Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)

— Я не хочу перепугать там народ, — объяснил он Роджеру, — явившись с вооруженным отрядом среди ночи. Лучше объявить о нашем деле днем, дать день и ночь мужчинам, чтобы приготовиться к отъезду.

Он остановился и тяжело закашлял, мучительно сотрясаясь всем телом.

Мне не нравился ни вид Джейми, ни эти звуки. На его лице горели пятна, и когда он подошел к костру, чтобы взять миску с едой, я могла слышать слабые шипящие хрипы в его дыхании. Большинство мужчин были в подобном состоянии. Красные носы и кашель были обычным делом, и огонь часто трещал и шипел, когда кто-нибудь откашливался и плевал в него.

Мне хотелось бы уложить Джейми в кровать с горячим камнем, приложенным к его ступням, с горчичником на груди и отваром мяты с листьями эфедры для питья. Поскольку потребовались бы пара пушек, ножные кандалы и несколько вооруженных мужчин, чтобы уложить и удержать его там, я удовольствовалась тем, что выловила ковшом побольше тушеного мяса и плюхнула варево в его миску.

— Эвальд, — хрипло позвал Джейми одного из Мюллеров, потом остановился и закашлялся с таким звуком, словно разрывали фланелевую ткань. — Эвальд, возьми Пола и принесите побольше дров для костра. Ночь будет холодной.

Она уже была холодной. Мужчины стояли так близко к огню, что полы их пальто подпалились, а носки башмаков воняли горелой кожей. На моих коленях и бедрах почти образовались пузыри, потому что, раздавая тушеное мясо, мне пришлось близко стоять возле огня. Моя задняя сторона, наоборот, заледенела, несмотря на старые брюки, которые я надела под юбки — как для тепла, так и для предотвращения натирания от седла. Дикая местность Каролины не годилась для дамского седла.

Наполнив последнюю миску, я развернулась спиной к костру, чтобы съесть свою порцию, с благодарностью подставляя огню мою замороженную задницу.

— Не плохо, да, мэм? — Джимми Робертсон, который приготовил тушеное мясо, поглядел на меня, напрашиваясь на комплимент.

— Прекрасно, — уверила я его. — Восхитительно!

Действительно еда была горячей, а я был голодна. Этот факт и плюс то, что я не должна была готовить сама, придало искренности моим словам, и он, удовлетворенный, удалился.

Я ела медленно, наслаждаясь теплом деревянной миски в моих замерзших руках, так же как и уютной теплотой пищи в моем желудке. Какофония отхаркиваний и плевков сзади, нисколько не ослабило временного чувства удовольствия, порожденного горячей едой и перспективой отдыха после долгого дня, проведенного в седле. Даже вид леса вокруг меня, холодного и черного под светом звезд, не смог испортить мне настроения.

Из моего носа начало бежать довольно сильно, но я надеялась, что это явилось следствием поедания горячей пищи. Я на пробу сглотнула, нет, никаких признаков ангины не было, так же как и шумов в груди. Джейми дышал шумно, он закончил есть и стоял рядом со мной, грея спину от костра.

— Все в порядке, сассенах? — хрипло спросил он.

— Только вазомоторный ринит, — сказала я, сморкаясь в платочек.

— Где? — он бросил подозрительный взгляд на деревья.

— Что… О, я имела в виду, что у меня бежит из носа, но гриппа нет.

— О, да? Это хорошо. У меня тоже, — добавил он и чихнул три раза подряд. Он вручил мне свою пустую миску и использовал обе руки, чтобы высморкаться с ужасным звуком. Я немного вздрогнула, увидев его мокрые пламенеющие ноздри. В седельной сумке у меня было немного медвежьего жира с камфорным маслом, но я была уверена: он не позволит мне натирать его на глазах у всех.

— Ты уверен, что нам не нужно спешить? — спросила я, наблюдая за ним. — Джорди говорит, что деревня недалеко, и есть что-то вроде дороги.

Я знала его ответ; он не тот человек, который станет менять стратегию ради личного комфорта. Кроме того, лагерь уже разбит, и горит хороший костер. Однако, не считая моей тоски по теплой чистой постели — скажем, любой постели — мне было все равно. Я только беспокоилась за Джейми; в его дыхании я слышала сильные хрипящие звуки, и это беспокоило меня.

Он понимал, о чем я думала. Он улыбнулся, убирая промокший платок назад в рукав.

