«Narcisse Noir / Чёрный Нарцисс» (СИ)

- Точнее, до тех пор, пока на вас открыто не станут показывать пальцем, называя содомитом, и в один прекрасный день на вашем пороге не появится пристав, посланный кардиналом для выяснения обстоятельств. Вы знаете, какое наказание во Франции грозит мужеложцам. Всё решает кошелёк, однако будет ли у вас тот, кто захочет вас выручить?

- Мне не хватает духу сказать об этом ему!

- Однако, у вас хватало духу столь цинично обращаться с его любовью, - довольно грубо ответил Марисэ и отвернулся, глядя в окно, за которым цвели гладиолусы, и совершенно не обращая внимания на блеснувшие в глазах любовника слёзы.

- Вы не имеете права так говорить! Вы ничего не знаете! – окончательно теряя самообладание, Беранже вскочил с кушетки, на которой сидел, - Ваша собственная жизнь - это тёмный лес! Вы каким-то необычайным образом являетесь герцогом ангулемским, имеете свои поместья, и ещё три графства, помимо герцогства! Вы - японец, но вам принадлежит то, чем правили на протяжении веков Валуа и Бурбоны, наследники благородной французской крови! А кто вы, и кем была ваша мать? В парижских салонах, знаете ли, я видывал немало женщин из вашей страны.

Произнеся это, Беранже резко развернулся, намереваясь уйти прочь. Он сразу понял, что позволил себе слишком вольное обращение, но было поздно – глаза Марисэ сузились, и сверкнули недобрым пламенем, и, подобно гепарду, он одним прыжком оказался рядом и схватил его за руку.

- Навряд ли вы отдаёте отчёт своим словам, - прошипел разгневанный Лебедь в лицо Гийому, - И не знаете, с кем разговариваете. Иначе…

Беранже опустил глаза, и вдруг увидел, что во второй руке Марисэ сжимает длинную тонкую саблю. Откуда она возникла, и когда Марисэ успел схватить её, Билл понять не мог, и только испуганно смотрел, то на неё, то в глаза побледневшему от гнева возлюбленному.

- Я – наследник Хризантемового трона, - отпустив Гийома, Марисэ отвернулся и отбросил саблю в сторону, - эта катана принадлежала Императору Накамикадо.

- Вы – император Японии? – Гийома била сильная дрожь, и он не мог подобрать подходящих в таком случае слов.

Чёрный Лебедь подошёл к двери, которая вела во внутренний сад, и открыв её, жестом пригласил Беранже следовать за собой. Биллу тяжело было сдвинуться с места после всего, что произошло всего минуту назад, но он вынужден был повиноваться.

- Мог бы им быть.

- Я ничего не знаю о Японии. Это государство почти не ведёт внешней торговли, не допускает в страну европейских послов…

- Это всё политика Сёгуната!** Это они казнили португальских послов и тысячи христиан семьдесят пять лет тому назад, запретив входить в наши порты иностранным кораблям. Как видите, и представителей императорской семьи не особо жалуют, - иронично изрёк Марисэ, и расположился на мраморной скамье, возле высокого кипариса, - Присядьте.

- Простите меня, - тихо произнёс Гийом, - Я не хотел вас оскорбить…

- И вы простите меня. Иногда я забываю о том, что для каждого его горе является самым великим.

Марисэ взял руку холодную, дрожащую руку Гийома и поднёс её к губам, после чего подсел ближе и крепко обнял павшего духом Нарцисса.

- Императора Накамикадо Сёгунат признавал лишь потому, что он был лоялен ко всем их нововведениям и не жалел казны для расточительных планов Токугава Йосимунэ, который тогда был сёгуном, а соответственно, обладал фактической властью. Вы, наверное, не знаете, что монархия правит Японией лишь формально, тогда как на самом деле бразды правления находятся в руках Сёгуната. Несколько линий постоянно переплетаются, пытаясь вырвать власть друг у друга, и это печальное обстоятельство оказывает влияние на всю страну, раздираемую на части разбойниками. Это бывшие самураи, которые оказались ненужными, поскольку воевать больше не с кем. Следующий преемник трона не стал любимцем Сёгуната, и умер в тридцатилетнем возрасте от неизвестной болезни. Так говорили народу, но на самом деле весь дворец знал, что его отравили. Мой отец также не был настроен мириться с правящей властью, и Токугава-но Мунэкацу нанял в Эдо тринадцать ронинов, наёмных убийц, чтобы убить меня. Мне только исполнилось семь лет.

