Белая лебедь (СИ)

Эта история начинается с того, что Розалия Каллона надумала приобрести рабыню для личных нужд. Молодая и красивая Амеана, последняя невольница хозяйки, не так давно была найдена мертвой в саду. Никто не выяснял причин.

Приобретение рабыни для Розалии ее брат, Эдвард Антоний, хотел поручить своему управляющему в городском доме — Диогноту. Но темноволосая красавица Розалия возмутилась! По ее мнению, выбором домашнего личного раба необходимо было озаботиться самому. Для выполнения миссии знатная римлянка готова была посетить невольничий рынок возле храма Кастора и даже «тайные» лавки, в которых торговали особенным живым товаром.

Работорговцы считались первоклассными обманщиками, умело скрывая болезни и недостатки невольников, поэтому без сопровождения Диогнота было не обойтись. Управляющий Каллонов славился тем, что тщательно изучил трактат врача Руфа из Эфеса «О покупке рабов», в котором давались советы, каким образом обнаруживать те или иные хвори.

Одним взглядом окинув девок, представленных торговцами на Римском форуме, в самом центре города, сестра Эдварда Антония поняла, что здесь она не найдет нужного ей. Все невольницы были порядком зашуганы и потасканы, многие имели нездоровый вид, что не внушало желания купить их. Но Розалия не собиралась сдаваться, она была намерена вернуться домой с покупкой.

Эдвард Антоний пытался уговорить строптивую родственницу избежать посещения невольничьих торговых рядов, расположенных вдали от центральных улиц, но тщетно — Розалия вынудила брата отправиться и туда. Рабы — юноши и девушки, представленные в «тайных» лавках, предназначались не для солидных граждан Римской республики, а больше для публичных домов. Но сестру Эдварда Антония это не смутило, она внимательнейшим образом осмотрела каждую девицу, не желая признавать, что брат был прав — действительно, этот рынок не для высокопоставленных особ.

Розалия Каллона была сильно расстроена — она не хотела ждать, пока привезут новых рабов, ведь это могло произойти и через несколько недель, а имеющийся товар ее не устраивал.

К счастью, Диогнот поведал хозяевам информацию, которую припрятывал на крайний случай. Оказывается, рано утром в город прибыла партия невольников, которых пока не планировали выставлять на всеобщее обозрение, желая вначале распродать имеющийся товар. Возможно, увидев их, хозяйка обнаружит искомое и будет довольна. Эдвард Антоний осадил красноречивого помощника — не в его полномочиях рассуждать о довольстве госпожи, но процессия все же двинулась к нужному дому.

Хозяин рабов встретил гостей в плохом настроении — он был сильно занят распределением вновь поступивших невольников, но сменил гнев на милость сразу, как только понял, кто посетил его. Он лебезил перед сенатором и его сестрой, восхваляя их красоту, статность и дорогие одежды. И конечно же, рабовладелец согласился показать высоким гостям новый товар, еще не виденный никем из потенциальных покупателей.

Не снимая руки с локтя брата, Розалия обошла стоящие на заднем дворе торговца клетки. Рабы были измучены дальней дорогой. Одни, обессиленные, лежали вповалку, едва прикрытые туниками. Другие стояли, вцепившись в прутья клетей, ожидая своей участи, бросая обреченные взгляды по сторонам. Так как благородные господа не могли увидеть товар лицом, рабовладелец с кнутом зашел в вольеры. Несколько резких ударов по застывшим фигурам, и дрожащие, ослабевшие, они все встали в полный рост.

— Кто интересует вас, господа? Мужи или девы? Крепкие или стройные? Взрослые или юные? В доме сейчас отмывают нескольких прелестных мальчиков! — торговец очень хотел угодить покупателям. Успешная сделка станет огромным шагом в его карьере — помощь столь важным особам позволит взлететь намного выше.

Сестра сенатора промолчала. У нее не было никакого желания разговаривать со столь низким человеком. Эдвард Антоний также был нем. Диогнот ответил за обоих.

— Деву господа ищут, милейший. Покажи нам рабынь. Брачного возраста.

