Светоч любви

Я подошла к окну. Оно было зарешечено. Наверное, чтобы охранять покой сокровищ, подумалось мне. Возможно, мне удастся привлечь чье-либо внимание. Я очень надеялась, что это будет мама. Я чувствовала, каково будет встретиться с непроницаемым взглядом Линг Фу и сказать ему, что я сунула нос в эту комнату когда он отсутствовал.

Я вообразила, как он вышел всего на несколько секунд в другую комнату и ровно в эти секунды судьба привела меня сюда.

Я огляделась. Вид комнаты подтверждал, что мистер Сильвестер Мильнер был купцом и это были его закрома. Здесь не было никакой огромной тайны, которую я себе воображала. Я ничего не знала об этих вещах, окружавших сейчас меня. Оценивать их такому дилетанту, каким была я, было бы бессмысленно, но они произвели на меня большое впечатление своей красотой. Наверняка, все они были ценными, но тем не менее я ощутила и разочарование, не сбылись мои надежды проникнуть в мрачные тайны, которые дали бы ключ к пониманию характера мистера Сильвестера Мильнера. Все было так, как мне и говорили, — это был склад принадлежавших ему драгоценностей, но именно потому, что они были такими ценными, он не хотел, чтобы их видело много людей. И именно поэтому он доверил их одному Линг Фу, который, будучи китайцем, скорее всего разбирался в их подлинной стоимости.

Таковы оказались последствия моего неумеренного любопытства — я попала в довольно трудное положение. Как мне выбраться из этой комнаты, не выдавая секрета моего не очень-то приличного поведения? Если мама обнаружит меня здесь, она будет очень сердита, но она хоть будет понимать, что сюда меня привело. Она знает, как необузданно мое любопытство. Мама просто вытолкнет меня отсюда и предупредит, что это никогда не должно повториться. Но как мне привлечь ее внимание? Я подошла к окну. Решетки заставляли ощущать себя пленницей. Я еще раз потрогала дверь. Затем снова осмотрела комнату, чтоб вдохновиться, и, действительно, я почти забыла о своих проблемах под влиянием прелести красивых вещей, которые меня окружали. Вот, например, женская фигура, вырезанная в бивне слона. Она была так стройна и грациозна, так прекрасна, что внушала какой-то благоговейный испуг. Я подошла, чтобы рассмотреть ее получше, ее черты были четкими, как на гравюре, и выразительными.

У меня было чувство, что она наблюдает за мной. На меня не производила особого впечатления целая бригада тучных Будд с выпученными глазами. Среди них был один огромный, скорее всего бронзовый. Он не был толстым и восседал на цветке лотоса; у него были недобрые глаза, и каждый раз, взглянув на него, я ощущала, что он наблюдает за мной.

Мне надо выбраться отсюда. Может быть, все, что меня окружало, — это только куски камня, бронзы и слоновой кости, но их объединяло одно общее свойство — они вызывали чувство отчужденности, как, впрочем, и все остальное в этом доме.

Не хотелось бы мне оставаться в этой комнате, когда наступит темнота! У меня было глупое чувство, что к ночи все эти пока неодушевленные предметы оживут; и, наверное, это привнесенное их хозяином мистером Сильвестером Мильнером свойство и составляло основную особенность этого странного дома.

Как же выбраться? Я опять оказалась у окна. Может быть, хоть кто-нибудь выйдет в сад. О, пусть это будет моя мама, молила я Бога. Но даже если это будет одна из служанок, я постараюсь привлечь ее внимание. Вряд ли это будет миссис Коуч, которая вообще редко выходит из дома. Кто бы это ни был, я буду благодарна за его появление и смиренно признаюсь в содеянном под влиянием любопытства.

Я подошла к двери, минуя бронзового Будду с его дьявольскими глазами. Казалось, что он насмешливо улыбается, следя за мной. Я повернула ручку. Потрясла дверь. Я стучала в нее и звала кого-нибудь в приступе паники: «Меня здесь заперли». Ответа не было.

Я вдруг вспомнила свое детство. Сколько раз мне твердили: «Любопытство до добра не доведет». Мне казалось, что я слышу голос мамы, рассказывающей мне о горькой участи Меддлсома Мэтти, который поднял крышку кипящего чайника, чтобы увидеть, что там внутри.

