Закат в раю. Часть 2

Летиция заподозрила, что Мило причастен к исчезновению Лютера, и заболела от горя. Потрясенный ее болезнью, Мило ничего не сказал Максу об увлечении жены простым полевым рабочим, а сам Макс по иронии судьбы в то время был полностью поглощен мыслями о Катэлине Хейл и ни о чем не догадывался.

Поначалу Мило полагал, что легко сумеет воспользоваться ее тайной, но очень скоро понял, что занять место Лютера ему не суждено — Летиция ясно дала понять ему, что скорее расскажет Максу о Лютере, чем согласится иметь какие-либо отношения с Мило. Очень скоро она забросила домашние дела, начала много пить и вставала с постели только после полудня. С Мило она говорила теперь не иначе как с горечью в голосе, и он никогда больше не видел ее сияющей улыбки.

Меланхолично раздумывая о прошлом, Мило подъехал к воротам Уиллоуби, и еще издалека до его слуха донеслись стоны и свирепые крики. Еще не добравшись до конюшни, Мило понял, что происходит — Макс избивал Элиаса.

— Признайся, что это ты разболтал о семенах! Признавайся! — ревел Макс, колотя его по спине бамбуковой палкой. Рубаха Элиаса была изодрана в клочья, тело покрыто потом и кровью.

— Я их даже не видел, хозяин! Клянусь, я ничего не видел!

— Врешь, скотина! — Макс ударил его и попал палкой по левой щеке. Элиас, крича от боли, рухнул на Землю, а Макс продолжал яростно избивать его. В этом шуме никто не обратил внимания на то, что Летиция вернулась домой.

— Макс! Боже мой, что ты делаешь? — воскликнула она, выпрыгивая из коляски.

— Мне нужна правда! Говори, или, клянусь, я всю душу из тебя вышибу! — ревел Макс. Он продолжал нещадно молотить Элиаса и даже не взглянул в сторону жены.

— Я не знаю, кто взял семена! Я из Эдема никого не видел, клянусь, хозяин! Пожалуйста, не надо! — рыдал Элиас, съежившись и закрыв голову руками.

— Никто не знал, что они здесь. Никто! — проревел Макс и вновь замахнулся палкой. Летиция, подбежав к мужу, схватила его за руку.

— Ты совсем спятил? — пронзительно крикнула она. — Перестань! Варвар!

Разъяренный Макс, с багровым и совершенно мокрым от пота лицом, повернулся к жене. В уголках его рта Летиция заметила пузырьки пены.

— А ты держись отсюда подальше, Летиция!

— Я не допущу, чтобы ты бил рабочих! Неудивительно, что весь город считает тебя извергом! — закричала она.

Упоминание о городских сплетнях неожиданно привело Макса в бешенство: он полностью потерял голову и яростно замахнулся палкой на жену. Летиция в ужасе отпрянула, но в этот момент между ними встал Мило Джефферсон.

— Идите домой, мистрис Летиция, — спокойно сказал он.

Летиция удивленно посмотрела на Мило, бросила полный презрения взгляд на мужа и, гордо выпрямившись, вышла из конюшни. Несколько томительных секунд Макс хмуро смотрел на Мило, потом, с ненавистью — на Элиаса, затем со злобой отшвырнул палку и, пробормотав под нос мерзкое ругательство, пошел вслед за женой.

Дойдя до веранды, Летиция повернулась к мужу:

— О каких семенах идет речь?

— Не важно, — огрызнулся Макс. Он уже немного пришел в себя, дышал спокойнее, и лицо его больше не напоминало лицо человека, которого вот-вот хватит удар. Заглянув на минуту в дом, он вышел оттуда с бутылкой рома, налил себе полный стакан, жадно выпил его залпом, тут же налил второй и отошел к краю веранды. Тем временем Летиция размышляла обо всем, что услышала.

— Ты обвинял Элиаса в том, что он что-то рассказал о семенах Саулу и Ною. Это ведь канаки Джордана Хейла, верно?

Макс кивнул, налил себе стакан рома и грузно повалился в кресло.

На лице мужа Летиция явственно читала яростную работу его почти уже безумного мозга. Подойдя к двери, ведущей в дом, она позвала горничную, велела взять йод, бинты и отправила ее к Элиасу. Затем она вновь повернулась к мужу:

— Что происходит, Макс? Я никогда не поверила бы, что ты способен на такую жестокость. И потом, ты же сам знаешь, что Элиас не мог обмануть твоего доверия. Он работает у нас много лет.