Торговец громко крикнул на невольников, приказывая мужчинам и старикам лечь и не маячить, а девушкам стоять, получше демонстрируя себя. Те держались стоически, хотя и пошатываясь. Грязные немытые волосы, свисая спутанными паклями, закрывали покрытые пылью лица, так что невозможно было толком разглядеть черт.

Розалия, не отпуская руки Эдварда Антония, подошла чуть ближе к одной из клеток, рассматривая товар, а хозяин рабов хлестко ударил по спинам девушек, чтобы те больше старались, демонстрируя себя.

В первой клетке Каллона не нашла никого, достойного ее дома, как и во второй, и в третьей. Раздосадованный хозяин, понимая это, ударил плетью по толпе во второй клети так, что одна из рабынь пронзительно закричала, падая на колени и еле слышно умоляя богов о скорейшей смерти.

— Уродливые какие-то невольницы у тебя, — недовольно заявила Розалия. Выражение ее лица было брезгливым, представительнице высокого рода не терпелось поскорее покинуть это грязное место, посещение которого так и не принесло результатов, а время было потрачено зря. — И дохлые.

— K??? ?? ???????? ??? ???????????? (греч. — против фактов нет аргументов), — услышала госпожа речь на греческом откуда-то из недр третьей клетки. Женский голос был хриплым, и вслед за пословицей прозвучал долгий грудной кашель, говорящий о том, что болезнь находится в запущенной стадии.

— Кто это сказал? — Розалия Каллона заинтересовалась. — Выйди к нам, дай посмотреть на тебя, — ответом ей был еще один приступ кашля в грязной толпе.

Нетерпеливый торговец, обозленный тем, что так и не смог угодить важным клиентам, с ожесточением начал бить хлыстом по скопищу рабов.

— Бесполезные твари! Когда госпожа обращается, вы обязаны сразу выполнять любое ее желание!

— Хватит! — Эдвард Антоний остановил работорговца жестким окриком. — Раз моя сестра проявила интерес к одной из твоих вещей, возможно, мы купим ее, а ты портишь товарный вид, добавляя лишних проблем моему управляющему.

Торговец испугался своего поступка — он упал на колени посреди грязной клети, кланяясь представителям знати и умоляя простить его.

— Госпожа, господин, милостиво прошу во имя богини милосердия Клеменции не гневаться. Демон попутал.

Но Розалию Каллону больше волновали не его стенания, а та, кто все же изрекла мудрую пословицу.

— Хватить причитать, как нанятая за два денария плакальщица, — презрительно окидывая взглядом собеседника, обратилась она к работорговцу, — лучше приведи ту, что посмела вести со мной речь!

Хозяин лавки резво вскочил с колен и бросился в немытую толпу, чтобы, потратив на поиск некоторое время, за руку вытащить на глаза богов и высокопоставленных господ облаченную в разорванный балахон фигуру.

— Вот она! Та, что заговорила без спросу! — и, вытащив рабыню из клетки, швырнул ее к ногам Диогнота в некотором отдалении от Эдварда Антония и его сестры — невольница могла быть заразной.

Бледное лицо, выглядывающее из массы спутанных волос, запавшие глаза, худые руки, одна из которых судорожно сжимала края рванины на шее, а другая прикрывала кашляющий рот. Выглядела невольница совсем не впечатляюще, больше отталкивающе, но Розалия Каллона даже соизволила подойти на шаг ближе, чтобы лучше изучить товар.

— Ты знаешь всего одну греческую пословицу? — сестра сенатора спросила на греческом же, уверенная, что раба понимает основной язык Рима — латинский, ведь как иначе она бы смогла правильно подобрать нужное по смыслу изречение.

— Нет, госпожа. Не одну, — голос был сиплым, но произношение идеальным для неотесанной рабыни. Вероятно, она просто была родом из Греции, что очень ценилось среди италийской знати, или же превосходно обучена греческому языку вслед за родным латинским. Розалия Каллона понимала, что последний вариант менее вероятен, но решила уточнить.

— Ты образованна? И откуда родом? — спросила благородная римлянка, но невольница, не отвечая на вопрос, лишь закрыла слезящиеся глаза. — Говори же!

Рядом звонко щелкнул о землю хлыст работорговца, намекающий его собственности, что лучше бы ей самой заговорить подобру-поздорову.