Закат в раю. Часть 2

— Мне думается, что скоро здесь все начнет меняться к лучшему, — ответил ему Джордан. Сейчас он, как никогда, верил в то, что его план сработает.

Максимилиан Кортленд провел этот день в Бабинде. Выяснив имена людей, нанятых Джорданом, он отправился на розыски и в Уиллоуби вернулся только под вечер, впрочем, необыкновенно чем-то довольный.

— Есть новости? — спросил он Мило Джефферсона, перед тем как идти в дом.

— Да, хозяин. На полях в Эдеме сегодня работало немало людей.

— Чего им было делать? Семян-то у Хейла нет, — хмыкнул Макс.

— Мне так показалось, что они сажали тростник, — осторожно ответил Мило.

— Как так? — Макс нахмурился.

— Не знаю, хозяин. Не понимаю. Я собрался сходить посмотреть, на месте ли те семена…

— Разумеется, на месте! — перебил Макс. Лицо его окаменело. — Да никто и не посмел бы сюда полезть! И ты бы никого не упустил, разве не так?

— Да, хозяин, — озадаченно согласился Мило и потер рукой затылок. — Вот только я ума не приложу, откуда Джордан взял семена.

Через несколько минут Макс уже стоял у реки и, пылая гневом, смотрел на жалкую кучку, оставшуюся от нескольких тонн семян. Пройдя по тянувшемуся по земле следу до обрывистого берега, он остановился, посмотрел вниз, на реку, потом наклонился и поднял с земли обрывок каната.

— Хитрый мерзавец! — процедил Макс сквозь зубы, — пристать здесь невозможно, и Саул с Ноем, видимо, подтянули лодки вот сюда, здесь нагрузили их и на канатах спустили обратно на воду. Но как он узнал о семенах? — спросил Макс и мрачно поглядел на Мило.

— Я никому ничего не говорил! — запальчиво воскликнул Мило.

— Не говорил? Это хорошо, что не говорил, — угрюмо протянул Макс и, внезапно побагровев, гаркнул во все горло: — Но кто-то проболтался, и я намерен узнать кто!

Мило встревожился. Он, разумеется, нисколько не сочувствовал тому, кто проболтался о семенах, но опасался, что гнев Макса может косвенно задеть его самого.

— Что будем делать, хозяин?

— Нечего нам делать! Не можем же мы заявить о пропаже, раз мы сами сперли их! — заорал Макс, задыхаясь от бешенства. — Но запомни: Джордан Хейл еще проклянет тот день, когда он перешел мне дорогу!

Глава 15

Несмотря на сильнейшую усталость, Ева спала всего несколько часов. Даже работая в полях рядом с Джорданом и его друзьями, она не переставала размышлять об отце и о его необъяснимом желании помешать Джордану восстановить плантацию. Ева старалась понять точку зрения Макса, пыталась рассуждать беспристрастно и непредвзято, но в конце концов не пришла ни к какому определенному выводу и поняла только, что ее отношение к отцу совершенно не изменилось.

Ева не могла не думать и о рабочем бараке на плантации Уиллоуби — эта грязная, полуразвалившаяся постройка постоянно стояла перед ее мысленным взором. В бараке жили по меньшей мере тридцать канаков, и Ева никогда в жизни не видела, чтобы людей держали в таких ужасных условиях. Сейчас этот барак показался ей особенно гнусным по сравнению с резиденцией ее родителей — огромный, комфортабельный дом в Уиллоуби всегда содержался в безукоризненном порядке. Эта страшная несправедливость угнетала и ужасала девушку.

Ева вспомнила, что сказал Джордан в конце рабочего дня: Фрэнку — что теперь, когда поля засеяны, основной его задачей будет как можно скорее восстановить барак для рабочих; а братьям Занг, Ною и Саулу — что не желает, чтобы они продолжали жить в палатках во время сезона дождей и что они и так слишком долго терпели. Забота Джордана о своих рабочих искренне поражала Еву, а обветшавший барак в Эдеме был дворцом по сравнению со страшным бараком в Уиллоуби.