Марисэ говорил очень тихо, и Гийом вдруг заметил, что никаких других окон во двор не выходит – только двери и окна покоев Чёрного Лебедя, тогда он взглянул вверх, и подумал о том, что на крыше все разговоры должны быть хорошо слышны. Японец, будто улавливая его мысли, поспешил его успокоить.

- Вы слышали что-нибудь о чрезвычайном карауле?

- Вроде того, что охраняет Его Величество в ночные часы?

- Да, - усмехнулся Марисэ, - на крыше всегда стоит четверо таких солдат, и к ограде, что окружает проём в этот двор, невозможно подойти из-за двойной решётки и стены из стекла.

- И что же произошло дальше? – любопытство Гийома брало верх, - Как вы оказались здесь?

- Отец устроил всё так, что все решили, будто меня похитили неизвестные и, впоследствии, убили. Даже моей матери он не открыл правды. Она пыталась отравиться, но её спасла служанка… а потом…

- О, ужас! Но неужели он не мог сказать ей?

- Не мог. Вдруг бы ещё кто-нибудь узнал обо мне. Если бы глаза матери убитого сына светились спокойствием, кто бы поверил в его смерть?

- И она до сих пор не знает, что вы целы и невредимы?! – громко воскликнул Гийом, не пытаясь более сдерживать своих эмоций.

Но Чёрный Лебедь, печально улыбнувшись, приложил палец к его губам.

- Тише, тише… ей это не нужно.

- Ах, простите… Марисэ, простите. Она уже… ушла?

- Нет, - покачал головой герцог, и ответил спокойно: - Она сошла с ума.

- Боже мой…

Беранже смотрел в глаза Чёрного Лебедя, пытаясь прочитать в них хотя бы несколько понятных, при подобных обстоятельствах, мыслей. Этих мыслей было много, но что мог прочитать провансалец, когда они были написаны на неизвестном ему языке? Сами же глаза герцога-императора даже не увлажнились, а на лице была всё та же застывшая полуулыбка.

- Я слишком увлёкся, Гийом. Простите меня.

- Что вы такое говорите… - опустившись со скамьи вниз, Беранже обвил руками колени Марисэ, кладя на них голову, и целуя его руки, - Я до сих пор ни разу не написал своей матери.

- Ах, как бы я хотел быть на вашем месте, - пропуская сквозь пальцы шелковистые волосы Билла, вздохнул Марисэ, - Вам письмо домой не стоит жизни. Хотя бы ради меня напишите вашим родителям, - ощущая на руке своей тёплые капли, молвил Марисэ.

- У вас, вероятно, совсем другое имя? Здесь вас знают, как Марисэ, и величают Чёрным Лебедем в творческих кругах…

- Да. Но я не хочу, чтобы меня им называли.

- Как она называла вас? – подняв влажные, раскрасневшиеся глаза, прошептал Гийом, - пожалуйста…

- Мийави.

- Что это означает?

- Красота, изящность.

- Могу ли я вас называть этим именем наедине, Ваше Императорское Величество? – без доли иронии спросил Беранже, всё так же сидящий в ногах своего принца.

- О? А ведь совсем недавно кое-кто высказывал сомнения по поводу моего происхождения, - улыбнулся Марисэ, стирая мокрые дорожки с порозовевших щёк Гийома, - Конечно же, можете.

- Кое-кто не знал ничего, - укоризненно произнёс Гийом, - Но вы так и не рассказали, как оказались здесь.

- Очень просто. Мой отец не выполнял одно из главнейших требований Сёгуната – вёл активную переписку с европейскими монархами, в том числе с королём Франции, и кайзером Фридрихом Вильгельмом II. Меня тайно вывезли на голландском корабле, отплывавшем ночью из Нагасаки. В большом ящике с шелками я провёл несколько месяцев, прежде чем меня доставили ко двору кайзера, в Потсдам, где я провёл около десяти лет. Я привык к тому месту, мне там даже стало нравиться, когда в один зимний вечер ко мне явился человек с посланием от моего отца, в котором говорилось, что я должен немедленно отбыть во Францию ко двору Людовика XV, где мне будет формально дарован титул герцога ангулемского, и несколько графств будут закреплены за мною официально. Кстати, - поднимая с колен Гийома, Марисэ улыбнулся дружелюбно, и усадил его рядом, - ваши информаторы недосчитались ещё четырёх небольших графств, когда сказали вам, что у меня их всего три.