая, ты для меня — всегда семнадцатилетняя!

— Да, — грустно отвечала она, — только теперь мне почти в два раза больше.

Элли больше не отмечала свои дни рождения, потому что кроме разочарований они ничего не приносили. Когда-то, много-много лет назад она была веселой юной девушкой, любившей шумные вечеринки у себя дома. В то время никто из ее друзей не задумывался над тем, сколько кому лет, потому что всем было хорошо друг с другом, а остальное не имело значения. И никто из ее небогатых друзей не дарил ей таких шикарных букетов почти через день… Зато в те годы она точно знала: ей всегда семнадцать Лет.

Ей было семнадцать — и в двадцать три, и в двадцать пять, и даже в двадцать семь. А сейчас, когда она начала встречаться с Сидом, ей почему-то резко стало тридцать. И его семнадцать роз всякий раз только напоминали об этом. А ведь это же очень неприятно: из юной школьницы за один год превратиться в тридцатилетнюю женщину. Но Сид был ее начальником и думал по-другому.

На столе радостно запиликал телефон, и Элли сняла трубку.

— Элли, милочка, — пропел голос ее главной конкурентки и недоброжелательницы Хелен. По стечению обстоятельств еще и непосредственной руководительницы. — Милая, ты когда сдашь мне рекламную статью? Верстка из-за тебя стоит. Ей-богу, такого нерасторопного корректора в нашем журнале еще не было!

— Через полчаса.

Хелен завизжала:

— Ты в своем уме? Ты понимаешь, что нашему отделу вкатят штраф?

— Через пятнадцать минут. — Элли судорожно искала на своем столе среди вороха листов нужную статью. — А, вот она! Оказывается, я ее уже вычитала. Просто забыла.

— Знаешь что! — Голос Хелен приблизился по своим интонациям к голосу гремучей змеи. — Ты можешь нюхать розы и балдеть от счастья в свободное от работы время. А сейчас не смей отвлекаться! Сдашь рекламу, получишь еще четыре статьи на правку. Они уже распечатаны на бумаге. Живо! Я жду тебя в своем кабинете!

Элли взяла рекламу, еще раз наклонилась над розами, глубоко вдохнула, закрыв глаза, и понесла листы Хелен.

Надо сказать, что Хелен была не такая уж кровопийца и тиранка, как про нее думали в журнале. Просто она была чуть эмоциональней, чем все остальные. А когда ты при этом являешься руководителем, это очень бросается в глаза. Она любила поскандалить по любому поводу, а еще очень сильно и очень тайно любила Сида.

В свою очередь, Элли тоже не была такой рассеянной и мечтательной, как про нее думали в журнале. Просто сейчас немного ушла в себя. Такое бывает. Когда тебе на днях исполняется тридцать, любимый изменяет направо и налево, карьерных перспектив нет, а отражение в зеркале вообще расстраивает с каждым днем все больше, можно стать рассеянной! И не только.

По коридору навстречу ей шел коммерческий директор журнала и редактор рекламного блока в одном лице — господин Сид Браунсвилл, мужчина в дорогом костюме, с лысеющей головой и ускользающим взглядом.

— Милая, тебе понравились мои розы? — спросил он у ковра под ногами.

— Очень. Спасибо. Пропусти, пожалуйста, меня Хелен сейчас убьет.

— Не убьет. Ты же со мной. А я как раз шел к тебе, обсудить субботний вечер.

— Ты про день рождения?

— Да. — Сид неопределенно махнул рукой и почему-то нахмурился. — Знаешь… тут такое дело…

Элли сразу все поняла. Ей стало противно. Даже тошно.

— Я тороплюсь. Давай обсудим все это после работы. Или в обед. — А сама поняла, что уже ничего не хочет обсуждать вообще.

— Ну… — Сид с облегчением выдохнул. — Тогда я пойду, закажу столик на завтра? А субботу мы перенесем. На понедельник, например.

