КИНФ, БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ПЕРВАЯ: ПЛЕЯДА ЭШЕБИИ (СИ)

- А Сильфы? – не унимался Тиерн. – Они говорили, что ваш Орден бессилен против них.

Незнакомец недовольно поморщился:

- Это правда. Я не знаю, в чем секрет их силы. Думаю, господину он известен. Думаю, он был известен и Ордену, но с течением веков мы утеряли разгадку. Я не могу убить Сильфа, и, прикоснувшись к их странной Чистоте, я становлюсь слабым.

- Слабым?! Чушь! Вот они все спят! Поди и убей любого из них, и никто…

- Глупец! Убить и стать жертвой Равновеса?

- Что?

- Не убеждай меня, что с вами нет Равновеса; я слышу его, я чувствую его страдание и отречение от чистоты Сильфа. Но здесь его нет; значит, он ушел с другими в лес… Ты хоть знаешь о силе Равновеса?

- Я никогда не слышал даже о таких существах, – ответил Тиерн.

- То-то ты так глуп. Равновес – это почти брат Бога! Он может поразить тебя единым словом, даже если ты находишься в сотнях стран от него, даже если он не знает тебя, даже если он никогда тебя не видел! Если бы я сейчас, следуя твоему совету, поперерезал бы всех до единого Сильфов, и тебя, не оставив за собой ни единого свидетеля, никого, кто мог бы меня уличить и указать на меня пальцем, он все равно убил бы меня. Поутру они вернутся, все, кто ушел вечером, и Равновес с ними. Если б он увидел своих Сильфов мертвыми, он бы просто проклял того, кто это сделал, и его проклятье достигло бы меня, где бы я ни был.

Кроме того, ты знаешь, что такое Сильф? О, это не просто дух, безмятежный, кроткий и справедливый. Сильфы поклоняются стихиям и металлам, и те их защищают. А если б меня проклял умирающий Сильф? Бр-р! Представь, что он поклонялся б огню… да и воде – не все ли равно? Утонуть так же неприятно, как и сгореть…

- И вы противостоите столько лет таким силам? – поразился Тиерн. Незнакомец кивнул:

- О, да. И весьма успешно. Добрых сил в этом мире предостаточно, они могущественны, но они ничего не могут сделать с нами, даже не смотря на то, что мы – слабее. А значит, ничего дурного и дальше с нами не случится. Ну, так ты согласен? Поверь мне, такой шанс выпадает не каждому и не каждый день.

- И что… что я должен сделать?

- Ничего; сейчас – ничего. Я просто отмечу тебя синей ящерицей, и ты будешь ждать приказаний, как и всякий послушник. Я знаю, ты занимаешь высокое место при дворе, так что твоя миссия будет очень ответственна. Думаю, даже сам господин будет говорить тебе, что нужно делать. В награду ты можешь забрать себе те золотые вещи, что так приглянулись тебе в подземелье.

- Что?! Все?!

- Все, сколько сможешь унести. Но обещаю тебе, что пройдет немного времени, и этот золотой стул, что так пленил твое воображение, потеряет для тебя всякую ценность в сравнении с истинными нашими ценностями, и ты, наверное, даже будешь использовать его по назначению.

Тиерна колотило; все эти вещи, что говорил ему незнакомец – они волновали его душу и смущали разум, готовый улететь в небытие. Он жаждал этого! О, как он этого жаждал! Тайная власть и безнаказанность – вот что влекло его в Ордене. Служить господину? Да ради всех Богов Пакефиды! За такую плату…

- Теперь слушай меня, – горячо зашептал собеседник. – Сильфы возвращаются! Я чувствую их; через некоторое время они попробуют избавиться от тебя своим излюбленным способом – опоят тебя отваром, от которого ты должен будешь забыть все, что связано с ними. Думаю, они и Ордену нашему подлили свою отраву, иначе как объяснить то, что ни один из послушников не помнит о слабом месте Сильфов – а оно должно бы быть, я тебя уверяю! Так ты должен сохранить свою память; ни к чему нам человек, который забудет все о подземелье и вместе с этим утеряет те знания и все то, что приобрел там. Без этой крупинки памяти ты нам бесполезен; ну, разве что тебя еще разок швырнут в подземелье, и ты проделаешь этот же путь.

Словом, я дам тебе свой отвар. Не бойся, он безвреден, я даже сам отопью первый из твоего бокала. После ты сможешь спокойно выпить то, что дадут тебе Сильфы.

- Я не верю тебе! – взвился Тиерн. – Ты, наверное, просто хочешь отравить меня?!