Я не правильно поступила, придя сюда. Я знала, что это запрещено. Мой поступок, как сказала бы мама, был неблагодарностью за оказанное мне гостеприимство. Мне разрешили пожить в этом доме, а я повела себя просто нахально. Я была ничуть не лучше Меддлсома Мэтти и того любопытного кота из сказки, которого любопытство погубило.

Оба они пострадали от того же, отчего страдаю сейчас я, — от непомерного любопытства.

Я старалась теперь вести себя тихо. Еще раз посмотрела на красоту, которая меня окружала. Мое внимание привлекла коллекция каких-то палочек в коробочке из благородного камня. Мне показалось, что палочки были из слоновой кости. Я потрогала их. Их было сорок девять; мне было интересно понять их предназначение.

Я пошла в маленькую смежную комнату и обследовала ее. Я открыла дверь шкафчика и обнаружила там щетки, опахала для смахивания пыли и длинный халат, который, видимо, Линг Фу надевал, производя уборку. Здесь стояло кресло, я уселась в него.

Снизу я услышала цоканье лошадиных подков и тут же подбежала к окну. Это была двуколка, которую Джефферс вывел из сарая — наверное, он готовился куда-то поехать. Я возвратилась в кресло и стала думать о том, как бы мне вырваться из этой комнаты.

Я не боялась, что меня здесь поймают. Мне просто хотелось выбраться отсюда. Я закричала так громко, насколько мне хватило голоса. Никто мне не ответил. Стены были толстые, а сюда, на третий этаж, редко кто заходил.

Я потихоньку стала приходить в отчаяние, тем более, что сумерки, которые в эти короткие зимние дни наступают почти сразу после полудня, уже близились.

Должно быть, было часа три, когда я прокралась в эту комнату. Значит, теперь пошел пятый час.

И я начала воображать, как разыграются события дальше. Как часто наведывается Линг Фу в эту комнату? Не каждый день. Значит, я буду сидеть взаперти, как та невеста в «Ветке омелы». Они обнаружат здесь только мой скелет. Но перед этим еще предстоит ночь в обществе бронзового Будды, который, смотря тебе в лицо, явно издевается над тобой. Некоторые другие предметы в этой комнате тоже не вызывали у меня радости. Даже теперь, когда тени становились глубже, все они начали меняться. А когда наступит темнота… Мысль о том, что мне предстоит оказаться здесь в полной темноте, заставила меня начать барабанить в дверь. Я старалась сообразить, что лучше всего сделать в такой ситуации. Сквозь окно я видела холодное садящееся солнце. Через полчаса оно исчезнет.

Я опять заколотила в дверь. Ответа не было. Я успокаивала себя тем, что вскоре меня хватятся. Миссис Коуч будет сидеть в своем кресле, раскачиваться и разглагольствовать об ужасной судьбе потерянных девочек.

Комната наполнялась тенями. Мне казалось, что царила абсолютная тишина.

Рисунок орнаментов стал меняться, и я старалась не встречаться взглядом с бронзовым Буддой. В какой-то момент мне показалось, что его глаза сверкнули. Было такое впечатление, что у него открылись веки. Сначала, казалось, что он насмехается надо мной, но теперь его взгляд стал угрожающим.

Мое воображение явно разыгралось. Оно подсказывало мне, что мистер Сильвестер Мильнер был на самом деле колдуном. Он был Пигмалионом, который умел вдохнуть жизнь в эти предметы. На самом деле они не были тем, чем казались — кусками камня и бронзы. В каждом из них была частица духа — дьявольского духа.

Становилось темнее и темнее. Какой-то импульс заставил меня поднять палочки из слоновой кости. Я вглядывалась в них и думала о том, как же мне выбраться из этой комнаты, пока не стемнело окончательно.

Затем мне послышался звук. Впервые в жизни я ощутила, как волосы у меня на голове зашевелились. Я стояла тихо, держа палочки из слоновой кости в руке.

Дверь медленно стала открываться. Я увидела колеблющийся свет. На пороге появилась фигура. На секунду мне подумалось, что это материализовался бронзовый Будда. Но потом я осознала, что передо мной стоит живой человек.