— Отлично! — прокричала она на ходу, поднимая листы с текстом над головой и помахивая ими в воздухе, — отлично! Я всегда считала, что суббота и понедельник — это, в общем-то, идентичные дни. Конечно, перенесем!

Хелен вручила ей еще четыре довольно объемных статьи, сказала, что через полтора часа они должны быть вычитаны уже по два раза, то есть начисто. И она, Хелен, не хочет отвлекаться от работы, ее интересует только окончательный готовый вариант. Это означало, что Элли придется самой уговаривать дизайнеров выводить ей рекламные листы в промежуточной читке. Прелестно, если учесть, что этих «гениев» мог заставить работать только Сид, да и то только после основательной взбучки. Хелен они слушались с большой натугой, исключительно благодаря ее привычке громко орать, а Элли просто посылали куда подальше. Как и всех остальных, впрочем.

Элли вернулась в свой маленький кабинет. После увольнения Валентины, ее напарницы и подруги, весь рекламный блок лежал на ее хрупких плечах. С одной стороны, это было хорошо, потому что зарплату подняли вдвое, да и малюсенькое пространство их комнатки три на три метра не приходилось больше ни с кем делить. Но с другой — объем работы оказался настолько велик, а ее авторитет, по сравнению с авторитетом вздорной и темпераментной Валентины, настолько ничтожен, что Элли с каждым днем становилось все тяжелей выполнять свои обязанности. И, кажется, окружающие тоже так считали.

А тут еще Сид стал подкидывать поводы для ревности… И Хелен, на правах его бывшей любовницы и вполне настоящей подруги (все вокруг знали, что изредка они все-таки переходят грань дружбы), как с цепи сорвалась: сделала условия ее работы просто невыносимыми.

Нельзя заводить служебных романов. Нельзя заводить близких друзей на работе. Нельзя заводить отношения с женатыми мужчинами, особенно если они подкаблучники и жены вертят ими, как хотят. Нельзя быть такой доверчивой и мягкой. Нельзя… Элли вздохнула: список можно продолжать до бесконечности, и это будет длиннющий перечень нарушенных ею заповедей. Она слишком часто делала то, что «нельзя».

Когда рабочий день закончился и она получила пару взбучек от Хелен, усмирила капризы дизайнеров и уговорила Сида не устраивать ей никакого праздника, Элли поняла, что вымотана до последнего. Ей хотелось домой. Ей хотелось к маме с папой на берег озера. И ей хотелось просто обо всем забыть.

— Милая моя, — голос Сида был игрив, — у меня для тебя радостное сообщение.

— Какое?

— Ну-у, почему у тебя такой голос? Чем ты недовольна? Элли! У тебя завтра день рождения! Я бы на твоем месте радовался. Такой чудесный осенний…

— Сид, я не хочу праздников, мы же договорились.

— Ну как хочешь! — Голос Сида стал торжественно-фальшив. — Мы все тебя поздравим, а уж потом можешь либо устраивать корпоративную вечеринку, либо позорно уходить домой.

Она вздохнула, опустив голову.

— Это значит, что я просто обязана устроить праздник?

— Нет, что ты! Это твое право! — Еще больше фальши в голосе. — Хотя весь отдел этого ждет. Между прочим, целых тридцать пять человек!

— Я что же, не могу принадлежать себе даже в собственный день рождения? И не могу сделать то, что просит моя душа?

— Меньше патетики, дорогая. Ты должна сделать этот маленький реверанс в сторону своих коллег.

— Но, Сид, я же не президент, не губернатор штата, почему мой праздник становится достоянием общественности, а мои личные желания должны быть положены в жертву всем вам?

— Милая… — Сид обнял ее и провел ладонью по ее коротким светлым волосам. — Ты такая красивая сегодня. А завтра будешь еще лучше. Завтра пятница, последний рабочий день… — Его лицо снова стало лживым. — Я, правда, говорил тебе, что уеду…