Ева была очень довольна, что Тин Ян живет вместе с ней: общаться с китаянкой Еве было легко, несмотря на странный, а иногда и просто смешной английский язык китаянки. Джордан тоже был рад, что Фрэнки с семьей временно живут в его доме. Ева не могла не сравнивать Джордана со своим отцом — действительно, резкий контраст между ними было невозможно не заметить. Щедрый, внимательный, совершенно чуждый каких-либо сословных предрассудков, Джордан являл собой полную противоположность эгоистичному, жестокому, спесивому и нетерпимому Максу Кортленду. По мнению Евы, Джордан совершенно не заслуживал бед, причиненных ее отцом, и Ева решила, что настало время нанести Максу ответный удар — единственно известным ей способом.

В три часа ночи, воодушевленная, полная идей и мыслей, Ева тихо поднялась с постели, всячески стараясь не разбудить Тин Ян. Она прошла в столовую, зажгла лампу и стала сочинять статью о положении канаков на плантациях — посвящена статья была главным образом условиям, в которых жили тихоокеанские островитяне. Ева твердо решила напечатать ее в местной Gazette.

Дождь лил почти всю ночь, но утро следующего дня было солнечным и вполне соответствовало радостному настроению колонистов. Джордан находился в особенно приподнятом расположении духа. После завтрака все отправились к рабочему бараку. По пути Джордан остановился и с восхищением осмотрел построенный Джошем и Билли курятник. Домик вышел немного кособоким, но вполне пригодным, и Джордан поздравил мальчиков с хорошей работой и пообещал, к их дикому восторгу, купить им в городе что-нибудь в награду.

Китайцы и канаки принялись за очистку внутренних стен барака и сточной канавы, а Джордан вместе с Нибо вытащили из тайника ящики с родительскими вещами.

Джордан неохотно открыл один из ящиков и заглянул внутрь. Сердце его тоскливо сжалось. Он знал, что эта встреча с прошлым будет мучительна, и все же при виде личных вещей родителей почувствовал острую боль в груди. Медленно и осторожно он взял в руки серебряную вазу, ярко блестевшую в солнечном свете. Образ матери, расставляющей цветы в гостиной, пронесся перед его глазами.

— Как… хорошо она сохранилась, Нибо, — сказал Джордан и почувствовал, что голос его дрожит.

— Я почистил вещи миссис Катэлины, мастер Джордан. Я не мог просто так сидеть без дела, пока все остальные работали. Мне же нужно что-то делать, я не хочу есть ваш хлеб даром, — ответил Нибо.

Джордан с нежностью посмотрел на старика.

— Я никогда не смогу расплатиться с тобой за все, что ты сделал для меня и моих родителей, Нибо, — ответил он. — Все эти дорогие моему сердцу вещи пропали бы, если б не ты!

На глаза ему попалась фотография в рамке, и он ощутил, как в сердце закралась печаль. На фотографии они с отцом на берегу реки, прямо под огромным эвкалиптом, ловили рыбу. Джордану было тогда лет шесть, и он, сияя от гордости, держал в руках рыбу — первую, которую поймал без отцовской помощи. Глаза отца светились любовью и гордостью за сына, а вот рыбка, по сравнению с воспоминанием, оказалась неожиданно крошечной. Джордан спросил себя, не искажены ли так же и остальные его детские воспоминания?

Джордан взял в руки миниатюрные часы, которые мать обычно держала у постели, и долго смотрел на давно остановившиеся стрелки. Джордана вновь захлестнула волна счастливых и горьких воспоминаний: руки его задрожали, и на глаза навернулись слезы.

— Почему им пришлось умереть? — прошептал он.

Лицо Нибо исказилось от боли. Он положил руку на плечо Джордана.

— Время пришло, мастер Джордан.

— Неужели так, Нибо? Мой отец умер от горя. Это не естественная смерть. — Джордан старался говорить спокойно, но в его голосе слышалась горечь. — Отец так любил маму, — продолжал Джордан. Он взглянул на Нибо: седая голова старика, казалось, светилась в солнечном свете. — Я не верю, что мама умерла от укуса змеи. Я должен узнать правду.

В голосе его неожиданно прозвучала непреклонная решимость. Нибо странно взглянул на него, и Джордан почувствовал, как сердце его похолодело от страха.

— Мастер Джордан, — сказал Нибо, — не знаю, что вы слышали об этом, но…

Джордан внезапно ощутил панический ужас и понял, что время узнать правду еще не пришло.