— Я знаю, что он кому-то проболтался о семенах, — повышая голос, ответил Макс. — Никто не знал о них, и все же их украли!

Летиция никогда не занималась сельским хозяйством, но за долгие годы все же приобрела некоторые познания и сейчас понимала, что семена могут быть нужны тому, кто только начинает выращивать тростник. Она внезапно вспомнила рассказ Гэби о пропаже семян, заказанных в Ингхэме, и разрозненные до того кусочки мозаики внезапно сложились в ее уме в единую картину.

— Ты украл семена у Джордана Хейла, ведь так? Он как-то узнал об этом и забрал их. Верно? — воскликнула Летиция.

Макс злобно посмотрел на жену и ничего не ответил.

— Значит, ты до полусмерти избил несчастного Элиаса… только за то, что семена, которые ты украл, вернулись к законному владельцу?! — продолжала Летиция, качая головой. Казалось, она сама еще до конца не верила в свою догадку и была совершенно потрясена, до каких грязных приемов смог опуститься Макс. — Как же ты низок!

— Не лезь в мои дела, Летиция! — прорычал Макс. — Я управляю плантацией!

— Нужно положить конец… прекратить твою вражду с Джорданом Хейлом!

— Прекратить?! Она закончится, только когда он уберется отсюда, поджав хвост! — загремел Макс.

Летиция посмотрела на Макса так, как будто видела его впервые.

— Я не узнаю тебя, — прошептала она. — Ты не тот человек, за которого я когда-то вышла замуж. Не помню, когда в последний раз я чувствовала, что люблю тебя, — сказала она и отвернулась. Глаза ее наполнились слезами.

Отхлебнув рому, Макс презрительно посмотрел на жену. Он тоже давно уже не вспоминал о былой любви. На веранде сидели чуждые друг другу люди, делившие общий кров, но не имевшие между собой ничего общего.

Макс, допив бутылку, направился вздремнуть. Летиция знала по опыту, что он проспит до вечера, после чего, скорее всего, будет пьянствовать дальше. К счастью, дочери в то время были в городе, и Летиция решила навестить Элиаса.

Шел ливень. Летиция, надев на себя резиновый плащ, направилась к бараку для рабочих. Макс уже давно запретил ей заходить за забор, скрывавший барак — хозяйке плантации Уиллоуби, объяснил он, не к лицу общаться с низшим классом. Летиция подчинилась этому приказу — она совершенно не думала о своем престиже, а просто пыталась сохранять в семье мир и старалась не вмешиваться в дела Макса по двум причинам: он не потерпел бы этого и в любом случае, гораздо лучше ее разбирался во всем, что касалось хозяйства и отношений с рабочими. Ее же царством был дом. Сомнения в том, что Макс лучше разбирается в хозяйстве, стали приходить к ней только в последнее время, когда привычная роль светской жены своего мужа стала тяготить ее. Сейчас же Летицией, вместо собственных забот, овладело сильнейшее желание разобраться в том, что происходило на плантации.

Зайдя за ограду, Летиция остановилась. Она была поражена. Ум отказывался верить в то, что предстало ее глазам: внутри ограды была грязная, голая земля, лишенная всякой растительности, покосившийся бревенчатый барак, казалось, едва держался. Запах кругом стоял чудовищный — стало ясно, что Макс не позаботился даже о канаве для нечистот. Летиция вспомнила, как часто болели дизентерией канаки, что уровень смертности среди них составлял около четырнадцати процентов в год, и почувствовала сильнейшее желание немедленно бежать прочь. Она закрыла глаза, постояла так несколько секунд и, собравшись с духом, решительно вошла в барак. Сердце ее сжалось от ужаса — перед ней, на забрызганном кровью полу, лежал Элиас.

Несмотря на дождь и отсутствие двери, в бараке было очень душно. Во всю длину его тянулись ряды грубо сколоченных коек. Ни постельных принадлежностей, ни другой мебели в бараке не было. В углу лицом вниз лежал Элиас. Подойдя ближе, Летиция в ужасе зажала себе рукой рот: обнаженная спина Элиаса была иссечена вдоль и поперек и представляла собой сплошной кусок окровавленного мяса. Летиция ощутила смесь отвращения, гнева и жалости и почувствовала, что ее тошнит.