- Глупец! – рявкнул незнакомец, теряя терпение. – И отчего ты так нужен нам..? Если я опою тебя отравой, и придет твой Равновес… Он уничтожит меня за тебя, потому что ты под его защитой. Ну же! Решайся; не то я уйду, и ты останешься простым человеком, когда Сильфы сотрут твою память. И ты не только не получишь свой стул – ты даже не вспомнишь никогда, что его видел. Ну?!

Тиерн зажмурился и протянул руку. Теплая фляжка легла в его ладонь, и он, все так же, не открывая глаз, торопливо сорвал с неё колпачок и сделал приличный глоток, совершенно позабыв что можно бы и незнакомцу предложить отпить, как он то обещал.

Зелье пролилось в его живот подобно змее, проникающей в свою нору. Оно было совершенно безвкусное, словно Тиерн не жидкость пил, а и в самом деле проглотил змею. И оно было… плотным. Оно не катилось камельками, не текло ручьем – оно именно ползло, растянувшись от губ до самого желудка, и Тиерну казалось, что он слышит, как что-то двигается внутри него…

- Вот и славно, – одобрил незнакомец, наблюдая за ним. Сам он отпил из этой же фляги совершенно спокойно, словно это была простая вода. – Ну, и как ощущения?

Тиерн, утерев со лба бисеринки пота, прислушался к себе. Ничего. Ни нездорового возбуждения, ни внезапной слабости, как это бывает, когда некто использует яд. Только в животе тяжело и тепло, словно там и в самом деле притаился какой-то зверь, скатавшись в клубок.

- Ну… – нерешительно протянул он, и незнакомец не стал его дослушивать.

- Теперь ты готов, – произнес он, поднимаясь. – Сейчас они придут сюда, и разбудят твоего Орлиста. После, когда они оставят тебя, возвращайся в Мунивер.

Незнакомец осторожно, словно боясь попортить прическу, надел капюшон и тихо ступил назад, растворяясь в предрассветном тумане. Тиерн вдруг остался один; не было слышно ни незнакомца, ни Сильфов. Только утренняя капель выбивала звонкую дробь по снежной грубой корке да несмело переговаривались птицы. Зед побледнел, и за его тяжким диском угадывался Торн – дело шло к утру.

Тиерна колотило, словно в ознобе, и он не знал, от зелья ли это или от страха. Он не мог успокоиться и метался. Натянув на голову одеяло, он сбился в комочек, подтянув колени к голове, зарылся поглубже в сухую теплую траву. От дыхания его под одеялом стало тепло, даже жарко, но он не хотел даже выглядывать наружу. Он боялся; он боялся мира, что окружал его – оказывается, он ничего не знал о нем!

«Все будет хорошо, все будет хорошо», – уговаривал он себя, и тепло окутывало его и убаюкивало. А таинственный зверь в его животе таял, превращаясь в воду, и не было уже так тяжело и страшно…

Должно быть, он вновь задремал, потому что Орлисту пришлось достаточно сильно потрясти его за плечо прежде, чем Тиерн открыл глаза.

- Ну, и выкинул ты штуку! – Орлист, кажется, порядком волновался, руки его тряслись. – Что за беда заставила тебя лечь спать в снег? Ты мог бы замерзнуть.

«Не мог», – мысленно возразил Тиерн, ощущая, как неведомый зверь в его животе заворочался.

В руках Орлиста была фляжка – и Тиерн сразу понял, что там. То самое зелье, что отнимет у него память – Орлист торопился опоить его. Отчего? Потому что песня певцов, ликующая и радостная, слышалась совсем рядом. Их охота подошла к концу, и скоро на поляне появится тот, кого называют Предателем. И Орлист не хотел бы, чтобы Тиерн его увидел. Интересно, отчего?

- Выпей это, согреешься, – поспешно предложил Орлист, протянув настой Тиерну. То послушно взял его фляжку – пальцы Орлиста были очень холодны, он сам замерз намного больше, чем Тиерн, – и послушно сделал глоток. Зверек в животе Тиерна сделал прыжок и ловко накрыл этот маленький глоток – Тиерна чуть не вырвало, он побледнел и торопливо сунул флягу Орлисту в руки.

- Вот так, – с удовлетворением в голосе произнес Орлист. – Теперь иди в мою палатку, погрейся.

Песня была слышна совсем рядом, почти за ближайшей опушкой, и Тиерну показалось, что неясное и непонятное зарево поднимается над неподвижными вершинами деревьев, словно солнце встает прямо из земли, словно оно спало прямо в низинке, на прошлогодней траве, выступившей из-под снега…