— Со мной все в порядке, сассенах, — сказал он. — Это просто небольшая простуда. Я бывал в гораздо худшем состоянии много раз.

Пол Мюллер положил в костер другое бревно; большие головни в огне разломились и взметнули шумное пламя, заставив нас отступить, спасаясь от снопа искр. Хорошо подогретая к этому времени сзади, я повернулась лицом к костру. Джейми остался стоять спиной к огню, с немного хмурым видом рассматривая растущие тени леса.

Но вот его хмурый взгляд исчез, и я повернулась, чтобы увидеть двух мужчин, вышедших из леса и отряхивающих иглы и кусочки коры с одежды. Джек Паркер и новый мужчина — я еще не знала его имени, но он явно иммигрировал совсем недавно откуда-то из-под Глазго, судя по его акценту.

— Все спокойно, сэр, — сказал Паркер, касаясь шляпы в кратком салюте. — Хотя холодно, как в богадельне.

— Да. Я не чувствую свой член с самого обеда, — вмешался уроженец Глазго, гримасничая и потирая руки, когда подошел к костру. — Может его уже нет!

— Я понимаю тебя, человек, — сказал Джейми, усмехаясь. — Я пошел помочиться недавно и не мог найти его.

Он развернулся, не обращая внимания на смех, и пошел проверить лошадей, держа миску со второй порцией тушеного мяса.

Другие мужчины уже расстилали свои одеяла, обсуждая, как лучше спать головой к огню или ногами.

— Вы сожжете подошвы, — спорил Эван Линдсей. — Видите? Сжег деревянные гвозди, и что получилось!

Он выставил большую ногу, показывая башмак, обвязанный бечевкой, чтобы держать подошву. Кожаные подошвы и каблуки иногда пришивались к верху обуви, но чаще крепились с помощью маленьких деревянных колышек или кусочков кожи, которые склеивались сосновой смолой. Смола был особенно огнеопасна; мне приходилось видеть, как сноп искр вылетал из подошв мужчин, которые спали ногами к огню, когда она воспламенялась от жара.

— Лучше, чем сжечь волосы! — спорил Ронни Синклер.

— Не думаю, что Линдсеи могут об этом особо беспокоиться, — Кенни усмехнулся старшему брату и стащил вязаную шапку с лысеющей головы.

— Да, головой к огню, — согласился Мурдо. — Если заморозить скальп, то это перейдет на печень, и тогда ты мертвец.

Мурдо трепетно относился к своему скальпу, никогда не оставлял его обнаженным и всегда надевал на голову или вязанный ночной колпак, или необычную шапку из меха опоссума, лихо украшенную мехом скунса. Он с завистью поглядел на Роджера, густые черные волосы которого были связаны кожаным шнурком.

— МакКензи нет нужды беспокоиться, он покрыт мехом, как медведь.

Роджер ухмыльнулся в ответ. Как и все остальные он перестал бриться, как только мы покинули Ридж, и теперь восемь дней спустя, густая черная поросль на его лице придавала ему свирепый медвежий вид. Мне пришло в голову, что густая борода, несомненно, держала лицо теплым холодными ночами, как эта, и я спрятала свой голый и уязвимый подбородок в складки шали.

Вернувшись от лошадей как раз вовремя, чтобы услышать это, Джейми рассмеялся также, закончив смех кашлем. Эван подождал, когда кашель прекратиться.

— Что скажешь, Мак Дубх? Головы или хвосты?

Джейми вытер рот рукавом и улыбнулся. Заросший, как и остальные, он походил на настоящего викинга, огонь мерцал красным, золотым и серебряным цветом в его бороде и распущенных волосах.

— Не проблема, парни, — сказал он. — Мне будет достаточно жарко, независимо, как я лягу.

Он кивнул головой в мою сторону, и раздался всеобщий смех, разбавленный слегка грубоватыми замечаниями на шотландском и гэльском языках.

Один или два новичка посмотрели на меня с инстинктивным интересом, который быстро пропал при взгляде на высоту и ширину Джейми и его свирепый вид. Я встретила взгляд одного мужчины и улыбнулась ему; он выглядел смущенным, но улыбнулся в ответ, застенчиво наклонив голову.

Как, черт возьми, Джейми делал это? Одно замечание, грубая шутка, и он заявил при всех свои права на меня, освободил меня от проявлений нежелательного интереса и утвердил свое положение лидера.